Марина Серова - Хорошее время, чтобы умереть
На последней странице мы нашли несколько фотографий, сделанных на свадьбе Романа, так объяснил мне Андрей. Как видно, молодые подарили их бабушке в благодарность за помощь в устройстве их семейного счастья. Ахолия Ивановна тоже сидела там среди немногочисленных гостей. На ней было довольно дорогое вечернее платье и украшения – большие сережки, бусы, браслеты на запястьях. В руке женщина держала фужер. Мы захлопнули альбом. Все, больше никаких фотографий не было. Никаких сыновей-бомжей, – никого! Я задумчиво погладила бархатную обложку альбома, снова открыла его и вынула фото, где наша погибшая была снята более или менее крупным планом.
– Вот это я возьму с твоего позволения, – сказала я.
Андрей только пожал плечами, мол, жалко, что ли? Бери. Я убрала фото к себе в сумку.
– Ну, что, теперь в отделение?
– Едем, – махнул рукой Мельников, и мы вышли из квартиры потерпевшей.
– Ну и что ты на это скажешь? – спросила я, заводя машину.
Андрей хмыкнул и покосился на меня.
– По-моему, у тетки с головой не в порядке. Я имею в виду соседку. Какой-то мужик, похожий на Ахолию…
– И заметь: еще один бомж, – напомнила я.
– Бред!
Я аккуратно вырулила со двора дома погибшей, и моя «девятка» влилась в поток машин на дороге.
– Да, подозреваемый наш тоже практически бомж, – задумчиво сказал Андрей, глядя в окно. – Откуда она их насобирала, этих бомжей? Может, сама когда-то бомжевала и теперь поддерживает отношения с бывшими товарищами по несчастью? Хотя нет, на нее не похоже, жила, как у Христа за пазухой, разве что унитаз не золотой. Конфеты вон – и то в золотой обертке…
Я покосилась на Мельникова: он вертел в руке фантик от конфеты, которую съел на кухне Ахолии Ивановны.
– Как же вы сразу не выяснили все знакомства погибшей? – не удержалась я от укора. – И кто уверял меня, что соседи ничего интересного не рассказали?
– А черт его знает! Соседей опрашивал Никита, это наш новый сотрудник, с которым я тебя в тот день познакомил, помнишь? Молодой, конечно, неопытный, что с него возьмешь?! Я его отчет читал, не было там ни про какого сына-бомжа. Про Романа соседи говорили, даже опознали его. Захаживал, мол, хоть и редко, да было, один и с молодой девушкой тоже – опознали по фото жену Романа, эту стриптизершу… Черт, как ее зовут?
– Настя, – подсказала я автоматически.
– Ага, вот эту Настю-стриптизершу… Но ни про какого бомжа пожилого возраста никто не говорил. Тем более в сомбреро.
– Почему сомбреро? Просто шляпа с широкими полями.
– Считай, что я так пошутил…
– Странно, что соседка называет его сыном погибшей, очень странно, – сказала я задумчиво.
– Может, этот мужик действительно похож на нашу бабулю, бывает же такое. Вот у меня, помнится, был случай…
Мельников стал рассказывать про какое-то дело, которое он раскрыл с год тому назад и где подозреваемый был жутко похож на потерпевшего. Менты даже подозревали, что они – родственники, и долго копались в их родословных. Но, к большому удивлению сыщиков, обнаружилось, что это – всего-навсего совпадение. Я слушала Андрея вполуха, в голове, как назойливая муха, крутилась одна мысль. В самом деле, что за превратности судьбы: не успели разобраться с одним бомжем, как на сцене появился другой, совсем как в плохом мыльном сериале? И то, что он похож лицом на нашу погибшую, не делает ему чести: теперь вот хочешь не хочешь, а придется искать его, отодвинув другие дела. А как же иначе, а вдруг у Ахолии Ивановны был еще один родственник, о котором мы не знаем? И может, его она не просто оклеветала, а сделала что похуже, и теперь он ей отомстил? Отомстил…
– Андрей, а если все-таки это ее племянник-архитектор? – спросила я с надеждой.
– Кто? – опешил Мельников, остановившись на полуслове и тупо уставившись на меня.
– Ну, этот бомж, так похожий лицом на Ахолию Ивановну. Я говорю, может, это был сын Эллы Ивановны?
– Значит, ты не слушала, о чем я тебе сейчас рассказывал, – с обидой в голосе заключил Андрей.
– Почему, очень даже слушала, – бодро соврала я. – Только я вот что подумала, Мельников: а что, если это архитектор приходил в гости к своей тетушке… не скажу, что любимой, но все-таки родственнице.
– Приходил? Зачем? Попросить денег? Нет, мать, ты чего? Нет, на него не похоже: он не так уж и беден. Не скажу, что богат, мраморного особняка с бассейном и прислугой у него не наблюдается, но и не беден же, и в плаще с помойки по улицам не разгуливает, поверь мне. И потом, она ведь его так унижала в детстве, оклеветала, назвала вором… Да и про его отца говорила гадости. Не думаю, чтобы уважающий себя человек пошел после этого к тетушке на чай.
– Да нет, Андрюша, он приходил к ней как раз не на чай: соседка ведь сказала, что он заходил всегда буквально на пару минут и быстро уходил. При таком раскладе он мог выпить ну разве что совсем маленькую чашечку, и то стоя в прихожей.
– Ты все-таки думаешь, он приходил к тетушке поклянчить денег?
– Я просто рассуждаю вслух. Андрюша, ты лично встречался с Сергеем Валерьевичем?
– Ну.
– И как? Похож он на нее лицом?
Мельников задумался. Почесал затылок, потом посмотрел в потолок. Через минуту он выдал:
– Черт его знает! Кажется, похож… Нет, Тань, точно сказать не берусь, я ведь не видел Ахолию Ивановну живой. А с развороченной глазницей и посиневшая от потери крови она не была похожа ни на кого из своих родственников… Нет, ну, это бред! Хм, архитектор – бомж!..
– Человек может иногда переодеваться – по мере надобности.
– Он – человек гордый, это видно сразу. Клянчить денег у такой тетки он не станет.
– Андрюш, мы не уверены, что тот субъект в сомбреро, как ты выразился, приходил к Ахолии Ивановне клянчить денег, это ее соседка так считает. Может, он их у нее вымогал? Или у них была другая причина видеться. Кстати. У тебя случайно нет его фотографии?
– Зачем она мне?
– Действительно, – съязвила я. – Так, кажется, придется мне познакомиться с архитектором лично. Что еще можешь сказать о нем?
– Во-первых, как я уже говорил, он человек небедный. Имеет квартиру, машину… Мебель у него в квартире хорошая… Нет, на бомжа он не тянет.
– Значит, точно, переодевался, – заключила я.
– Переодевался? Во что?
– Вот в это самое – в пальто с помойки, в грязный плащ.
– Зачем? – продолжал недоумевать Мельников. – Зачем архитектору надевать пальто с помойки?
– Да мало ли зачем! Может, у него была причина заявиться к тетке в таком виде? Мы с тобой эту причину не знаем – пока, – а она была!
Я в это время как раз остановилась на светофоре и посмотрела на Андрея. Он молчал, что-то сосредоточенно обдумывая и глядя перед собой невидящим взглядом.
– Черт! – сказал он наконец. – А ведь в этом что-то есть! Подожди, подожди…
– Я и так жду: вон – красный горит.
– …Подожди, подожди… Переодевался, говоришь? Ага… Ну, допустим, переодевался, чтобы его не опознали соседи. А сам приходил и просил у тетки денег… нет, требовал!
Андрей посмотрел на меня так, словно сделал открытие.
– За что?
В это время загорелся зеленый, я тронулась.
– За моральный ущерб. В детстве она его оклеветала, оболгала, и вот теперь…
– Знаешь, Андрюша, вряд ли такой человек, как бабушка Ягудина, будет раздавать свое добро родственникам просто так, за здорово живешь. Ведь платить племяннику – значит признать свою вину перед ним, а судя по тому, что рассказывают о ней сестра и соседи, не такой она человек, чтобы покаяться. Нет, что-то здесь не то… Все-таки мне кажется, самое важное сейчас – разузнать, откуда у нее деньги. Деньги – и заметь: немалые! – это тайна, а раз тайна, то ее необходимо раскрыть. Вот та ниточка, за которую мы с тобой потянем и размотаем клубок.
– А как быть насчет этого пожилого бомжа в шляпе?
– Займись им, если хочешь.
Я заметила, что настроения у Мельникова как-то поубавилось.
– Хотеть-то я хочу, только, мать, знаешь, сколько у меня дел?!.
– Да, да, знаю, Андрюшечка, знаю. Понавешали на тебя, как на вешалку! А начальство торопит: «Когда будешь дела сдавать?! Когда будешь дела?..»
Я постаралась говорить голосом Андрея. Тот недовольно покосился на меня. Все ясно: моей шутки он не оценил. А жаль! Я-то думала его хоть немного растормошить: он с утра был как в воду опущенный. Некоторое время мы ехали молча.
– Я так понимаю, что разыскивать человека в сомбреро тебе недосуг, – сделала я заключение.
– Правильно понимаешь, мать, политическую ситуацию в стране. Если бы ты взяла на себя эту почетную миссию… тем более что тебе за это еще и платят… А я, сама знаешь, исключительно за зарплату – за мизерную, заметь, зарплату…
– Хорошо, Андрюшечка, так и быть, выручу тебя и на этот раз.
– Ну, спасибо, мать, ну, действительно выручила!
– «Спасибой», Мельников, не отделаешься.
В этот момент мы остановились перед отделением, где работал Андрей, он первым вышел из машины и поднялся на крыльцо. Проходя мимо дежурного, бросил мимоходом, чтобы к нему доставили задержанного Белохвостикова, а про меня коротко сказал: «Это – со мной!»
