Михаил Серегин - Безбашенный всадник
– Послушайте! Ну, вызовем мы милицию. Приедет она, и что дальше? Что мы ей скажем? Что Смерть на коне видели? Да нас всех тут же организованно в дурдом отправят! И потом, Виктор Петрович стрелял в человека! А это, между прочим, статья! Неужели же мы так подведем нашего соседа? Что плохого он нам сделал? Тем более что ничего страшного не произошло! С этим мужчиной, как вы видите, все в порядке! Ну, упал! Ударился немного, поцарапался! Так это же не смертельно! Я его сейчас к себе отведу! Он почистится, отдохнет, помоется... И все будет нормально! Подумайте сами, стоит ли поднимать шум? Дело-то яйца выеденного не стоит! А вы сразу милицию! – убеждающе говорил он, и толпа немного успокоилась. – Пойдемте, я вам помогу! – обратился он к кавказцу.
Тот, согласно покивав, пошел за ним, – видимо, ему по какой-то причине очень не хотелось встречаться как с представителями правопорядка, так и с врачами. Мы же все потихоньку двинулись за ними следом в поселок, и Сашка шепотом сказал мне:
– Очень странно и подозрительно! С каких это пор Мажор стал таким великодушным, отзывчивым и рассудительным? Раньше за ним такого как-то не замечалось! Обычно ему на всех наплевать с высокой сосны! А тут вдруг проникся трепетной любовью к ближнему, причем совершенно незнакомому!
– Просто он и кавказец ровесники, – подумав, предположила я. – Вот он и проникся, как ты выразился, сочувствием к такому же молодому парню, как он сам. Наверное, Мажор решил, что этот бедолага потихоньку навещал у нас в поселке какую-нибудь замужнюю девицу и попал в этот переплет, когда возвращался от нее. Потому-то этот любовничек и испугался, что если его здесь увидят, а еще хуже, официально зафиксируют его здесь появление, то это может дойти до ее мужа.
– Может быть, ты права, – подумав, согласился Сашка и рассмеялся. – Тем более, как мне кажется, Мажор сам неслабо пострадал в аналогичной ситуации, вот и пришел на помощь товарищу по несчастью.
– Я тоже заметила здоровущий синяк у него на лбу, – сказала я и спросила: – Саша! Как ты думаешь, а почему сегодня на лошади не было Всадника без головы?
– Наверное, потому, что была очередь Смерти кататься, а Всадник отдыхает от трудов праведных, – ответил он.
– Да, видимо, они действительно периодически меняются, чтобы нам веселее было, – совсем не весело добавила я.
Глава 20
Саша. Опять Камаль!
Вернувшись на дачу, мы с огромной радостью отметили, что оставленные без присмотра шашлыки вовсе не сгорели, чего мы очень опасались, а вместо этого отлично поджарились, да вино с салатами со стола никто не украл.
– Саша! – садясь к столу, сказала Маруся. – Если сегодня еще кто-нибудь заявится, то я за себя не ручаюсь!
Произнесла-то она это вроде бы шутливо, но, как известно, в каждой шутке есть доля шутки, да и то сказать, ну сколько же можно наваливать на несчастную женщину?
– Судя по позднему времени, лимит приключений на сегодня уже исчерпан и нам никто не помешает, – успокоил ее я.
Я положил ей на тарелку мясо, которое она щедро полила кетчупом, и налил в бокал вина.
– Ну, дорогая! Давай выпьем за то, чтобы эта непонятная история как можно скорее закончилась! – предложил я.
– Давай! – согласилась она. – А то я скоро с ума сойду! Ну, может, и не сойду, но заработаю себе стойкое нервное расстройство точно!
Выпить мы не успели! Мы даже не успели поднести бокалы к губам, когда возле нашей калитки остановилось такси, и жена яростно застонала сквозь зубы.
– Маруся! Подожди! – торопливо сказал я. – Может, это и не к нам! Вдруг кто-то хочет просто спросить дорогу!
– Как же! Жди! – взорвалась она. – Вот увидишь, что это опять какое-то приключение на наши несчастные головы! Господи! Ты сам видишь или тебе показать?! – крикнула она в небо, и я понял, что она дошла до ручки.
– Сиди, я сам схожу и посмотрю, – быстро сказал я, вставая.
Но дойти до калитки я не успел, потому что она распахнулась и к нам во двор непринужденно, как к себе домой, вошел мужчина и тут же заорал:
– О, мой друг Искандер! Какой счастье, что я вы находить!
Судя по голосу и исключительно «правильному» русскому языку, это был чертов Камаль, который, нимало не смущаясь своего собственного недавнего воровства, имел наглость заявиться к нам на дачу. Присмотревшись, я увидел, что на нем была надета какая-то жутко нелепая ветровка по цене пучка редиса, но купил он ее, скорее всего, потому, что у нее был капюшон, который он натянул на голову, надвинув низко на лоб, а тесемки были затянуты так, чтобы борода не слишком бросалась в глаза.
– Да уж! Давно не виделись! – иронично хмыкнул я, но с него это было как с гуся вода.
– Как это понимать? – подойдя к нам с видом гневного ангела, спросила жена. – С каких пор ты стал для него Искандером? И вообще, давно ли вы познакомились? Насколько я помню, у нас на даче не успели, значит?...
И она требовательно уставилась на нас, ожидая ответа.
– О, мадам Мари! – галантно воскликнул Камаль, но она не удостоила его даже взглядом и испепеляла меня глазами.
– Дорогая, я тебе все объясню! – быстро ответил я.
– Полагаю, лучше всего это сделать в доме, а то бдительный Афонин едва увидит нашего дорогого гостя, – язвительно выговорила она, – как тут же позвонит участковому или даже сразу в Боровск, если он еще не успел это сделать.
– Я все рассказать, мадам Мари! – заверил ее Камаль. – Только нужно платить такси. Мы много ездить, пока найти вы.
– Так у вас же были деньги? – возмутился я.
– Они не хватать, – невозмутимо объяснил он.
– Как я понимаю, деньги дал ему ты? – тут же спросила Маруся. – И с каких это пор ты стал Ротшильдом?
– Я все вернуть! – торопливо заверил ее Камаль. – Аллах свидетель, я быть щедрый! Очень щедрый! Вы помогать я, а я благодарить вы! Я вы благодарить так, как вы хотеть!
– Черт с тобой! – пробормотал я и, выйдя за калитку, расплатился с водителем, а вернувшись, сказал Камалю: – Идите в дом! Нечего здесь отсвечивать!
– Что? – не понял он.
– Уйдите, пока вас не заметили! – цыкнул на него я.
Маруся тут же приняла надменный вид и, резко повернувшись, пошла в дом, а Камаль бросился за ней. Я же собрал со стола наш так и не состоявшийся романтический ужин и в несколько приемов перенес все это на веранду, где он превратился уже просто в ужин. Разглядев при свете лампы, во что был одет наш гость, Маруся повернулась ко мне и холодно поинтересовалась:
– Александр! Поправь меня, если я ошибаюсь, но мне кажется, что на Камале надеты твои вещи. Это так или у меня галлюцинации?
– Это есть так! – опередив меня, поспешно и с огромной благодарностью ответил араб. – Искандер дать я это, чтобы я быть одет.
Поняв по ее красноречивому взгляду, что впереди меня ждут жестокие разборки, я только обреченно вздохнул и понадеялся на то, что она не станет устраивать их при постороннем, а там, глядишь, и отойдет. Видя, что Камаль голоден как волк – он даже слюну начал глотать, когда смотрел на стол, – я предложил ему:
– Садитесь поужинать с нами.
Услышав это, Маруся только возмущенно фыркнула, но ничего не сказала, а вот Камаль радостно согласился, и я только успевал подкладывать ему на тарелку салаты. Но когда я хотел положить ему шашлык, он тут же испуганно спросил:
– Это не есть свинья?
– Нет! – буркнула Маруся. – Это корова! – И даже помычала для наглядности: – Му-у-у!
Но есть он начал только после того, как, убедившись предварительно путем обнюхивания и разглядывания несчастного мяса, понял, что мы его не обманываем, – видно было, что он не поверил нам на слово. Не знаю, как Маруся, а лично я обиделся на такое недоверие, но, когда Камаль наотрез отказался от вина, это меня немного смягчило, и я подумал: «Да бог с ним, раз у них такие обычаи, что есть свинину – смертный грех», – а жена хмуро заметила:
– Нам же больше достанется!
Некоторое время мы ели молча, а потом наш незваный гость, чувствуя свою вину, нарушил тишину и с набитым ртом начал свою покаянную речь:
– Искандер! Вы простить я, что я уезжать! Я сильно пугаться ваш police!
Вообще-то я и сам потом, когда окончательно успокоился, понял, что у него не было другого выхода, потому что в том виде, в каком он тогда был, да еще и без документов, он точно загремел бы в «обезьянник», и еще неизвестно, сколько бы там просидел, – он ведь категорически отказывался обращаться в родное посольство, панически боясь гнева своего грозного отца.
– Ладно! Проехали! – отмахнулся я.
– Нет, не проехали! – твердо заявила жена. – Я жду объяснений!
– Дай хоть поесть нормально! – взмолился я.
Она с трудом согласилась, и я видел, что в ней говорит больше любопытство, чем раздражение. Когда мы покончили с ужином, Маруся свалила грязную посуду в мойку, решив вымыть ее завтра, чтобы не отвлекаться на это сейчас, села за стол и требовательно уставилась на нас. Что мне было делать? Пришлось рассказать ей все с самого начала. Она внимательно слушала, изредка отпуская язвительные замечания, из которых следовало, что я лопух завернутый, а Камаль самый настоящий проходимец. Впрямую она, конечно, этого о нем не говорила, но намеки было до того прозрачны, что мне становилось даже неудобно, а вот Камаль, плохо зная современный разговорный русский язык и не имея представления об идиомах, метафорах и всем прочем, в чем Маруся как гуманитарий как раз была сильна, так ничего и не понял. Когда я закончил, жена вздохнула и сказала:
