Роберто Савьяно - Гоморра
Тем не менее нескольких месяцев было достаточно. Достаточно, чтобы связать Джельсомину с Дженнаро. «Пометить» ее как человека, имеющего к нему отношение. Несмотря на то что их роман прекратился, возможно, так по-настоящему и не начавшись. Неважно. Это все только догадки и предположения. Значение имеет лишь то, что девушку пытали и убили после того, как несколько месяцев назад ее увидели в Неаполе, где она кого-то обнимала и целовала. Мне это кажется невероятным. Джельсомина, как и все здесь, работала за троих. Молодым девушкам и женам часто приходится в одиночку содержать семью, потому что очень многие мужчины годами страдают от депрессий. И у секондильянцев, и у жителей стран третьего мира тоже есть нервы. Многолетнее отсутствие работы накладывает на тебя неизгладимый отпечаток, а когда начальство обращается с тобой как с дерьмом и нет ни контракта, ни уважения, ни денег, то это убивает. Ты или становишься животным, или оказываешься на краю пропасти. Джельсомина вкалывала, как и все остальные, на нескольких работах, чтобы достаточно заработать и отдать половину денег семье. Она была еще и волонтером — помогала старикам, за то газеты наперебой расхваливали ее на все лады. По соседству с репортажами о Мине Верде как-то появилось интервью с женой Раффаэле Кутало. Сама непорочность, она уверяет, что каморра — настоящая каморра, каморра ее мужа — никогда не убивала женщин. Не позволяла строгая этика, которой придерживались не чуждые порядочности мафиози. Наверно, стоило ей напомнить случай из восьмидесятых годов, когда Кутоло велел выстрелить в лицо дочери магистрата[23] Ламберта, совсем малышке, на глазах у отца. Но газетчики прислушиваются к синьоре, доверяют ей и ее авторитету и надеются, что каморра станет такой, как раньше. Прежняя каморра всегда лучше настоящей или будущей.
Любовные связи или дружеские отношения на войне поддерживать нельзя — они могут обернуться против тебя. Душевные переживания, обуревающие юных членов мафии, можно проследить по перехваченным телефонным разговорам, например, между Франческо Венозой и Анной, его девушкой. Эта запись фигурировала в постановлении об аресте, вынесенном прокуратурой Неаполя в феврале 2006 года. Франческо собирается укрыться в Лацио и предупреждает смс-сообщением своего брата Джованни, чтобы тот не смел ехать навстречу, иначе его могут выследить: «Привет брат, что бы ни случилось пжлста оставайся на месте, ок? Лю».
Во время последнего звонка перед сменой номера Франческо объясняет своей девушке, что ему надо уехать отсюда и что не так просто быть частью Системы:
— Мне уже восемнадцать лет… это не шутки… они выбрасывают тебя… они убивают, Анна!
Но Анна упрямая, она хочет пройти конкурсный отбор и стать сержантом карабинеров, изменить свою жизнь и заставить Франческо изменить свою. Он искренне рад стремлению Анны вступить в ряды карабинеров, но себя чувствует слишком старым для изменений.
Франческо: «Я очень рад за тебя… но у меня другая жизнь… И я не буду ничего менять».
Анна: «Правильно, молодец, очень рада это слышать… Так держать! Ну, что еще скажешь?»
Франческо: «Анна… Анна, зачем ты так?..»
Анна: «Тебе только восемнадцать, ты можешь изменить все что угодно… Почему ты опускаешь руки? Я не могу этого понять…»
Франческо: «Я ничего не стану менять в своей жизни, ни за что на свете».
Анна: «Ну конечно, потому что тебе и так хорошо».
Франческо: «Нет, Анна, не хорошо, но на данный момент всё немного успокоилось… мы должны вернуть утраченное уважение… Люди не решались смотреть нам в лицо, когда мы проходили по району… теперь же они поднимают голову».
Франческо, примкнувшего к «испанцам», больше всего возмущает отсутствие пиетета по отношению к власти. Люди перевидали столько смертей, что смотрят на него как на члена шайки негодяев-киллеров и несостоявшихся каморристов. Это недопустимо, оставлять безнаказанными такие вещи нельзя, пусть и ценой человеческой жизни. Девушка пытается его образумить, убедить, что еще рано чувствовать себя обреченным.
Анна: «Не надо опускаться на дно, ты ведь еще можешь жить…»
Франческо: «Нет, я не хочу ничего менять в своей жизни…»
В глубине души юный «раскольник» очень боится, что Ди Лауро могут нанести вред его возлюбленной, но стремится убедить и ее, и себя: никто не тронет Анну, так как у Франческо было много девушек. Затем в лучших традициях подростковой романтики признается, что сейчас она для него единственная…
— В конце концов, в этом районе у меня было тридцать женщин… но в глубине души я чувствую, мне нужна лишь ты…
Анна, как девчонка, которой она, впрочем, и является, тотчас забывает о грозящей ей опасности и думает о последних словах Франческо.
Анна: «Хотелось бы верить».
Война продолжается. 24 ноября 2004 года убивают Сальваторе Аббинанте. Выстрелом в лицо. Это племянник одного из главарей «испанцев», Раффаэле Аббинанте из Марано. Марано — территория клана Нуволетта. Ради активного участия в бизнесе Секондильяно маранцы переселили в район Монтероза многих своих людей вместе с семьями, а Раффаэле Аббинанте, согласно полученным сведениям, возглавлял этот мафиозный анклав в самом сердце Секондильяно. Аббинанте, курировавший побережье Коста дель Соль, был одной из самых харизматичных личностей в Испании. В ходе крупного расследования в 1997 году было изъято 2500 килограммов гашиша, 1020 таблеток экстази, 1500 килограммов кокаина. Магистраты установили, неаполитанские картели семей Аббинанте и Нуволетта держат в своих руках практически все перевозки синтетических наркотиков в Испании и Италии. Опасались, что после убийства Сальваторе Аббинанте вмешаются Нуволетта, что коза ностра решит сказать свое слово в секондильянской файде. Но ничего не произошло. По крайней мере, никакого силового вмешательства. Нуволетта открыли свои границы для скрывающихся «раскольников», обозначив таким образом критическое отношение кампанийской коза ностра к войне Козимо.
25 ноября Ди Лауро убивают Антонио Эспозито в его продовольственном магазине. Когда я приехал на место происшествия, то увидел тело, лежавшее в окружении бутылок с водой и пакетов с молоком. Два санитара подняли его, держа за руки и за ноги, и уложили в металлический гроб. После их отъезда в магазине появилась синьора, которая тотчас занялась уборкой: расставила на полу бутылки и пакеты, отмыла от пятен крови витрину с колбасами. Карабинеры ей не мешали. Эксперты уже поработали со следами выстрела и отпечатками. Заполнили ими бесполезный альманах улик. Целую ночь эта женщина убиралась в магазине, словно уборка могла что-то изменить, словно выравнивание пакетов с молоком и выкладывание в ряд пачек печенья могли помочь перенести тяжесть смерти исключительно на тот небольшой отрезок времени, когда произошло покушение.
В это время в Скампии пошли слухи, что Козимо Ди Лауро обещает 150 000 евро за сведения о местонахождении Дженнаро Марино МакКея. Немаленькое вознаграждение, но могло быть и больше, учитывая доходы такой экономической империи, как Система Секондильяно. Во время принятия решения о сумме награды учитывалась степень ценности врага. Но никакого результата это не приносит, потому что первой приезжает полиция. На тринадцатом этаже дома по виа Фрателли Черви собрались все главари-«раскольники», еще оставшиеся в этом районе. В целях безопасности они огородили лестничную клетку решетками. Участников встречи защищали еще и бронированные двери. Полиция окружила здание. То, что было призвано защитить мафиози от возможной атаки врага, теперь вынуждало их сидеть и ждать, пока штурмующие распилят решетки и высадят металлическую дверь. Каморристы, избавляясь от улик, выбросили из окна рюкзак с автоматом, пистолетами и гранатами. Ударившись об землю, автомат выпустил очередь. Одна пуля чуть задела полицейского, охранявшего здание, нежно коснулась его затылка. Мужчина был настолько напряжен, что подпрыгнул, его бросило в пот, а из-за начавшегося потом приступа паники он стал судорожно хватать ртом воздух. Возможность смерти от пули, вылетевшей из автомата, сброшенного с тринадцатого этажа, никто не принимает в расчет. Полицейский в полубессознательном состоянии начал бормотать себе что-то под нос и костерить всех подряд, он называл какие-то имена и размахивал руками, будто отгоняя от лица комаров: «Они их нам сдали. Поняли, что сами туда не успевают, и сдали, вот нас и отправили… Мы играем и за тех, и за других, спасаем им жизнь. Лучше бы оставили их здесь, они бы перестреляли друг друга, всех бы перестреляли, а нам какое, на хрен, дело?»
Его коллеги дали мне знак, чтобы я уходил. Той ночью на виа Фрателли Черви арестовали Арканджело Абете и его сестру Анну, Массимилиано Кафассо, Чиро Маурьело, Дженнаро Нотгурно — бывшего парня Мины Верде — и Раффаэле Нотгурно. Но главным событием стал арест Дженнаро МакКея — лидера «раскольников». Члены семьи Марино были первыми кандидатами на уничтожение в этой файде. Уже были сожжены принадлежащий им ресторан «Орхидея» на виа Дьяконо в Секондильяно, пекарня на корсо Секондильяно и маленькая пиццерия в Арцано на виа Пьетро Пенни. И еще дом Дженнаро МакКея, построенный в русском стиле и напоминающий деревянную дачу. Босс Голубых домов присвоил себе часть территории, на которой были лишь кубы из железобетона, разбитые дороги, засорившиеся водостоки да свет мигал от перебоев с электричеством, и превратил его в уютное шале. Построил дом из ценных пород дерева, а рядом высадил ливийские пальмы, стоящие бешеных денег. Поговаривают, однажды он ездил по делам в Россию, где гостил у кого-то на даче и был сражен. Поэтому никто и ничто не могло помешать Дженнаро Марино построить в центре Секондильяно «дачу», символ его успешного бизнеса и одновременно обещание богатства для верных каморристов: если они будут правильно себя вести, то рано или поздно смогут позволить себе такую же роскошь, пусть и на окраине Неаполя или в самом захолустье на юге Италии. Теперь от дачи остались только бетонный остов и обугленные доски. Гаэтано, брата Дженнаро, карабинеры отыскали в Масса Лубренсе, в номере шикарной гостиницы «Ла Чертоза». Для спасения своей шкуры он укрылся в отеле на берегу моря — неожиданный способ уйти от конфликта. Мажордом, заменявший ему руки, сказал карабинерам, когда те вошли: «Вы испортили мне отпуск».
