Николай Леонов - Хищники
– К сожалению, нет… – коротко кивнул Лев. – «Наружка», конечно, пусть работает – вдруг она все-таки на Кленовую заявится? Однако надежд на это маловато. Как рассказала Римма, дочь для этой стервы не более чем живая кукла. Тут можно надеяться только на то, что девочка, став предметом торга между Свербицкой и ее бывшим мужем Дато Ларидзе, для нее все еще представляет какую-то ценность. Он сейчас вроде бы где-то в Европе.
– А он что, ребенка хочет забрать? – На лице генерала отразилось недоумение. – Хм… И для чего ему дочка? Душой изболелся?
– Ага, изболелся… – откликнулся Гуров. – Своим карманом изболелся. В тех же материалах Жаворонкова я нашел информацию о том, что Стефания, когда они с Ларидзе еще только поженились, хорошо нагрела его с активами – оттяпала себе энную часть собственности, из-за чего они и разбежались. А вырастет дочь, вдруг потребует себе еще кусок богатства? Видимо, знает этот Дато, что его бывшая женушка у него с руками все, что хочешь, оторвет. Вот и появилась мысль дочку при себе держать, чтобы в случае чего избежать еще одного раздела имущества. Но это только моя версия…
– Слушай, Лев! – встрепенулся Крячко. – Так ведь Ларидзе, надо думать, запросто мог стать инициатором этой фикции с обвинением Вологодцева в педофилии? Девочку-то, я так понимаю, Борис удочерил?
– Да, удочерил, – подтвердил Лев, глядя куда-то в пространство. – Я и сам уже об этом думал. Юридически оформленное отцовство Вологодцева могло помешать передаче ребенка биологическому отцу. Поэтому, скорее всего, и состряпали это обвинение…
– Кстати! Римма рассказала мне вот еще что! – хлопнув себя по лбу, снова заговорил Стас. – Где-то недели две назад Стефания в разговоре с ней упомянула о том, что появился ее бывший муж. Зачем и по каким делам был он здесь – говорить не стала и поспешила замять разговор на эту тему. Видимо, проговорилась и сама же этого испугалась… Да, и еще! Вчера Свербицкая приезжала к Римме, чтобы кое-что сказать ей по секрету: если вдруг в окрестностях ее дома появится Дато – она специально привезла его фото, – Наташу следует срочно увезти в любое другое безопасное место.
– Теперь все поня-я-тно! – облегченно выдохнул Гуров, стукнув кулаком по коленке, словно ему удалось распутать замысловатую головоломку. – Вот он, один из недостающих фрагментов этой мозаики – Дато Ларидзе! Раз он здесь был, то у них со Стефанией наверняка состоялся крупный торг, по итогам которого они или сошлись в цене, или он надавил на нее компроматом. А что? Одна афера с киевским борделем чего стоит… Вологодцев отправился в СИЗО, но что-то у них пошло не так, да и Свербицкая не была бы сама собой, если бы сдалась, не урвав по-крупному. Поэтому, сразу же после подачи заявления, она спрятала дочь у своей знакомой, а теперь вот и сама залегла на дно, чтобы обострить интригу.
– Лева, ты молоток! – вскинув большой палец и подмигнув Гурову, провозгласил Крячко.
Однако сам Гуров свои наработки оценил гораздо скромнее.
– Стас, скажем «гоп!», когда найдем Свербицкую и когда совершенно точно будем знать, кто именно и почему хотел убить Вологодцева. Это покушение в имеющиеся версии вообще не вписывается.
Скривив рот, Орлов молча взглянул на него, как бы желая сказать: «Ну что ты сам себе все усложняешь? Сам разваливаешь нормальную, логичную версию…» На несколько секунд в кабинете повисла тягучая тишина.
– Ну вот, где-то мент, наш коллега родился… – хлопнув в ладоши, хохотнул Станислав. – Лева, по-моему, все объясняется очень просто. Да, Свербицкая и Ларидзе пришли к какому-то соглашению и в соответствии с ним решили «принести в жертву» Вологодцева. Стефания «наплакалась» Друшмалло на «мужа-педофила», но потом чем-то там осталась недовольна и это дело приостановила. Ларидзе переполошился, снова начался торг. И уже со второго захода, добившись более выгодных условий, Стефания подала на Бориса официальное письменное заявление. А стрелял в Бориса кто-то по заказу Ларидзе. Он узнал о том, что того могут оправдать, и решил его ликвидировать.
– Стас! Это все – гадание на бобах и кофейной гуще, – покачал головой Лев. – Положим, ты прав. Но зачем тогда Свербицкой прятать ребенка и скрываться самой? Получается, Ларидзе она снова «кинула»? В чем смысл и резоны такого шага? Нет, нет, все равно картина неполная. Но в чем-то ты прав – Ларидзе, скорее всего, сейчас где-то здесь, и нам надо его найти. Например, объявить в розыск по Москве. Правда, он может тут находиться не по своим, а по поддельным документам.
– А его фото у нас есть? – озабоченно нахмурился Петр.
– Найдем в Интернете, – махнул рукой Гуров. – С Вольновым созвонимся – у них тоже может быть.
– На завтра что планируете? Хотел, понимаете ли, бросить вас на расследование крупномасштабной аферы с завозом европейских санкционных продуктов… Но, видимо, придется переиграть. Тут и в самом деле запахло очень серьезным криминалом.
Переглянувшись с Крячко, Лев пояснил, что помимо работы по розыску Ларидзе он считает нелишним встретиться завтра с Вологодцевым, теперь уже как со свидетелем.
– Пусть напрягает память, припоминает все, что так или иначе связано со Стефанией – где бывала, с кем встречалась, разговоры по телефону, – перечислил он. – Надо будет взять у него письменное согласие на проведение в их квартире обыска. Вдруг что-нибудь там вылезет? Пробить все ее звонки у сотового оператора. Проверить персональный компьютер – возможно, что-нибудь в нем имеется… Кстати! Надо у Жаворонкова забрать отчет Друшмалло о Свербицкой. Черт! Совсем об этом забыл… Старею, однако!
Покончив с разговорами, опера отправились к себе.
– Ну, я же говорил, что с учетом значимости дела насчет времени жадничать он не станет, – шагая по коридору, деловито заметил Гуров.
– Как поделим направления? – спросил Стас, потягиваясь и чуть позевывая.
– Да сейчас сядем, обмозгуем… – Лев вдруг тоже ощутил внутренний позыв зевнуть. – Ну, ты, инфекция ходячая! Заразил меня своим зевком.
В этот момент сзади послышались шаги, и знакомый голос окликнул:
– Лев Иванович, вас можно? – Догнав их, капитан Жаворонков вручил Гурову несколько компьютерных распечаток. – Здесь фоторобот, составленный с Лидией Георгиевной, – минут пятнадцать назад Костя Изю-мов занес, – пояснил он. – Все три фоторобота разосланы по райотделам города и области. Завтра, я слышал, еще один ожидается?
– Да, должен быть, – на ходу просматривая распечатки, утвердительно кивнул Гуров.
– Там еще доклад следователя Друшмалло… Он текст на компьютере набрал. Я его почерк как увидел, сразу сказал: садись и печатай, а то придется искать расшифровщика твоих каракулей. Что еще… Попытался пробить всех этих троих через компьютерную систему идентификации… В общем, один только лысый и высветился. Данные о нем я на всякий случай сбросил вам на почту. Остальных электроника не опознала. Или в базах их нет вообще, или не совсем точные получились портреты.
Поблагодарив Жаворонкова, Гуров отдал фоторобот Станиславу и, отперев дверь кабинета, сразу направился к компьютеру, на ходу читая показания Викторина. Войдя следом за ним и рассматривая туповатую физиономию с узким лбом, свороченным набок носом и огромной, переразвитой нижней челюстью, Крячко неожиданно сказал:
– А эту морду где-то я уже видел! Где-то, где-то, где-то… Но где? Так! По-моему, на Соловьевском бульваре. Точно! Был праздник – День Победы! Именно девятого мая я его и видел. Лев, помнишь, я тебе рассказывал, как вставлял ума заезжим бандерлогам?
– Конечно, помню, – оторвавшись от чтения, откликнулся Гуров, – даже в деталях…
…Послеобеденной порой, когда на Красной площади уже отгремели марши юбилейного парада Победы, Стас неспешно рулил на своем «мерине» по Соловьевскому бульвару. Улицы были заполнены толпами празднично одетых людей. Витала атмосфера праздника. В отличие от всех прочих, несмотря на выходной день, Крячко находился на службе. В главк поступила информация, что на Соловьевском бульваре состоится встреча вора, укравшего из нескольких храмов столицы старинные иконы, и заказчика кражи – некоего иностранца. Стасу предстояло отследить их переговоры и в момент передачи сумки с деньгами дать команду спецназу на задержание.
И вот на одной из тенистых аллей у газетного киоска он с дороги увидел весьма неприглядную сцену. Двое отморозков с приколотыми к рубашкам «жовто-блакитными» лентами остановили двух девушек и попытались сорвать с них георгиевские ленточки, вопя свою бандеровскую кричалку: «Слава Украине! Героям слава!» Девушки, оказавшись не робкого десятка, стали отчаянно сопротивляться, чем, как видно, озлобили излишне «свидомых» «майданюков».
Не исключено, те пустили бы в ход кулаки, поскольку никто из оказавшихся поблизости вмешиваться не пожелал. Но тут у края тротуара внезапно остановился «Мерседес» старого выпуска, сверкающий полировкой кузова и начищенными стеклами. Из его кабины лихо десантировался некий гражданин с широченными плечами, обтянутыми кожаной ветровкой, который с возгласом: «Ах вы, уроды, вашу мать!» – ринулся на «жовто-блакитников».
