Полина Дашкова - Херувим (Том 2)
— Нет, правда, Герасимов, ты потрясающе изменился. У тебя стал другой взгляд, ты похудел, — она взяла его руку, — у тебя никогда не было таких тонких пальцев. Ой, а где твой перстень? Ты же обещал никогда не снимать.
— Сперли, — вздохнул Сергей, — я ведь был без сознания.
— Это врачи «скорой»! — авторитетно заявила Эвелина, — точно, они. Слушай, может, тебе в милицию заявить? Между прочим, перстень дорогой, там бриллиантики хоть и маленькие, но настоящие. Ладно, пошли, сваришь мне кофе и поговорим. Скажи честно, Герасимов, ты хотя бы рад мне? Или я напрасно приперлась? Ты даже не поцелуешь меня, не обнимешь.
— Линочка, солнышко, ну что ты спрашиваешь? — он обнял ее за талию и чмокнул в щеку. — Я ужасно по тебе соскучился. А вот насчет кофе не знаю. Я ведь только сегодня из больницы.
— Стас, убери руку! Забыл, я терпеть не могу, когда меня трогают за ребра?! — она повысила голос и резко скинула его руку.
— Прости, прости, я много чего забыл. У тебя когда-нибудь было сотрясение мозга?
— Слава Богу, нет. Ладно, расслабься. Кофе я тебе привезла, и сахар тоже, еще колбаску твою любимую, испанскую, с плесенью, и хлебушек, и киви. — Она принялась доставать свои дары из пакета. Сергей растерянно глядел на нее и думал, что продуктов здесь тысячи на полторы. Предложить ей деньги или нет? «Ни в коем случае! — решил он. — Если у них это принято, она сама напомнит, а если не принято, то количество моих странностей может перейти в качество и она всерьез заподозрит неладное».
— Линка, смотри, ты избалуешь меня, — промямлил он, взял в руки кривой белесый батон колбасы, — я привыкну к такой заботе…
— Герасимов! — она резко развернулась и выронила банку красной икры. — Нет, тебя точно подменили! Ну-ка посмотри мне в глаза. Да сними ты свои очки к едрене фене!
— Не могу, — Сергей решительно помотал головой, — у меня сетчатка повреждена, свет мне вреден, — он наклонился, поднял банку и поставил на стол.
— Да? Ну фиг с тобой. Садись, отдыхай, горе луковое, — она подошла к ореховой стенке, присела на корточки.
Раздался легкий щелчок, гостиная наполнилась нежной мелодией. Эвелина принялась изучать содержимое зеркального бара, выбрала бутыль французского коньяка.
— Мне нельзя, — предупредил Сергей, когда она поставила на стол две рюмки.
— А мне можно, — оскалилась Эвелина, ловко раскупорила бутылку, налила полную рюмку и выпила залпом, как водку, — твое здоровье солнышко.
— Ты разве не за рулем?
— Конечно, за рулем. Ну и что? Слушай, Стас, а было бы совсем неплохо, если бы ты правда привык к моей нежной заботе. Ты, конечно, скотина, бабник, трус и предатель, но я ведь тоже не подарочек. Тебе не кажется, что мы отлично подходим друг другу? — Она достала нож и принялась резать колбасу. — Молчишь? Ладно, не напрягайся. Я пошутила. Слушай, ты помнишь толстого хитрого человека по имени Петр Мазо?
— Петр Мазо? — медленно повторил Сергей. — Что-то очень знакомое.
Редкая фамилия Мазо действительно показалась знакомой, но он не мог вспомнить, где и когда встречал.
Эвелина красиво разложила на тарелке ломтики колбасы и кинула ему консервный нож.
— Открой-ка икорку. Петя Мазо главный редактор издательства, в котором вышли мои последние две книги.
— А, ну да, вспомнил, — пробормотал Сергей.
— Что ты вспомнил? Что? — она подошла к столу, налила себе еще коньяка и опять выпила залпом. — Нет, Герасимов, ты точно еще не долечился. У тебя совсем с головой худо. Как зовут главного редактора, а также как называются издательства, с которыми я сотрудничаю, ты знать не можешь. Тебе это по фигу. Ты этим никогда в жизни не интересовался, а то, что я тебе рассказываю, в одно ухо влетает, из другого вылетает. Но на этот раз советую слушать внимательно. Петя Мазо был твоим сокурсником. Вы учились вместе пять лет. Он тебя отлично помнит, — она отрезала толстый кусок лимона и отправила в рот прямо с кожурой.
«Вот! Убийство Маши Демидовой. Петр Мазо проходил свидетелем, — вспомнил Сергей, глядя, как Эвелина жует лимон и не морщится. — Он был в ту ночь на даче, в материалах есть протоколы его допросов!»
— Ну да, конечно. Толстый хитрый Петя Мазо. Так он стал главным редактором? Да еще в издательстве, где выходят твои книги? Надо же, как тесен мир.
— Ужасно тесен, — кивнула Эвелина, поставила на стол очередную тарелку, села, опять выпила коньяка, зачерпнула икру чайной ложкой, проглотила и закурила, — с прошлым главным редактором мы совершенно не общались, он хамло редкостное. А Петя совсем другое дело. С ним можно поболтать, кофейку выпить. Он ужасно компанейский. Все мечтает собрать ваш курс. Мы с ним разговорились на одной презентации. Он крепко выпил и поведал мне потрясающую историю из вашей студенческой юности. Оказывается, из-за тебя была убита девочка по имени Маша. Самая красивая девочка на вашем курсе.
— Почему из-за меня?
— Потому что убийца приревновал ее именно к тебе. Слушай, Герасимов, ты должен был давно мне рассказать, это же класс! Я бы использовала в каком-нибудь романе.
— Погоди, Петя Мазо так и сказал тебе, что Машу убили из-за меня?
— Ну нет, нет, — Эвелина засмеялась, — конечно, он сказал не так. А ты уж испугался, смелый ты мой. История действительно потрясающая, а Петька был слишком пьян, чтобы изложить ее внятно. Расскажи, умоляю. Ты не можешь не помнить.
— Конечно, помню, — кивнул Сергей, — но я не лучший свидетель. Меня в ту ночь на даче не было.
— Естественно, ты заболел в самый подходящий момент. Как всегда. Ты упорно клеил эту Машу, довел бедного влюбленного мальчика до белого каления, а потом заболел.
— Да, я заболел, валялся в ту ночь дома с высокой температурой, мне нечего рассказывать, меня даже не стали допрашивать, когда велось следствие, Петя знает куда больше подробностей, чем я. Он, кажется, был той ночью на даче.
— Да, но когда он рассказывал, у него язык заплетался. Он смешал виски с шампанским и в конце понес полную околесицу. Убийцу звали Юра Михеев?
— Совершенно верно.
— А прозвище у него было Мультик?
— Да.
— Он знал наизусть все песни Высоцкого, говорил и пел его голосом? И ему дали десять лет? — она опять плеснула себе коньяку, выпила и закусила куском колбасы.
— Вроде бы, — кивнул Сергей и осторожно отодвинул от нее бутылку, Линочка, ты много пьешь.
— Пью как обычно. Итак, все произошло в восемьдесят пятом. Значит, пять лет назад он должен был вернуться. Ты что-нибудь знаешь о нем?
— Честно говоря, не интересовался.
— Тебе его жалко?
— Наверное, жалко, — кивнул Сергей, — впрочем, он убийца.
— В общем, тебе все равно? — уточнила Эвелина.
— Господи, Линка, ну что ты тянешь? Какая разница, все равно мне или нет? Ты ведь хочешь сообщить мне нечто важное и интересное?
— Ох, не знаю. Может, все это вообще бред пьяного Петьки. Скажи честно, ты действительно окучивал Машу на глазах у ее воздыхателя?
— Честно, не помню, кого и как я окучивал на третьем курсе. Девочек у нас было мало, а Михеев ревновал Машу к каждому телеграфному столбу. Не только я к ней клеился.
— Ладно, не перебивай, — поморщилась Эвелина, — слушай. Мазо уверял меня, будто встретил Михеева полтора года назад в аэропорту Шереметьево-2. Знаешь, там в международной зоне есть бар на втором этаже. Так вот, Петя летел во Франкфурт на книжную ярмарку. Зашел в бар. За соседним столиком сидела компания, четыре человека. Два молодых громилы, вроде охранников. Девица потрясающей красоты и пожилой мужик, похожий на бизнесмена или авторитета. В лице что-то жутко знакомое. Он смотрел, смотрел, но узнал его, когда услышал голос, кинулся к нему, завопил на весь аэропорт: «Мультик! Ты?», но два качка его близко не подпустили, а Михеев изобразил вежливое недоумение: «Простите, я вас не знаю».
— Может, твой Мазо и правда обознался? — осторожно предположил Сергей и положил в рот кусок колбасы. Она оказалась страшно острой, он поперхнулся, закашлялся. Эвелина встала, шарахнула его по спине так, что пошел звон, и, наклонившись к его уху, прошептала:
— Он клялся, что нет. Более того. С ним на ярмарку летели еще несколько человек из издательства, в том числе коммерческий директор, который знает всех на свете. Петя потом еще раз увидел того типа, в дьюти-фри, и потихоньку показал его директору, а тот и говорит: «Как, ты не знаешь? Это же сам Палыч, известный авторитет!» Вот так, Стасик. Михеева звали Юрий Павлович. Отчество совпало, да и вообще у Мазо потрясающая память на лица. Не обознался он.
— Ну в таком случае этот Михеев просто не хотел после зоны общаться с людьми из прошлой жизни, — пожал плечами Сергей, — вполне понятно.
— Что тебе понятно?! — хрипло закричала Эвелина. — Михеев умер от туберкулеза в девяносто пятом! Петя потом специально навел справки, у него есть знакомые в МВД.
