Наталья Хмелевская - Иоланта
Все сотрудники агентства, кроме молоденькой секретарши Верочки, имели свободный график посещения и занимались сугубо своими делами. Вознаграждения за расследуемые дела получали прямо от клиентов, внося небольшую лепту на содержание агентства и уплату налогов. Это было очень удобно и не требовало от Иоланты постоянного вмешательства в их дела.
Заявления и просьбы на проведение каких-либо следственных и розыскных мероприятий, как правило, поступали по электронной почте. В основном в агентство обращались с просьбами по выявлению фактов супружеской неверности, иногда налоговые органы просили установить источники доходов граждан, часто на сайте агентства зависали просьбы о розыске пропавших без вести людей, хотя и Иоланта и Лихтенштейн сразу отсылали письма таких заявителей в государственную полицию, и в исключительно редких случаях брались за дело сами.
Просматривая утреннюю почту, Иоланта обратила внимание на не совсем обычное заявление. Гражданка Иванова утверждала, что у ее сына, Иванова Артема якобы украли душу, и просила как можно скорее принять меры и найти похитителя. «Бред какой-то», ― подумала Иола, но продолжала читать. Далее в своем заявлении женщина указывала на тот факт, что у них в городе «К» стали умирать совершенно здоровые люди вследствие похищения душ. По ее словам, как правило, похищение происходило ночью, во время сна, когда душа не так тесно связана со своим телом. Также ходили слухи о том, что некий доктор Эдвард Шультц, ранее практиковавший в их городе, занялся необычным бизнесом и что предметом купли-продажи являются настоящие человеческие души. Женщина предполагала, что эти души похищаются каким-то образом у живых людей.
Иоланта была заинтригована необычностью постановки вопроса. Желая проверить полученную информацию, она попробовала «купить себе душу». Во всемирной базе данных сделала запрос и тут же, к удивлению, ее услугам были представлены «образцы». За внушительную сумму денег можно было приобрести душу для младенца, для дамы преклонных лет, для человека, вставшего на путь исправления, для клона. «Уму непостижимо!»
Иоланте удалось также через базу данных налоговых органов установить личность владельца данного Интернет-магазина. Им оказался доктор Эдвард Шультц.
Чтобы прояснить некоторые физиологические моменты дела, Иоланта решила проконсультироваться со сведущими людьми.
Профессор Микоян был одним из таких людей.
– Игорь Афанасьевич, здравствуйте! ― весело улыбнулась она, переступив порог кабинета профессора. Иоланта и впрямь была рада видеть этого энергичного, никогда не унывающего старичка.
– Интереснейшее дело!
– Вам к лицу новые интересные дела, Иоланта. Да, кстати, как там наш друг ― Лихтенштейн?
– Герман Львович… он сейчас на отдыхе, ― немного помрачнела Иоланта.
– А я то, думаю, что-то давненько его не слышно, не видно. Так, вы говорите, интересное дело?
– Да, понимаете, дело очень тонкое, нематериальное. Я хочу у вас спросить, как у представителя медицинской науки, возможно ли такое, так сказать явление, как похищение человеческих душ?
– Ну, Иоланта, вы меня удивили, ― улыбнулся профессор. ― Вспомните классику: Гёте, Пушкин, да и старина Уильям Шекспир ― все они писали о похищении человеческих душ дьяволом.
– Дьяволом? Так вы считаете это вполне возможным? ― в свою очередь удивилась Иоланта.
– И да, и нет. С одной стороны, это не противоречит науке, ведь душа это нечто являющееся источником жизни в организме. Принято считать, что человек, лишенный души, умирает. Скажу даже больше, несмотря на то, что душа есть что-то нематериальное, ее наличие подтверждено научно. Во время смерти, когда душа покидает тело, происходит своеобразный выброс энергии, и тело становиться легче. Этот процесс фиксируется приборами. Проведена серия опытов, направленных на установление веса душ, покидающих тела. И хотя размер души у каждого человека сугубо индивидуален ― это приблизительно семь-восемь грамм некой субстанции.
– Значит, если предположить, что у человека украли душу, он подвержен смертельной опасности?
– Да. И как бы это странно ни звучало, но тело без души мертво.
– Но ведь это же преступление.
– И ваша задача доказать это, Иоланта.
Миссис Стелк-Митфорд не хотела огорчать или обнадеживать гражданку Иванову. По всей видимости, женщина не очень богата и не сможет оплатить услуги агентства. Но ей хотелось помочь ей и ее сыну Артему Иванову, который, возможно, подвержен серьезной опасности.
Было бы неплохо узнать мнение еще одного человека по этому вопросу.
– Ингред Кюхельбеккер? Здравствуй дорогая! Да, Иоланта. Хорошо, давай встретимся, я обязательно буду, до встречи.
Уже прошло два года после того как Иоланта начала работать в детективном агентстве Лихтенштейна, и первое расследуемое ею дело было дело Кюхельбеккеров. С того времени она не видела свою подругу.
– Иоланта, как я рада тебя видеть, ― Ингред горячо обняла и поцеловала подругу, как родную. ― Ты даже не представляешь, как все изменилось в моей жизни после того случая.
Иоланта и вправду не узнавала свою подругу, такой счастливо-лучезарной она никогда ее раньше не видела. Куда подевались излишняя холодность и предвзятость в отношениях женщины-профессора? Перед ней сидела зрелая земная женщина, излучающая любовь и ласку.
– Знаешь, Иола, у нас с Эндрюсом родился сын, ― с гордостью произнесла Ингред.
Иоланта ожидала услышать все что угодно от своей подруги, но не это. Ведь она знала, что по состоянию своего здоровья Ингред вообще не могла иметь детей.
– Как это случилось? Ингред, дорогая, я так рада за вас!
– Ну, о моих лабораторных экспериментах с клонами тебе рассказывать не надо, ты и сама прекрасно помнишь, как это все происходило. Но ты не знаешь самого главного. После того, как моих клонированных Ингред разоблачили и хотели усыпить, как того требует закон, одна из них, а именно Ингред-жена оказалась беременной. Ты же знаешь, что после перенесенной мной в молодости операции я не могла иметь детей, хотя мы с Эндрюсом всегда этого очень хотели. А тут такой подарок судьбы! Понимаешь, практически это наш родной ребенок, ведь в процессе оплодотворения участвовали его половые клетки и как бы мои. В общем, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Сейчас у нас все замечательно, мы растим нашего Модеста Кюхельбеккера все вместе: я, Эндрюс и Ини.
– Ини, это кто, ваша няня?
– И вторая мама, и няня, и просто моя Ини. Я не стала требовать для нее смертной казни. Я подумала, что это будет антигуманно убивать мать моего ребенка. Я просто не смогла бы после этого жить.
– Я так тебя понимаю, Ингред. Ты сделала все правильно, ― Иоланта так обрадовалась. Она чувствовала свою причастность к тому, что в семье Кюхельбеккеров появился малыш.
– Ты можешь показать мне фотографии Модеста?
– Да, конечно, они всегда со мной. Смотри, какой крепыш, и знаешь, Иоланта, самое удивительное в том, что Моди ― полноценный человек.
– Как это?
– Несмотря на то, что его выносила и родила женщина-клон, он не является клоном. У него с генами все в порядке, понимаешь.
– Да, кажется, понимаю и даже завидую тебе, подруга.
– Ну что ты, Иоли, ты, такая молодая, красивая, ты еще сможешь родить ребенка.
– Но ведь Ричарда нет, ― Иоланта заплакала, роняя свои горькие слезинки одинокой женщины на детские фотоснимки.
– Не надо, дорогая, поверь, в жизни ничто не проходит бесследно, ― Ингред погладила Иоланту по руке, словно своего маленького глупого малыша. ― Вот увидишь, у тебя все будет замечательно, я знаю, я уверена в этом. И в скором времени у тебя тоже появится малыш.
Иоланта как-то сразу сникла и успокоилась, столько душевного тепла, нежности и ласки было в словах этой женщины-матери, что сразу хотелось верить в лучшее.
– Ингред, прости. Я очень рада за вас. Я хочу познакомиться с маленьким Кюхельбекккером.
– Да конечно, заходи в любое время. Мы всегда рады тебя видеть.
– И еще, я хотела у тебя спросить, как детективный агент,― уже совсем серьезно начала Иоланта, ― как ты считаешь, можно ли каким-то образом украсть у человека душу? Или, если тебе будет проще ответить, есть ли души у клонов?
– Очень интересный вопрос, ― Ингред призадумалась. ― Мы, у нас в лаборатории всегда можем отличить настоящего человека от клона, как говорится, на глаз. Все-таки есть у них какая-то ущербность, и даже здесь дело не в гене вечности, о котором все так много говорят. Возможно, это и есть так называемое бездушие клонов. Мне кажется, они не могут так глубоко чувствовать и переживать, как мы – люди.
– Но, скажи, дома, наблюдая за Ини, ты тоже видишь эти различия?
–Дома нет, мне иногда кажется, что она ничем не отличается от нас, людей, и относится к ребенку со всей душой.
– Возможно ущербность лабораторных клонов в отсутствии материнской любви и ласки, отсутствии семейного очага?
