Алистер Маклин - Дорога пыльной смерти
Даннет повернулся, чтобы уйти. Но Мак-Элпайн со слезами на глазах, забыв про всю свою непримиримость, остановил его.
— Алексис, — позвал он. Даннет обернулся.
— Если вы будете еще разговаривать со мной так, то я разобью вашу проклятую физиономию. Я устал, я очень устал, и мне хотелось бы поспать перед обедом. Идите к нему и скажите, что он может брать любую чертову работу, какая ему понравится в «Коронадо»... достаточно с ним нянчились.
— Я был чертовски груб, — растроганно ответил ему Даннет. — Пожалуйста, простите меня. И спасибо вам большое, Джеймс.
— Не мистер Мак-Элпайн? — слегка улыбнулся Мак-Элпайн.
— Я сказал: спасибо, Джеймс.
Мужчины улыбнулись друг другу, и Даннет вышел, осторожно прикрыв за собой дверь. Когда он спустился в вестибюль, Харлоу и Мэри сидели все еще друг против друга, так и не притрагиваясь к напиткам. Атмосфера подавленности, уныния и безнадежности, казалось, витала над их столом. Даннет заказал виски и присоединился к Харлоу и Мэри. Широко улыбнувшись, он поднял свой стакан и произнес:
— За здоровье самого скоростного водителя транспортера в Европе.
Харлоу даже не посмотрел на свой напиток.
— Алексис, — сказал он, — сегодня вечером я что-то не настроен шутить.
— Мистер Джеймс Мак-Элпайн неожиданно переменил свое решение на противоположное. В итоге он сказал следующее: «Идите к нему, пусть он берет себе любую чертову работу в „Коронадо“, я устал с ним нянчиться». — Харлоу покачал головой, а Даннет закончил: — Бог свидетель, Джонни, я это не придумал.
Харлоу снова тряхнул головой.
— Не сомневаюсь в ваших словах, Алексис. Я просто потрясен! Как это вы смогли добиться? Ладно, ничего не говорите. Так, пожалуй, будет лучше. — Он слегка улыбнулся. — Я только не очень уверен, что хотел бы заниматься работой Мак-Элпайна.
— Джонни! — В глазах Мэри стояли слезы, но это уже не были слезы сожаления, на лице девушки не осталось и следа печали. Она встала, обняла его за шею и поцеловала в щеку. Харлоу даже не смутился.
— Так его, девочка, — сказал Даннет одобрительно. — Последнее дружеское прощание с лучшим скоростным водителем Европы.
— Что вы имеете в виду? — глянула она в его сторону.
— Транспортер отправляется в Марсель нынче ночью. Кто-то ведь его должен будет вести. Эту работу оставили для водителя транспортера.
— Мой Бог! Это я совсем упустил из виду в нашей игре. Итак?
— Вот именно. Дело требует срочности. Думаю, вам лучше всего сейчас же повидаться с Джеймсом.
Харлоу кивнул и поспешил в свой номер. Он облачился в темные брюки и свитер с высоким воротником, закрывающим шею, и кожаную куртку. На прощание зашел повидаться с Мак-Элпайном и застал его лежащим на кровати. Мак-Элпайн выглядел бледным после слишком короткого отдыха.
— Я должен тебе сообщить, Джонни, — сказал он, — что только интересы дела заставили меня принять такое решение. Твидлдам и Твидлди хорошие механики, но они не могут водить даже автопогрузчик. Джекобсон уже отправился в Марсель, чтобы подготовить все к завтрашнему дню. Я понимаю, что от тебя требую слишком многого, но мне необходимо, чтобы под четвертым номером шла новая икс-машина, запасной мотор к ней нужно доставить в Виньоль на трек не позже завтрашнего полудня, потому что трек нам предоставили всего на два дня. Тяжелая для водителя дорога, знаю, и спать придется каких-то пять часов, тоже знаю. Но мы должны занять свое место в Марселе в шесть часов утра.
— Хорошо. Но как быть с моим автомобилем?
— А... Единственный водитель транспортера в Европе, имеющий собственный «феррари». Алексис поведет мой «остин», а я лично доставлю завтра в Виньоль ваш старый ржавый гремящий драндулет. Потом вы его возьмете и отведете в наш гараж в Марселе. Только, думается мне, ненадолго.
— Я понимаю, мистер Мак-Элпайн.
— Мистер Мак-Элпайн, мистер Мак-Элпайн! Вы уверены, что все делаете верно, Джонни?
— Нисколько не сомневаюсь, сэр.
Харлоу спустился вниз, где оставил незадолго перед этим Мэри и Даннета, но уже не застал их. Тогда он поднялся в номер Даннета.
— Где Мэри? — спросил он.
— Пошла прогуляться.
— Чертовски холодный вечер для прогулок.
— Не думаю, что она в таком состоянии ощутит холод, — сухо ответил Даннет. — Эйфория — кажется, так это зовут. Повидали старика?
— Да, старик. Что сталось с ним? Действительно он превратился в старика. Постарел лет на пять за последние шесть месяцев.
— Может быть, и на все десять. Конечно, это связано с исчезновением жены. Может быть, если бы вы потеряли женщину, с которой прожили двадцать пять лет...
— Он потерял больше.
— Что вы имеете в виду?
— Я не знаю, как это точно назвать. Может быть, нервы, уверенность в себе, энергию, волю руководителя. — Харлоу улыбнулся. — Ну ничего, со временем, — думаю, через недельку, — мы постараемся вернуть ему назад эти десять лет.
— Такого самоуверенного проходимца я еще в жизни не видывал! — восхитился Даннет. Когда же Харлоу ничего не ответил на это, пожал плечами и вздохнул: — Ладно, для чемпиона мира, считаю, вы уж не так самоуверенны. Ну, а что дальше?
— Я отправлюсь, а перед тем как уйти, извлеку из сейфа гостиницы маленькую штуку, которую доставлю нашему приятелю на улице Сен-Пьер. Это будет надежнее прогулки в почтовое отделение. Как вы считаете, не следует ли нам выпить в баре и заодно проверить, не проявит ли кто к моей персоне повышенный интерес?
— Кто же это может быть? Ведь они уже получили кассету, или это должно продолжаться?
— Все может быть. Но сейчас у них будет шанс передумать, когда они увидят, как я забираю из сейфа гостинлцы эту штуковину, вскрываю конверт, выбрасываю его, вынимаю кассету и опускаю ее в свой карман. Они поймут, что их обманули. Ведь они уже знают, как я обманул их однажды, и потому постараются сделать выводы.
С минуту Даннет глядел на Харлоу так, будто вообще до этого никогда в жизни его не видел. Когда же он заговорил, то голос его был едва слышен.
— Вы хотите нарваться на неприятности? Ведь вы сами себя загоняете в сосновый ящик.
— Ящик будет только из лучшего дуба. С золотыми накладными ручками. Ну, идемте.
Они опять спустились вниз. Даннет завернул в бар, а Харлоу направился к администратору. Пока Даннет оглядывал вестибюль, Джонни получил свой пакет, открыл его, извлек кассету и внимательно ее осмотрел, прежде чем опустить в карман своей куртки. Когда он уже поворачивался, собираясь отойти от стойки администратора, Даннет, будто случайно, оказался с ним рядом.
— Траккиа, — сказал он тихим голосом. — У него глаза чуть из орбит не вылезли. Он сразу бросился к телефонной будке.
Харлоу кивнул, толкнул вращающуюся дверь, но пройти не смог, налетев на девушку в кожаном пальто.
— Мэри? Что это ты разгуливаешь? На улице невозможно холодно, — сказал он.
— Я хотела попрощаться с тобой.
— Ты могла бы это сделать и внутри помещения.
— Тут слишком много людей.
— Мы уже завтра увидимся вновь. В Виньоле.
— Возможно ли это, Джонни?
— О! Еще один сомневающийся в моем искусстве водить машину.
— Не шути, Джонни, я вовсе не настроена шутить. Мне очень тревожно. Будто случится что-то страшное... С тобой...
— Это в тебе говорит горская кровь, — беспечно сказал он. — Откуда такая обреченность? Ты все сразу угадываешь или уж ошибаешься на все сто процентов.
— Не издевайся надо мной, Джонни. — Голос Мэри дрожал.
Он обнял ее.
— Смеяться над тобой. С тобой — другое дело! Над тобой — никогда!
— Возвращайся ко мне, Джонни.
— Обязательно вернусь, Мэри.
— Повтори. Что ты сказал, Джонни?
— Когда ускользну от шипов. — Он прижал ее крепко, быстро поцеловал в щеку и ушел в густую тьму.
Глава 8
Гигантский транспортер «Коронадо» с зажженными габаритными огнями и четырьмя сверхсильными фарами громыхал сквозь мрак по почти пустынным дорогам со скоростью, которая не вызвала бы одобрения итальянской полицейской службы, бодрствуй она этой ночью.
Харлоу выбрал ведущую на Турин автостраду, потом свернул южнее Кунео и теперь был возле Коль де Тенде, страшного горного ущелья с туннелем на вершине, который служил естественной границей между Италией и Францией. Даже в легковом автомобиле при дневном свете и нормальном сухом дорожном покрытии движение требовало здесь большого внимания: крутизна подъемов и спусков, бесконечный ряд смертельно опасных крутых поворотов по обе стороны туннеля делали путь одним из самых трудных во всей Европе. Но вести тяжелый транспортер, из которого ограничен обзор и который особенно трудно удерживать из-за его массы на дороге при дожде, было в высшей степени рискованно. Вряд ли нашелся бы кто-то с другим мнением на этот счет. Во всяком случае, двое рыжеволосых механиков, которые сидели сейчас рядом с Харлоу, думали именно так: один из них сжался в комок на переднем сиденье, рядом с водителем, другой, вконец измученный дорогой, растянулся на узкой лежанке сзади. Похоже, мужество окончательно покинуло их. На крутых поворотах они только испуганно переглядывались или вовсе закрывали глаза. Чувство страха, владевшее ими, могло соперничать только с естественным желанием выжить, невредимым выбраться из этой переделки. Одно механики понимали твердо — старый Генри водил машину совсем не так, как этот чертов гонщик на Гран При.
