Джеффри Дивер - Двенадцатая карта
• Причина смерти: три выстрела в сердце предположительно из пистолета 22-го или 25-го калибра – аналогично данному случаю.
• Отпечатков пальцев преступника обнаружить не удалось; подозреваемый действовал в латексных перчатках.
• Убитый был раздет ниже пояса, в анальное отверстие вставлена бутылка – очевидно, чтобы представить характер преступления как гомосексуальное изнасилование. Криминалист из полиции штата Огайо заключил, что мотив фальсифицирован. Жертва должна была явиться в суд для дачи свидетельских показаний по делу против организованной преступной группы. Проверка банковских транзакций ответчика показала, что за неделю до убийства подсудимый снял со счета пятьдесят тысяч долларов наличными. Как была потрачена эта сумма, выяснить не удалось. Предположительно деньги выплатили наемному убийце, чтобы убрать Тэллиса.
Дело не закрыто, но приостановлено из-за утери вещественных доказательств.
Утеря вещественных доказательств, Боже правый!.. Райм снова пробежал глазами текст на экране.
– Подброшенные улики для сокрытия истинного мотива. И вот теперь еще одно нападение с якобы ритуальной окраской. – Он кивнул на карту таро. – Удар в область затылка, удушение или расстрел, латексные перчатки, туфли «Басс», дефект правой ступни… Очень может быть, что это наш клиент. Если так, то мы имеем дело с двумя людьми: исполнителем и заказчиком… Ладно, мне нужна вся информация по обоим делам.
Купер сделал несколько звонков. В Техасе пообещали, что свяжутся, как только поднимут дело. Однако детектив из Огайо подтвердил, что запрашиваемые материалы, среди дюжины прочих дел, были утеряны, когда участок переезжал в новое здание. Да, проверить они, конечно, проверят. «Но, – добавил он, – я бы на вашем месте ни на что особенно не рассчитывал». Райм неодобрительно поморщился и велел Куперу с них не слезать.
Через минуту у Купера зазвонил сотовый.
– Алло, слушаю… Да, диктуйте.
Сделав какие-то записи на листочке бумаги, он поблагодарил собеседника и отключился.
– Новости из дорожной полиции насчет крупных шествий и ярмарок, из-за которых приходилось перекрывать уличное движение. Два мероприятия в Квинсе: одно организовано районной ассоциацией, другое – греческим землячеством. А также празднование Дня Колумба в Бруклине и мероприятие в Маленькой Италии. Последнее, на Малберри-стрит, самое масштабное.
– Надо отправить людей во все четыре места, – сказал Райм. – Пусть обойдут все универмаги, где установлены дешевые кассовые аппараты, продаются презервативы, клейкая лента и перочинные ножи, а под покупки выдают пакеты со смайликами. Снабдите их устным описанием нашего объекта, и пусть попытаются разузнать, не помнит ли его кто из служащих.
Райм смотрел на Селлитто, который стоял, разглядывая что-то на рукаве плаща – очевидно, пятнышко крови после утренней стрельбы около музея. Детектив-толстяк не шевелился, а поскольку он был здесь старшим по званию, то звонить в техобеспечение и патрульную службу полагалось ему. Однако, судя по виду, он вообще не услышал сказанного.
Райм перевел взгляд на Сакс. Та кивнула и позвонила в управление, чтобы выделили людей. Положив трубку, она заметила, что Райм, хмурясь, разглядывает доску с уликами.
– Что-то не так?
Райм молчал, озадаченный тем же вопросом. И вдруг понял: он оказался в положении рыбы, выброшенной на берег…
– Думаю, одним нам здесь не обойтись.
Одна из главных трудностей, с которой сталкивается следователь, – ограниченность своего опыта. Любой криминалист хорош ровно настолько, насколько широки его познания о тех местах, где обитает подозреваемый… во всех аспектах – от геологии, социологии, истории до культурных традиций и основных занятий местного населения.
Линкольн Райм думал о том, как мало знает о мире, в котором живет Женева Сеттл, – Гарлеме. Да, разумеется, статистику он себе представлял. Большинство населения в равных долях составляли афроамериканцы (как давно укоренившиеся, так и вновь прибывающие) и темнокожие или светлокожие латиноамериканцы (главным образом выходцы из Пуэрто-Рико, Доминиканской Республики и Мексики). Дальше по списку шли белые и некоторое количество азиатов. Беднота, наркотики, банды, насилие… хотя пороки процветали в основном в трущобах. В целом же Гарлем был не опаснее некоторых кварталов Бруклина, Бронкса или Ньюарка. Церквей, мечетей, общественных и родительских организаций в Гарлеме насчитывалось больше, чем в других городских районах. Гарлем давно стал центром движения в защиту гражданских прав чернокожих, средоточием «черной» и латиноамериканской культуры. А сейчас там росло новое движение – «за инвестиционное равенство». Полным ходом реализовывались десятки проектов по реконструкции ветхого жилья, инвесторы всех национальностей поспешно вливали в Гарлем свои капиталы, желая воспользоваться бумом на рынке недвижимости.
Но то были лишь сухие факты из «Нью-Йорк таймс», статистика нью-йоркского полицейского управления. Они не подскажут, почему наемный убийца охотится за девочкой из Гарлема.
Райм отдал голосовую команду, и компьютерная программа послушно набрала телефонный номер отделения ФБР в центре Нью-Йорка.
– Делрей слушает.
– Фред, это Линкольн. Нужна помощь.
– Мой добрый сотрудник из Вашингтона тебя не выручил?
– Выручил, еще как. Даже в Мэриленде не отказали.
– Рад слышать. Подожди минутку, надо кое-кого отсюда выпроводить.
Райм несколько раз бывал в офисе Делрея. Чего только не было в берлоге этого высокого худощавого афроамериканца: множество книг (в том числе по философии), вешалки с разнообразной одеждой, которую он надевал на задания (что, правда, в последнее время случалось редко), и здесь же – фэбээровские костюмы от братьев Брукс, белые рубашки и галстуки в полоску. Обычно же Делрей одевался, мягко говоря, странно: спортивные костюмы, свитера, толстовки. Из цветов предпочитал зеленый, синий и желтый. Хорошо хоть шляп не носил – в них он выглядел бы как сутенер из низкобюджетного фильма семидесятых.
Когда Делрей вновь взял трубку, Райм спросил:
– Что там с угрозами по терактам?
– Сегодня утром поступил анонимный звонок насчет израильского консульства. То же, что на прошлой неделе. А мои осведомители ни черта не могут сказать. Ну да ладно, у тебя-то что опять?
– У меня ниточки ведут в Гарлем. Тебе там часто работать приходится?
– Так, иногда прохаживаюсь. Ноя все-таки не энциклопедия – родился и вырос в БК.
– БК?
– Бруклин. Первоначально деревушка Брюкелен – фактория Голландской Вест-Индской компании. Кстати, первый официальный город в штате Нью-Йорк, если тебе интересно. Родина Уолта Уитмена. Но ты ведь не просто поболтать звонишь.
– Ты не мог бы выбраться из своей берлоги и немного пошаркать по улицам?
– Я, конечно, сойду за своего, но многого не обещаю.
– Тут у тебя передо мной одно преимущество.
– Точно-точно – я не разъезжаю в ярко-красном кресле с колесиками.
– Это можешь считать вторым своим преимуществом, – ответил Райм, у которого кожа была светлее волос новичка Пуласки.
От Женевы доставили остальные письма Чарлза Синглтона.
За долгие годы листы пожелтели и стали ломкими. Чтобы не повредить бумагу, Мэл Купер обработал сгибы и складки специальным раствором, затем поместил каждое письмо между тонкими листами из оргстекла.
К нему подошел Селлитто:
– И что там у нас?
Купер вложил первое письмо в сканер и щелкнул кнопкой. По всей комнате на мониторах возникло изображение.
Дражайшая Вайолет!
В предгрозовой тишине этого раннего воскресного утра у меня есть считанные минуты, чтобы набросать тебе несколько строк.
С тех пор как мы, необстрелянные новобранцы, впервые собрались на острове Харта, наш 31-й нью-йоркский полк успел пройти через многое. И сегодня мы выполняем задачу поистине историческую – преследуем самого генерала Роберта Э. Ли с остатками его армии, отступающей после разгрома 2 апреля под Питерсбергом в Виргинии.
Сейчас его тридцатитысячное войско расположилось в самом сердце Конфедерации, и нашему полку в числе других предстоит отрезать ему путь к отступлению. А под натиском наших превосходящих сил, которыми командуют генералы Грант и Шерман, отступать – это все, что ему остается.
В час затишья перед бурей мы собрались на большой ферме. Вокруг – босоногие рабы в простых негритянских одеждах; их взгляды устремлены на нас. Одни стоят молча и безучастно смотрят, другие не сдерживают своего ликования.
Недавно к нам подъехал командующий и, спешившись, объяснил план сегодняшнего сражения. Потом процитировал по памяти слова мистера Фредерика Дугласа: «Если на чернокожем мундир армии США, на плече у него ружье, а в кармане запасные патроны, кто осмелится не признать, что он заслужил право называться гражданином Соединенных Штатов!»