Галина Романова - Длинная тень греха
И куда столько? Она же немного ест, хотя и любит повкуснее. Чего-то неспроста суетится Садиков, ох, неспроста. Не иначе вину какую-то за собой перед ней чувствует. Уж за столько-то лет изучить она его сумела, будь-будь. Мечтал, наверняка мечтал, мерзавец, втихаря это дело с шантажом вытянуть. Из трусливости и гадливости души передумал. А как не выгорит, что тогда?! Сразу под двойным ударом окажется: с одной стороны, жертва, с другой сторона она — Галина. И кто знает, кто из этих двоих страшнее окажется.
Ладно, это все лирика и догадки. Может, Симка просто соскучился, оттого и скачет. Не виделись же давно. У мужа проблемы, у нее соответственно тоже. И такие проблемы, что тошно по утрам просыпаться. Тучи над ее головой и головой ее мужа не то что сгущались, давно уже заволокли все напрочь, и гром громыхал теперь уже без остановки. Если не удастся получить отсрочки по всем платежам, то через неделю она, возможно, очутится на улице, а любезный сердцу супруг — в тюрьме.
Узнай об этом Симка, отвернулся бы от нее, нет?..
Но он не узнает. Информация строго конфиденциальна, до средств массовой информации пока не докатилась, так что у нее есть время на то, чтобы все исправить. И эти его фотографии, кажется, как раз тот самый шанс, та самая соломинка, которую в последний момент протягивает судьба утопающему.
Сима разлил водку по крохотным рюмкам. Пододвинул поближе к Галке тарелку с форелью, нарезанную огромными жирными ломтями. Сам ухватился за копченую куриную ногу.
— Ну, Гал! Давай, за удачу! Чтобы она нас не покидала!
— Ага, чтоб удача не покидала, а друзья, чтоб не кидали! — подхватила она со значением, пригубила рюмку с водкой, пытливо посматривая на Симу.
Точно! Точно думал обойтись без нее! Теперь она в этом уверена. По тому, как сразу забегали его глазки, как побелели щеки и запрыгали в проте-стующем вопле губы, она поняла сразу: Симка хотел сорвать банк в одиночку. Не иначе, соскочить задумал. Устал за десять лет от ее покровительства. Вот, мерзавец, а! Сколько она с ним возилась, сколько средств вбухала, а он спрыгнуть возжелал.
Ладно, как только дело с шантажом выгорит, так сразу даст ему пинка под зад. Пускай себе катится, если самостоятельности жаждет.
Она женщина умная, она всегда сумеет выкарабкаться, ежели что не так пойдет. А то возьмет, выбираясь, и Симку «отблагодарит», за все его потайные мерзости.
Он что же думает, ей неизвестно, что этот извращенец в своей каморке студийной тайную съемку ведет? Приведет глупую модельку на свой диванчик, вроде как для утех, только вот глупышке невдомек, для каких именно.
— Давай, за доверие, Гал! — дребезжащим от волнения и неловкости голосом произнес Садиков. — Чтобы без страха и сомнений, давай…
Они выпили еще и еще. Потом долго говорили и строили планы. Когда в бутылке оставалось водки на два по сто, сошлись на том, что звонить надо из пригорода.
Таксофон в каком-нибудь захолустье подойдет как нельзя лучше для таких неблаговидных целей. Первый звонок, потом время на раздумье, и следом второй звонок, но уже из другого места. Отследить их так далеко за городом будет практически невозможно. Это не мобильная связь. Даже если и установят точное место расположения таксофона, узнать, кто именно звонил, будет трудно. Кто-то их там знает?..
Так они рассудили, выбрав по карте самый отдаленный районный городок. Ехать было решено на следующее утро. Сегодня было уже поздно, да и пьяным за руль не хотелось садиться ни ей, ни ему. А вот завтра с утра самое время претворять в жизнь задуманное.
— Сейчас спать, Симка, — скомандовала изрядно захмелевшая Галина. — На утро башка должна быть трезво мыслящей. Да и вообще мыслящей должна быть. Спать… Спать… Ночь не так длинна, как кажется.
Шатаясь и подталкивая друг друга, эти двое, побросали на столе все, что не успели съесть и выпить, и побрели в спальню.
— Ох, Галка! Ох, сорвем мы банк, поверь мне! Такой шанс… Раз в жизни…
Про свой самый первый, уже состоявшийся, Садиков скромно умолчал. А Галка вот вспомнила и думала потом еще часа два, не в силах уснуть. Все ворочалась и ворочалась, с брезгливостью косясь влево, где, вжав в подушку пухлое лицо, спал Садиков.
Можно или нет с ним затевать такой крупняк, а?! Можно ли так рисковать, доверившись ему?! Ведь ему кинуть ее, что в туалет сходить. Уж по одному тому, что бросил свою жену на девятом месяце беременности, можно судить о нем, как о человеке. Только раньше ее это никак не затрагивало, и затронуть не могло. Теперь же…
Теперь же на кону ее жизнь, жизнь, которую Галка любила дробить на счастливые часы, мгновения и дни. Любила и умела смаковать все это и пользовать потом и в хвост и в гриву на полную катушку.
А ну как этого ничего не станет?!
Галка снова перевернулась на бок, уставилась в светящийся соседним магазинным неоном прямоугольник окна и задумалась.
Может, пока не поздно, отказаться от этой затеи? Может, не стоило будить лихо, пока оно тихо?
Словно услыхав сомнения, в изголовье на тумбочке тихонько пискнул ее мобильный.
Муж! Чего это звонит посреди ночи?! Предупредила же, что не придет ночевать и чтобы не искал, и не смел задавать идиотских вопросов, а он ослушался. Причина должна быть более чем объективной.
— Галечка, солнышко, я пропадаю-юуу!!! — завыл супруг моментально, едва услыхал ее отрывистое «да». — Мне конец, понимаешь!!! Конец!!! Если к концу следующей недели я не верну долг Рябому, меня сожгут в крематории заживо! Он так и сказал, ты же его знаешь!!!
— Погоди, — оборвала его плач Галина.
Выпростала из-под жирного бока Садикова край простыни, которой укрывалась. Снова завернулась в нее, будто в тунику, и побрела в гостиную. Там села на белоснежный диван Садикова, не без злорадства уперевшись босыми ногами в подлокотник. Симка этого терпеть не мог, всегда утверждал, что так сильнее пачкается обивка. Галина плевать на его утверждения хотела. Тем более сейчас, когда ее надежный старый муж в такой панике.
— Ну, чего там у тебя еще? — пробормотала она, будто сквозь сон, и даже зевнула для убедительности.
Муж из слова в слово повторил уже сказанное, прорыдав напоследок: что делать?
— Идиот, — выдохнула Галка.
А чем она еще могла утешить своего бедного мужа? Связываться с Рябым — криминальным авторитетом их города — мог только либо полный идиот, либо человек с больным воображением.
— Тебе меня не жалко?! — просипел обессилевший от переживаний супруг. — Галя-аа!!!
— Да жалко мне тебя, жалко. Ладно, придумаю что-нибудь. — пообещала она, переворачиваясь на диване и упирая свои ступни теперь уже в другой белоснежный подлокотник. — Ты только сиди дома и не высовывайся никуда, понял?! Если узнаю, что ты снова был в казино и снова играл, сама сожгу, без Рябого. Ты меня понял хорошо?!
Тот утвердительно хрюкнул, и через пару минут они простились, договорившись встретиться завтра ближе к вечеру.
Галка захлопнула крышку мобильного и вздохнула обреченно.
Что значит судьба! И хотела было отвертеться, да не получится видно. Если через неделю она не найдет нужной суммы, ее мужа зажарят, как тунца, в печи местного крематория. Заживо зажарят! И она этому верила. Рябой из-за денег мог туда маму родную сунуть, а что ему ее обанкротившийся и задолжавший мужик!
Итак, значит, завтра. Завтра они отъедут подальше. Выберут таксофон на безлюдной улице и позвонят. Нет, звонить станет она. Этот жирный, глупый боров непременно что-нибудь напутает с перепугу или ляпнет лишнего. А там и нужно-то всего несколько слов. Коротких, способных пригвоздить к месту чудовищным, неизбежным возмездием. Уже завтра…
Глава 8
— Гаврюша! Гаврюша-аа!
Нежный голос его молодой жены в который раз за утро вывел из себя Писарева Григория Ивановича.
Ведь сколько раз говорено было пустышке, чтобы не звала она его так. И в шутку и всерьез предупреждал, все бесполезно. Рублем, что ли, ее начать наказывать?
Взять, к примеру, и отказать в денежном пособии ее матери. А что? Недурная мысль! Отказать и не выделять ежемесячно молодой еще, здоровой бабе по триста долларов. Как они обе тогда запляшут, интересно? Особенно его златокудрая Алена, с лицом и глазами ангела. Как она отреагирует на это? Способна тогда будет запомнить, что не выносит он подобной формы своего имени! Не выносит, черти бы ее побрали! И особенно не выносит, когда она так вот нараспев выводит его в тишине их огромного дома…
Писарев потрогал под шелковой полосатой пижамой левую сторону груди. Не болит, нет? Вроде успокоилось. А с утра так жало, так жало, что впору было неотложку вызывать. Он аккуратно выбрался из-за рабочего стола, решил вот сегодня дома поработать и с осторожностью сапера двинулся к окну.
Наверняка погода сменится, раз сердце давит. Если уже не сменилась.
