Дарья Калинина - Мексиканские страсти
— Как? — ахнули подруги. — И Славку родители тоже не в браке родили?
— Да нет же, — брезгливо поморщилась женщина. — Не в том дело.
— А в чем?
— Просто у моего родного брата — отца Матвея — была женщина, с которой он жил и у которой Матвея заделал, — начала рассказывать женщина.
— Ясное дело, — понимающе кивнула Кира. — Раз есть сын, есть и жена.
— Ты меня не перебивай, — осадила ее тетя Мотя, — жена, скажешь еще… Так вот, а у этой бабы тоже, в свою очередь, был брат, который и был женат на матери Славки. Ясно теперь? Матвей и Славка между собой родня. А мне Славка никто. Хоть юридически он и считается моим племянником. Но нашей, собакинской, крови в нем нет.
— Какой крови? — переспросила Леся, решив, что ослышалась.
— Собакинской, — охотно повторила тетя Мотя и горделиво добавила: — Фамилия у нас такая древняя. Собакины мы.
Подруги переглянулись. С одной стороны, вроде бы и древний род, а с другой… Хотя ведь и собаки бывают не только злобными цепными псами, но и ласковыми преданными друзьями.
— Так что я с Матвеем и Славкой раза три за свою жизнь и виделась, — подвела итог беседы тетка Мотя. — Да и то ради брата только. А так, сто лет мне эти мальчишки не нужны. Зачем? У меня своя дочь растет. Мне о ней думать надо. С квартирой мы ей теперь и мужа побогаче подыщем. Голодранец нам не нужен.
— Может быть, ваша дочь общалась с братьями? — спросила Леся. — Можно с ней поговорить?
— Спит она еще! — сурово произнесла женщина. — И нечего ее тревожить. Она вчера себя с вечера почувствовала неважно. Пусть отдыхает.
— А она все же общалась с кузенами?
— Да зачем ей? — искренне удивилась тетка Мотя. — Леночка у меня хорошая девочка. Зачем ей эти недоноски?
— Как? — воскликнули подруги. — И вашу дочь тоже Леной зовут?
— Почему тоже? — насторожилась тетка. — Что вы имеете в виду? Говорите!
— Дело в том, что перед смертью Эдик, то есть, простите, Матвей, упоминал, что Леночка не его сестра. И просил передать об этом Славику.
И подруги устремили взгляд на женщину. А с ней явно творилось что-то неладное. После слов Киры тетка Матильда сначала побледнела, потом побагровела, а потом вскочила из-за стола и заорала, ничуть не заботясь о покое своей дочурки:
— Вон! Вон из моего дома! И чтобы духу вашего тут больше никогда не было! Ишь, чего удумали! Имя наше позорить! Не дам!
Девушки испуганно вскочили из-за стола и проворно засеменили к выходу, недоуменно озираясь на хозяйку. Но той этого показалось мало. И она продолжала их преследовать, осыпая бранью.
— Ах вы, грязные сплетницы! — вопила разбушевавшаяся баба. — Явились ко мне в дом, про Матвея голову задурили. А сами вон чё удумали! Да я вас сейчас живо с лестницы спущу. Через пролет у меня полетите.
Вид у тетки Моти был настолько угрожающий, что подруги словно пробки из бутылки вылетели на лестницу под аккомпанемент громогласной брани тетки Матильды и очень капризного пронзительного девичьего голоса, который доносился из недр квартиры.
Судя по всему, Леночка все же была разбужена материнскими воплями и теперь выражала свое недовольство.
— Ужасная женщина! — остановившись на пролет ниже и промокнув белоснежным платочком выступивший на лбу пот, вздохнула Леся. — Чудовище какое-то.
— И какая муха ее укусила? — нахмурилась Кира. — Вроде бы нормально разговаривали. Она и не думала нас гнать.
— Пока про ее дочку не заговорили, все нормально было, — кивнула Леся.
— Странно, — произнесла Кира. — С чего бы ей так неадекватно реагировать?
— А вдруг это правда? — шепотом и боязливо поглядывая наверх, где за металлической дверью осталась разгневанная тетка Матильда, произнесла Леся.
— Что правда?
— Ну про Леночку — дочку тетки Моти.
— Да что правда-то?
— А то, что она не сестра Матвею.
— Ну и что? — продолжала недоумевать Кира.
— Да ты сама рассуди, если она не сестра Матвею, значит, и тетке Матильде она не родная дочь.
— Слушай, а ведь правда! — воскликнула Кира. — Как это я раньше не докумекала?
— Ас другой стороны, — продолжала рассуждать Леся, — не родная, и что с того? Мало ли сколько людей не может иметь детей и усыновляют чужих? Ничего в этом такого нет. И усыновленный ребенок имеет перед законом все права наравне с родным.
— Так-то оно так, конечно, — пробормотала Кира. — Только многие родители все равно не хотят, чтобы их дети знали, что они не родные. А может быть, у тетки Моти с дочкой сейчас напряг в отношениях? Вдруг они поругались. И тетка Мотя, которая, судя по всему, очень любит свою дочь, боится, что, узнав правду, взрослая Леночка окончательно отдалится от нее?
— И чтобы Матвей не выдал ее страшной тайны, она просто пристрелила парня? — хмыкнула Леся.
— Нет, — покачала головой Кира. — Матвей разговаривал с мужчиной. Голос был низкий. А у тетки Моти, при всей ее грузности, голос звонкий. Услышь я его один раз, уже бы не спутала.
— Она могла нанять кого-нибудь, — предположила Леся. — Например, жениха Леночки.
— А ему какая корысть убивать Матвея?
— К будущей теще подлизывался. Она его об услуге попросила, он и не решился отказать.
— Она же его не ведро картошки попросила из магазина притащить! — воскликнула Кира. — Тут же речь о человеческой жизни шла. И где бы тетка Мотя с ее киллером пистолет раздобыли?
— Может быть, у Леночкиного жениха было оружие. Или он вовсе бандит.
— И надо бандиту дружиться с теткой Мотей? — фыркнула Кира. — Он ее и так припугнуть мог. Ходила бы перед ним как шелковая. И дифирамбы еще ему пела бы.
— Ты как хочешь, а я считаю, нам надо эту Леночку повидать, — сказала Леся.
— А как же итальянцы? — напомнила ей Кира. — Мы с ними сегодня знакомиться не будем?
— Почему же, — пожала плечами Леся. — Обязательно будем!
— Так надо нам еще немного перышки почистить, — озаботилась Кира. — Мы же в салон красоты записаны. Ты забыла?
Нет, Леся не забыла. И еще она помнила, что в доме у нее черт ногу сломит. Пол не мыт почти две недели. Окна тоже требовали мокрой тряпки и моющего средства. А про горы грязного белья, которое уже не помещалось в бельевую корзину и вылезало из нее наподобие морской пены, вообще лучше не вспоминать.
И вот в этот момент, когда Леся размышляла о том, что менее подходящего времени для своего визита итальянцы при всем желании выбрать просто не могли, раздался звонок ее мобильника. Леся рассеянно кинула взгляд на него и поняла: звонит кто-то чужой, потому что вместо имени на экране высветился набор из множества цифр.
Осознать, что он означает, у Леси не хватило терпения, потому что телефон буквально разрывался у нее в руках и она никак не могла сосредоточиться на цифрах. Наконец она поднесла трубку к уху.
— Это я! — радостно произнесла трубка мужским голосом с жутким акцентом. — Привет!
У Леси радостно забилось сердце. Это звонил ее итальянец.
— Это Доминик! — подтвердил ее догадку голос. — Ты рада меня слышать?
— Очень! — с жаром сказала Леся. — Ты где?
— Я в Тунисе! — сказал мужчина.
— Как? — изумилась Леся. — Но ты же вроде бы должен был прилететь к нам в Россию сегодня из Италии? С другом?
— Да, да, — подтвердил Доминик. — Но, видишь ли, планы немного изменились.
— Ты не приедешь? — упавшим голосом произнесла Леся.
— Приеду! Непременно! — возмутился Доминик. — Но немного позже. Понимаешь, бизнес. Придется перенести нашу встречу на две недели. Ты не против?
— Что же делать? — вздохнула Леся. — Надо, значит, надо. Ничего. Я буду ждать. Приезжай.
— О'кей! — обрадовался Доминик и прибавил: — Я тебя очень люблю. Очень, очень.
— Я тебя тоже люблю, — машинально произнесла Леся.
Трубка отключилась. И Леся перевела взгляд на Киру.
— Все отменяется. Итальянцы сегодня не прилетят, — сказала она ей. — У Доминика возникли какие-то неотложные дела. И он отправился в Тунис.
— Он тебе сейчас из Туниса звонил? — удивилась Кира. — По трубке? Дорого же ему это должно было встать.
Ничего не понимаю, — пробормотала Леся, разглядывая список последних звонков. — Вот этот звонок. Но это же питерский номер? Или я ошибаюсь?
Кира заглянула подруге через плечо.
— Питерский, — подтвердила она. — И притом, судя по набору цифр, звонили со стационарного телефона откуда-то с улицы Луначарского или с Есенина. Во всяком случае, телефон находится в доме, расположенном где-то в том районе.
— Не может быть, — упиралась Леся. — Доминик сказал, что он в Тунисе.
— Но вот тут код нашего города, — пожала плечами Кира. — Допустим, телефонные номера еще могут быть похожи. Но как быть с кодом? Как ни крути, а 812 — это код нашего города.
— Да уж, — пробормотала смущенна Леся. — Так что? Выходит, Доминик звонил мне из Питера? А почему он сказал, что находится в Тунисе по делам? Как же это может быть? Не понимаю.
