Мишель Лебрен - Одиннадцать часов на трупе
Да разве любой нормальный и здоровый мужчина, получив такую записку, не побежал бы на это рандеву? Вкус к приключениям присущ всем мужчинам, даже влюбленным. А эта дрянь - шляпник - одновременно отправил другую анонимку своей дочери с таким вот текстом: "Возлюбленный вам изменяет. Будьте там-то и во столько-то..." И этот жулик даже не постеснялся сопровождать Эвелин лично! И даже имел невероятную наглость устроить Ги сцену! Ему, ни в чем не повинному Ги! Да ещё выговаривать ему как оскорбленный в своих чувствах отец! Ну и подлец!
Ги, все время нажимая на акселератор, со свистом в ушах мчался вдоль умиротворенной весенней Марны. Покачивались на воде ленивые лодки с влюбленными парочками. Чем не Венеция, и всего в десяти минутах езды от Парижа.
Ги выругался, чуть не сбив беззаботного велосипедиста. И он негодяй. Все мерзавцы. Но он, Ги, во всем разберется сам и изобличит этого пройдоху перед собственной дочерью. Он сделает это самым простым способом. Найдет блондинку, привезет её в Париж и проведет очную ставку с её сообщником! Тот ещё узнает, почем фунт лиха, болван! Уличенный в подобной гадости, он потеряет лицо, скомпрометирует себя и будет вынужден согласиться на брак!
"Ягуар" остановился перед входом в особняк, который Ги прекрасно узнал. В нетерпении он несколько раз посигналил. Поскольку никто не отзывался, Ги с запозданием сообразил, что Гастон Беррьен вполне мог позвонить своей сообщнице и посоветовать никому не открывать. Тогда он Решил сам лично изучить все на месте.
Вилла, затерявшись в саду, имела нежилой вид. Ставни были закрыты, и у Ги вдруг возникло зловещее подозрение. А что если Беррьен устранил эту девушку, чтобы пресечь утечку сведений...
Метрах в ста от виллы, рядом с железнодорожной насыпью, паслось стадо коров. Крутя педали, проскочили два велосипедиста. Ги принял решение. Все что угодно, но только не состояние неопределенности. В целях маскировки он схватил прихваченную ненароком у Беррьенов шляпу и глубоко надвинул её на лоб. Да, она действительно была ему мала. Наверняка за лентой-подкладкой проложена ещё и бумага, как это почти всегда бывает с новыми шляпами.
Ги отвернул подкладку и в самом деле вытащил оттуда два или три листка бумаги. Он уже собирался их выбросить, но заметил, что на них что-то написано от руки. Это его заинтриговало. Ги развернул листки и прочитал текст. Внезапно он сильно побледнел и поспешно сунул бумажки в карман. Он в последний раз подумал, не лучше ли спокойно вернуться домой, но гнев и желание отомстить пересилили. Надвинув шляпу на самые глаза, он вышел из машины и медленно, все время озираясь по сторонам, обошел вокруг виллы. Ни души. Тогда, взобравшись на кучу всякой дряни, забытой у стены уборщиками мусора, он подтянулся и спрыгнул в сад. Со стороны дороги его видно не было.
Ги трижды и подолгу нажимал на кнопку входного звонка, но кроме собственного эха другого эффекта они не произвели. Решив все же довести дело до конца и убедившись, что дверь заперта и высадить её ему не удастся, он пошел вдоль стены, по очереди изучая окна. Ему чертовски повезет, если... Он радостно вскрикнул. Одно из окон задней стены виллы оказалось без жалюзи. Он запустил в него комом земли, но тот рассыпался, не разбив стекла.
Тогда Ги стал шарить глазами в поисках какого-нибудь инструмента и заметил прислоненную к кустарнику лопату. Доставая её, он наступил на прямоугольник свежевскопанной земли. Он разбил стекло и, приподнявшись на цыпочки, сумел повернуть шпингалет. Окно открылось. Преодолев последние колебания, он залез в дом.
Послеобеденное время тянулось медленно и, как казалось Гастону Беррьену, вообще не собиралось сегодня заканчиваться. Сидя у себя в кабинете, он почитывал сегодняшний номер газеты, сосредоточившись на разного рода происшествиях.
На улице Мироменил среди бела дня напали на инкассатора, освободив его от сумки с двенадцатью миллионами франков. Должным образом допрошенный полицией инкассатор через четыре часа признался, что ограбление организовал он сам вместе с двумя сообщниками. Всю эту милейпгую публику посадили за решетку.
Около двух часов ночи в районе Страсбур-Сен-Дени едва не схватили за руку двух смельчаков, которые, взломав игровой автомат в ярмарочном павильоне, набили себе карманы двадцатифранковыми монетами и скрылись. Спустя несколько часов полиция обнаружила в кассе одного из баров сомнительной репутации на улице Сент-Апполин ненормальное количество монет того же достоинства. Бармен был задержан полицией и, вне сомнения, вскоре выложит имена своих подельников.
Гастон не удержался от улыбки. Надо же: обчистить какой-то там автомат с мелочью, в то время как чиновники службы социального обеспечения шастают по многолюдным улицам с туго набитыми деньгами сумками! Наверное, это сделали какие-нибудь любители!
Зазвонил телефон, и Гастон обрадованно схватил трубку. Голос ему был незнаком, вероятно, изменен.
- Месье Гастон Беррьен?
- Он самый. Кто говорит?
- Это друг одного из ваших друзей. Позавчера вечером наш друг пошел вас навестить. С тех пор мы его не видели, и нам бы хотелось знать, что с ним случилось. Вам что-нибудь известно об этом?
Гастон горестно вздохнул. Начинается по новой. Неужели они так никогда и не отвяжутся от него со своим шантажом и всякими комбинациями? Он устало опустил трубку. Звонок тут же повторился, настойчивый, пронзительный. Он приподнял и тут же опять бросил трубку. Затем вообще снял её, прервав связь. Так, пусть хоть ненадолго, но они оставят его в покое.
* * *
Ги Тайней покинул дом тем же путем, каким и проник в него. Однако теперь прежний гнев, пылавший в нем, уступил место новому чувству - страху. Постепенно изучая дом изнутри, он обнаружил установки, не оставлявшие ни малейшего сомнения в том, чем там тайно занимались. Дом служил игорным притоном, скрытым казино. Что до блондинки Жильды, то ничто не указывало на то, что она там жила. Что из всего этого следовало?
Он остановился под окном, чтобы закурить. Погасшая спичка, описав дугу, упала прямо в центр прямоугольника, на котором Ги совсем недавно оставил следы. Разве это не странно - прямоугольник свежевскопанной земли посередине заброшенного сада? А если там скрывается какая-то тайна? Или чей-нибудь труп?
Затянувшись в последний раз, он ухватился за лопату. Стальная пластина легко вошла в землю. Стояла чудесная погода. Идеальное время для садоводов.
Головные уборы инспекторы не сняли. У обоих были дешевенькие шляпы, выцветшие от долгих стояний под дождем. Один из них занудливым голосом заявил Гастону:
- В полицию только что поступил касающийся вас анонимный телефонный звонок. Вас обвиняют в том, что вы содержите подпольный игорный притон.
Гастон, с ненавистью взглянув на телефон, разразился смехом:
- Месье, не знаю, отдаете ли вы себе отчет в чудовищности того, что вы только что сказали? Ха-ха-ха! Это я-то руковожу... как это вы назвали? Подпольным притоном? Взгляните вокруг, месье. Разве этот кабинет кажется вам поддельным? Уверяю вас, что во всем доме вы не обнаружите не только малейшего столика для игры в рулетку, но даже и колоды карт!
- Ну что ж, посмотрим, - сказал второй инспектор.
- Пардон. У вас, конечно, имеется ордер на обыск?
- Вот он. В такого рода делах быстрота - наше лучшее оружие. Позвольте?
- Прошу вас, месье, приступайте к работе. Но я оставляю за собой право возбудить против вас дело по обвинению в злоупотреблении служебным положением и в использовании противозаконных методов! В конце концов, всем известно, чего стоят анонимные звонки, не так ли?
Череп мстил со дна своей могилы. Значит, как человек, по его же словам, предусмотрительный, он позаботился о сообщниках. Те перешли теперь в наступление, и Гастон расценил это как простой маневр-предупреждение, призванный вызвать у него спасительный для них страх.
Полицейские открыли несколько ящиков стола, лишь мимолетно оценив их содержимое, затем вытянулись перед портретом Симона Боливара. Гастон почувствовал, как его поры стали выделять пот, насыщенный какой-то глухой тревогой. Нет, это было невозможно, ведь бандиты не знали о существовании секретного сейфа...
- Будьте добры, откройте сейф, скрытый за этой картиной, - попросил один из инспекторов.
- Сейф? За картиной?
Отныне он будет держать у себя в кабинете бутылку коньяка на случай возникновения подобных обстоятельств.
- Именно так, - терпеливо повторил полицейский. - Нас проинформировали, что там находится сейф. Поэтому будьте добры, откройте его.
Все погибло. У Гастона мелькнула мысль о каком-нибудь сногсшибательном варианте самоубийства, потом он прикинул, что ему всего только сорок лет и что хитроумный адвокат предпочтительней отдающего холодом пистолета.
Он подошел к картине и привел в действие пружину. Появилась круглая дверца сейфа с металлическими кнопками на ней.
