Татьяна Устинова - Отель последней надежды
— О'кей. Как хотите.
Странным движением, вывернув кисть, он открыл наручники, но убежать злоумышленникам не дал, хотя они было порскнули в разные стороны.
— Я приехал сюда надолго, — медленно и очень четко сказал он по-русски. — Очень, очень надолго. Если я вас увижу, я утоплю вас обоих в реке. Мне нет дела до того, как работает ваша судебная система. Я офицер федеральной службы безопасности Соединенных Штатов. Это понятно?
Злоумышленники смотрели на него, как обезьяны на удава, готовясь отправиться к нему прямо в пасть исключительно по собственной воле. Толпа тоже притихла.
— Это понятно?
Злоумышленники вразнобой покивали.
Американец разжал стопудовую длань, и их как ветром сдуло.
— Насилу выпустил, поганец, — сказали из толпы и послышался плевок. — Впору милицию вызывать! Такая образина детей обижает! А еще иностранец!..
— Да чего ему, иностранцу, милиция-то сделает! У нас любой немец важнее русского! Понаехало сволочей иностранных! Небось на органы собирался их сдать, мальчишек-то!
— Да они вон у той бабы сумку отобрали!
— И поделом ей! Нечего рот разевать! И чего, из-за поганой сумки живых людей на органы резать?
— Это когой-то тут зарезали?! Может, «Скорую» надо?
— Молодец мужик! Как он — раз, и готово! В первый раз вижу!
— Да он из английской морской пехоты, слыхал, сам же сказал!..
— Не из пехоты, а из спецназа!
— У вас юбка сзади порвана, — шепнул Дэн Уолш Надежде на ухо. — Отступаем по плану. Вы впереди, а я сзади, но плотно.
Надежда ахнула и немедленно начала ощупывать себя сзади.
— Вы привлекаете внимание, — тем же шпионским шепотом продолжал американец. — Вперед, я прикрою.
И они двинули — впереди Надежда с сумкой на ремне, деревянной походкой, за ней вплотную американец. За спиной у них обсуждали международную политику и еще то, что в Голландии разрешена проституция.
— Мы так далеко не уйдем, — выговорила Надежда, скосив рот в сторону.
— Далеко и не нужно. Вон моя машина.
— А там.., сильно порвано?
— От начала до конца, — доложил американец. — Это, наверное, значит сильно.
— Как.., как от начала до конца?! — в панике пробормотала Надежда, схватила себя за попу и начала шарить.
К своему ужасу, она нащупала голое тело, трусы, а вовсе никакую не юбку, и в соответствии с самой женской из всех известных логик стала судорожно вспоминать, какие именно трусы нацепила сегодня утром, и, вспомнив, пришла в совершенное отчаяние. Трусы никуда не годились, хлопчатобумажные, заслуженные, в ромашку. Ромашки раньше были веселенькие, но от многочисленных стирок повыцвели и посерели.
Надежда полвечера ругалась с человеком, который ближайшие несколько месяцев будет руководить жизнью отеля, где она работает. Ее дальнейшая карьера в известной степени зависит от того, что именно этот человек напишет в краткой характеристике, которую американская сторона даст каждому русскому сотруднику. Потом у нее отобрали сумку, и этот человек гнался за воришками и настиг их, а потом вынужден был отпустить. Теперь он идет сзади и любуется на ее целлюлитную попу в вытертых хлопчатобумажных ромашках.
Красота! То что нужно для первого дня знакомства с таким большим начальством!..
— Мы уже почти пришли, — сказал американец, когда они переходили площадь. — Сейчас сядем в машину, и все будет о'кей.
Вот интересно, у него машина с водителем или нет? По табели о рангах должна быть, разумеется, с водителем! И водитель, разумеется, свой, из «Англии»! Она же присутствовала на совещании, когда за каждым из американских начальников закрепляли машину и шофера! Присутствовала, а теперь не помнит!..
Нет, твердо решила Надежда. Если машина с водителем, я в нее не сяду. Площадь перебегу, а там и гостиница рядом, как-нибудь!.. В порванной юбке, да еще с американцем возвращаться из скверика перед Адмиралтейством!..
Никакого водителя в лимузине не оказалось.
Дэн Уолш распахнул дверь:
— Садитесь!
Надежда неловко плюхнулась и опять схватила себя за зад, проверяя, прилично ли расположилась юбка и не видно ли хоть теперь ее трусов!
Он сел на водительское место и посмотрел на нее. Она все щупала и поправляла складки. Вот Лидочке рассказать, не поверит!..
— Где вы живете?
— На Каменноостровском проспекте! Это далеко, и вы.., города не знаете. Вы меня лучше к «Англии» подвезите, я прошмыгну тихонечко, а там что-нибудь придумаю.
— Город я знаю! — возразил Дэн Уолш энергично. — Я же готовился к поездке!
Он вырулил со стоянки перед Исаакиевским собором под светофор и включил левый поворотник.
— Это и есть памятник Петру Первому?
— Нет! Это Памятник Николаю Первому! Петр на набережной! Мы немного до него не дошли, когда…
— Когда на вас напали.
— Ну да. Про этот памятник говорят, что он все поспешает за Петром, но догнать никогда не сможет.
— Почему?
— Потому что Петр был великий император, а Николай так, ничего особенного. Его не особенно любили, потому что он казнил декабристов и многих сослал на каторгу и вечное поселение.
— В Сибирь?
— В Сибирь.
— А что сделали декабристы?
— Да ничего такого. Всего лишь подняли восстание против царя.
— Значит, царь правильно сделал, что их сослал?
— Боже мой, ну разве можно так прямолинейно оценивать историю! Генерал Ли правильно воевал против северян или не правильно?
Полковник Дэн Уолш выехал на Большую Морскую, осторожно перебрался через ямину, принял вправо от какого-то сумасшедшего на спортивной машине и посмотрел на Надежду с удовольствием.
— Вы знаете историю Соединенных Штатов?
— Нет, не знаю. Вернее, знаю только то, что когда-то проходила в школе.
— Вас в школе учили истории моей страны?!
— Странно, что вас не учили истории моей, — язвительно сказала она. — Впрочем, вас-то, наверное, как раз учили! В вашей лучшей в мире разведшколе!
— Я не разведчик.
— Ну какая разница!
— Очень большая. Почему-то моя бывшая жена тоже считала меня разведчиком, хотя я сто раз говорил ей, что безопасность и разведка — это разные ведомства.
Надежда махнула рукой:
— Мой бывший муж тоже никогда не понимал, чем я занимаюсь на работе! Ему все казалось, что гостиница — это такой.., притон, понимаете?
— Притон?
— Ну да! Гнездо разврата. Ну, что делает портье, к примеру? Стоит за конторкой и строит гостям глазки!
— Глазки?
— Ну, то есть заигрывает с ними, понимаете? А то, что мне нужно поселить, сдать на регистрацию документы, не перепутать счета, взять именно столько денег, сколько нужно, — это все ерунда! Кроме того, мы решаем миллион бытовых проблем, ведь люди приезжают к нам в гости, и им должно быть удобно! Лидочка всегда говорит, что главная наша забота — чтобы было удобно гостям, а начальству, владельцам — это все потом! Однажды приехала писательница, пошла на улицу и упала. Приходит в отель, а у нее куртка спереди вся в грязи, и джинсы, и ботинки! А по правилам вещи в стирку забирают только утром, понимаете?! А ей в этой куртке завтра на какую-то встречу, и ее в лицо все знают, кто книги читает! И она меня умоляет помочь, и, конечно, я ей помогла! И всем помогаю!
— Вы давно работаете?
— Пять лет. Я как раз и начинала портье, за стойкой стояла, а теперь я начальник службы, и мне очень нравится!
Тут она вспомнила, что должна говорить ему, куда ехать, и с удивлением обнаружила, что они уже переезжают мост.
— Послушайте, — сказала она недоверчиво. — А вы вправду изучали карту города?
— Конечно.
— И запомнили, где именно находится Каменноостровский проспект?
— Санкт-Петербург простой город, — ответил Дэн Уолш. — Солнце садится, очень красиво, правда?
— Правда.
Они немного полюбовались на солнце, тем более что движение на мосту застопорилось.
— Париж сложнее, — продолжал Уолш. — Стамбул еще сложнее. Я знаю столько городов! Иногда они мне снятся. Но лучше всего я знаю Париж. Когда меня отправят на пенсию, я пойду работать в парижское такси. У меня будет машина с шашечками и надписью «Такси паризьен», я научусь курить трубку, заведу себе синий берет и бульдога. Бульдог будет сидеть на переднем сиденье, и я буду разговаривать с ним по-французски, когда мы станем поджидать пассажиров напротив «Комеди Франсез».
— Вы говорите по-французски?
— Нет, — сказал американец беспечно. — Но у меня же будет французский бульдог, и сам я буду французский таксист, так что придется выучить.
Надежда сбоку посмотрела на него.
Странно было ехать в лимузине в порванной юбке с начальником службы безопасности американского президента и разговаривать про парижское такси и бульдогов!
— Здесь нужно развернуться. Сквозной проезд закрыли, потому что затеяли ремонт.
— Налево или направо?
— Прямо, а на светофоре налево, под стрелку.
