Марина Серова - В любви каждый за себя
Тело Косого еще лежало на диване. Вокруг него хлопотали фотограф и врач-судмедэксперт. В кресле, пристроив папку на коленях, чтобы удобнее было писать, сидел господин в штатском. Коллеги составляли протокол и осматривали место происшествия.
– Идемте в кухню, Татьяна Александровна. Надо до конца прояснить обстановку.
– А разве она еще не прояснилась?
– Не совсем. Очень много неясного.
– Ну, хорошо, как скажете. А где вся компания?
– Вся компания в наличии. Свидетель на кухне. Его допрашивают. Идемте?
– Какой свидетель? А кто же, по-вашему, стрелял?
– А вот этот, которого вы убили, и стрелял, голубчик. А какой-то сосед услышал и позвонил. Его мы, правда, пока не нашли.
Я ничегошеньки не понимала. Какой сосед? Куда делся Евгений Петрович со своими подручными? Я терла виски, пытаясь осмыслить то, что услышала.
– Я вообще никого не убивала. У меня даже пистолета не было. А остальные? Где остальные?
– Какие остальные? Один мертв. Другой дает показания. Больше никого здесь не было. А пистолет вот он, рядышком с вами валялся.
– Я его даже в руках не держала, этот чертов пистолет. Вы мне лучше скажите, как это других не было? Тут еще целых четверо ошивались. Покрупнее рыбка, чем эти салаги.
Но тут я обратила внимание на открытую дверь в лоджию и все поняла. Ну конечно же. Они ушли через соседскую лоджию. Коллеги тоже поняли и кинулись звонить в соседнюю квартиру. За дверью стояла тишина. Соседи сообщили, что Матвеевна, скорее всего, на лавочке у подъезда.
Она ничего не видела и не слышала. Коллеги укорили ее за то, что оставляет открытой дверь в лоджию, и занялись чердаком. Но все было напрасно. Преступников и след простыл. Смылись.
Попытки найти соседа, который звонил Григорьеву, не увенчались успехом. Никто не спешил признаться, что совершил благородный поступок.
Единственным свидетелем можно было посчитать старенького полуслепого дедушку с палочкой, который видел, как четверо мужчин входили в подъезд. Это хоть немного поддерживало мое утверждение о существовании других участников трагедии. Остальные обитатели лавочки, по их словам, вышли подышать свежим воздухом только что.
Везучий же этот гад Колокольцев! Чтоб ему сдохнуть!
– Татьяна Александровна, а может быть, вам это показалось? Парень же говорит, что вы были втроем, что его товарищ в вас выстрелил, – осторожно, чтобы не задеть мое самолюбие, спросил лейтенантик, которого, как выяснилось, звали Колей.
Прекрасно, значит, Сергей, как ему велел Колокольцев, от всего отпирается. Надеется на помощь Евгения Петровича или просто боится его.
– Идемте. Он, голубчик, как только увидит меня живой и здоровой, сразу изменит свое мнение.
Но я ошиблась. Серый, как попугай, повторял одно и то же:
– Татьяна Александровна потребовала, чтобы он сознался в убийстве старухи и в похищении каких-то банок. Косой сначала отпирался, потом достал из кармана пистолет и выстрелил. Татьяна Александровна тоже выстрелила, а потом потеряла сознание, наверное, от боли. Она упала и ударилась.
– Ты что несешь, дуралей? Ты же себе только хуже делаешь, и драгоценное время теряется. Говори, как было.
Он судорожно сглотнул и опять заталдычил свое.
И мне показалось, что защитники правопорядка склонны ему поверить. Наверное, решили, что после того, как мне врезали по голове, я ничего помнить не могу. Как в «Джентльменах удачи»: тут помню, а тут не помню. Цирк!
Было бы очень смешно, если бы не было так грустно. Драгоценное время тратилось на бесполезные препирательства.
Раздался звонок в дверь – приехала «Скорая помощь».
– Где больной?
Коллеги решили, что я непременно должна ехать в больницу. Они, по-моему, были даже рады такому повороту событий. У них и так все складывалось неплохо: преступник есть, он же – хозяин пакетика с героином; мотив покушения налицо; свидетель есть – все как в средней руки детективе.
Зачем все усложнять? Зачем искать каких-то мифических акул, которых никто, кроме Тани Ивановой да полуслепого деда не заметил.
Поневоле поверишь тем старушкам, которые рассказывали, как они много раз обращались в милицию, просили избавить их подъезд от наркоманов, да так ничего и не добились.
– Не поеду я ни в какую больницу. Мне срочно надо встретиться с полковником Григорьевым, – уперлась я. – И вообще, я согласна отбыть отсюда только ногами вперед.
Это была не бравада, а спонтанно родившийся гениальный план. Я была уверена, что преступники решат, что они в безопасности, если будут уверены в моей гибели. Надо усыпить их бдительность. Пусть почувствуют себя вольными птицами.
Итак, я настояла на своем и последовала за Косым ногами вперед, накрытая простынкой. Ощущение не для слабонервных!
Но главное, все, кого это интересовало, могли видеть, что из подъезда вынесли на носилках два трупа.
Поскольку морг находился при больнице, мне с беднягой было почти по пути.
* * *Мне обработали раны, наложили повязку.
– Нет, нет, я вас отпустить не могу, только если вы подпишете отказ от госпитализации. А так не имею права, – категорически заявил мне пожилой доктор. – Не торопитесь, подумайте хорошенько. Все-таки у вас огнестрельное ранение, милая вы моя, да еще закрытая травма черепа!
– Но ведь не открытая же! Давайте подпишу.
Он укоризненно покачал головой:
– Эх, молодость, молодость! А в старости все болячки и вылезут. Вот тогда и вспомните, что совсем не заботились о своем здоровье.
Я засмеялась:
– Ну, это когда еще будет!
Наконец все формальности были исполнены, и я смогла позвонить полковнику Григорьеву. Он прислал за мной машину.
* * *– Ну ты как? Отошла немного, Танюша?
– Спасибо, Сан Саныч. Все нормально. Еще не отлили ту пулю, которая сразит везучую Таню Иванову.
– Хм, молодец! Не теряешь чувства юмора. Значит, ты утверждаешь, что в квартире были еще люди, в том числе и твой клиент?
– Надеюсь, вы-то не будете меня уверять, что мне померещилось, потому что я головку ушибла!
Григорьев расхохотался:
– Ну и колючка же ты, Танечка. И ребят моих ни в грош не ставишь. А они, между прочим, там неплохо потрудились. И уже почти готовы подтвердить твои слова.
– Вот и отлично, тогда не будем терять времени. Чтобы клиент окончательно успокоился, пусть думает, что они со мной разделались. Надо разыскать мою подругу и сообщить ей все, что мы найдем нужным. Об остальном можно не волноваться: она всем раструбит.
Григорьев фыркнул:
– Что-то ты о своей подруге не слишком лестно отзываешься, Таня.
Знал бы он, как меня болтливость подвела, не удивлялся бы. Я решительно заявила:
– Она сегодня это заслужила. Находка для шпиона.
Наверное, это было сказано слишком строго. Просто я еще не остыла после горячих событий.
– Давай тогда обсудим детали. Будет непросто доказать причастность этого самого Евгения Петровича к торговле наркотиками. Даже если он никуда не сбежит, против него нет никаких улик. Ни прямых, ни косвенных. Он нам запросто скажет: «А пошли вы на фиг!» И мы пойдем.
Полковник Григорьев был абсолютно прав. Вполне могло получиться именно так. Но надо было принять все меры, чтобы акция, которую я про себя обозвала «Огуречный рай», продолжалась.
Глава 10 НОВЫЕ ПОВОРОТЫ
– Звоните, Сан Саныч, сейчас трудно придумать что-нибудь получше.
– А она сознание не потеряет от такого потрясения? Все-таки не шутка.
– Я знаю. Но иначе он может просто позвонить в Алма-Ату и задержать отправку новой партии. И концы в воду. А потом они придумают еще что-нибудь похлеще, чем банки с огурцами, и все вернется на круги своя. Вы не представляете, что это за человек. Он очень осторожный. Он ведь прежде, чем меня нанять, послал своих людей, чтобы следить за мной. Этим он сразу нескольких зайцев убил.
Во-первых, как бы случайно, подстроил знакомство, даже в друзья напросился. Как тут было отказаться на него работать? Во-вторых, познакомился с моими привычками, пожалуй, даже методами: спровоцировал меня на некоторые кардинальные меры (я имела в виду уход от чернильной «девятки»). Значит, он уже мог предсказать, как я буду действовать.
Его надо хитростью выманить. Иначе… Этому безобразию с наркотиками конца не будет.
Я достала сигарету, задумчиво размяла ее, хотя обычно не имею такой привычки, извлекла из сумочки зажигалку, закурила и только потом спохватилась:
– Ой, Сан Саныч, простите, я даже разрешения у вас не спросила. Можно?
Он махнул рукой:
– Господи, какие вопросы. Кури, конечно. Травись на здоровье.
Григорьев поднялся, налил воды, включил кипятильник.
– Сейчас я тебя чайком угощу.
– Сначала позвоните.
