Гастон Леру - Роковое кресло
— Полноте, мсье Лалует, встаньте! Возьмите себя в руки! И представьте меня мадам Лалует. Какого черта? Не съем же я вас!
Мадам Лалует украдкой кинула быстрый отчаянный взгляд на посетителя. На секунду ее посетила надежда, что они с мужем ошиблись из-за ужасного сходства. Подавляя страх, она пролепетала:
— Мсье! Извините нас… Вы как две капли воды похожи.., на одного нашего родственника, который умер в прошлом году…
Она даже застонала от напряжения.
— Я забыл представиться, — сказал посетитель четким, хорошо поставленным голосом, — меня зовут Элифас де Сент-Эльм де Тайбур де ля Нокс.
— О Боже! — воскликнули оба супруга, закрыв глаза.
— Я узнал, что мсье Лалует претендует на кресло магистра д'Аббвиля…
Супруги вздрогнули.
— Неправда! — захныкал мсье Лалует. — Кто вам это сказал? — А про себя в ужасе подумал: «Это настоящий колдун. Он знает все!» Человек, не обращая внимания на все его отпирательства, продолжал:
— Я захотел прийти и сам поздравить вас.
— Не стоило беспокоиться, мсье, вас обманули! — вновь начал мсье Лалует.
Но Элифас окинул царственным взором комнату.
— К тому же я был бы не прочь сказать кое-что мсье Ипполиту Патару. Где он, мсье Ипполит Патар?
Мсье Гаспар Лалует поднялся без единой кровинки в лице: в новой ситуации он принял решение. Решение жить, потому что он еще не умер.
— Перестаньте дрожать, Элали, жена моя. Мы сейчас объяснимся с мсье, — пробормотал он, утирая пот со лба дрожащей рукой. — Мсье Ипполит Патар? Такого не знаю!
— Значит, в Академии меня ввели в заблуждение?
— Да, да, вас ввели в заблуждение в Академии, — заявил мсье Лалует решительно. — Ничего и не было! Да, они были бы рады, если бы я выставил свою кандидатуру! Чтобы уселся в это их кресло! Чтобы произнес их речь! И что там еще? Но меня все это не касается! Я торговец картинами! Такой, каким вы меня видите, мсье Элифас, я никогда ничего ни у кого не взял…
— Ни у кого! — подтвердила мадам Лалует.
— И никогда этого не сделаю! Это кресло принадлежит вам, мсье Элифас.., вы один достойны его… Берите его себе, мне оно не нужно!
— Но и мне тоже оно не нужно! — бросил Элифас все также небрежно. — Можете его забрать себе, если это вам доставляет удовольствие!
Мсье и мадам Лалует переглянулись. Затем испытующе посмотрели на посетителя. Он казался искренним. Улыбался. Однако, может быть, он просто смеялся над ними?
— Вы говорите серьезно, мсье? — спросила мадам Лалует.
— Я всегда говорю серьезно — ответил Элифас. Мсье Лалует вздрогнул.
— Мы думали, что вы в Канаде, мсье! — сказал он, немного придя в себя. — Ваша матушка…
— Вы знаете мою мать?
— Видите ли, мсье, перед тем как выставить свою кандидатуру в Академию..
— Значит, вы все-таки выдвигаетесь?
— То есть, намереваясь выставить, я хотел быть уверен, что это не доставит беспокойства вам. Я искал вас повсюду и в один прекрасный день повстречался с вашей матушкой, которая и сообщила мне, что вы в Канаде.
— Это точно! Я как раз оттуда.
— Ах так? И когда же, мсье Элифас, вы приехали из Канады? — осведомилась мадам Лалует, вновь обретая вкус к жизни.
— Сегодня утром, мадам, только сегодня утром я сошел с парохода в Гавре. Надо вам сказать, что жил я там как дикарь, абсолютно ничего не подозревая обо всей этой ахинее в мой адрес по поводу кресла магистра д'Аббвиля.
Румянец снова возвратился на лица супругов. Мсье и мадам Лалует в один голос сказали:
— Ах так!
— Я узнал о печальных событиях, сопутствовавших последним выборам, от своего друга, пригласившего меня сегодня на завтрак… Узнал, что меня повсюду искали, и решил немедленно успокоить всех, побеседовав с нашим славным мсье Ипполитом Патаром.
— Да! Да!
— Так вот в середине дня я отправился в Академию и, постаравшись остаться незамеченным, спросил у консьержа, нет ли ч Академии мсье Патара. Консьерж ответил мне, что он только что с другими мсье уехал… Я сказал, что дело не терпит… И тогда он сообщил, что я наверняка найду мсье постоянного секретаря у мсье Гаспара Лалуета, проживающего на улице Лаффит, дом 32-бис, который только что выставил свою кандидатуру на место магистра д'Аббвиля. Вот они и отправились в экипаже, чтобы, не откладывая, принести поздравления. Но, похоже, я ошибся, поскольку вы не знаете мсье Патара, — добавил с тонкой иронией Элифас де ля Нокс.
— Мсье! Он только что отсюда ушел! — заявил мсье Лалует. — Я не хочу более вас обманывать! Все, что вы нам рассказали, настолько естественно, что нет никакого смысла хитрить. Да! Я выставил свою кандидатуру на это кресло, поскольку был убежден: такой человек, как вы, не способен на убийство, к тому же я был уверен в том, что все остальные просто глупцы.
— Браво, Лалует! — поддержала его супруга. — Теперь я тебя узнаю. Ты говоришь как настоящий мужчина! Впрочем, если мсье сожалеет об этом кресле, еще не поздно его уступить. Одно лишь слово — и кресло ваше!
Мсье Элифас подошел к мсье Лалуету и взял его за РУКУ:
— Становитесь академиком, мсье Лалует! Становитесь и чувствуйте себя им абсолютно спокойно и уверенно! Что же касается меня, поверьте, я всего лишь обыкновенный человек. В какой-то момент мне показалось, что я возвысился над человечеством, потому что я учился.., и многое узнал… Но унижение, испытанное мною после провала в Академию, открыло мне глаза. Я решил себя обуздать.., приговорить к отказу от всего. Я последовал примеру мудрейших монахов, принуждающих самых умных из своих собратьев к тяжелому физическому труду… В глубине канадских лесов я работал как самый обычный траппер[7]. И теперь вернулся в Европу, чтобы пристроить свой товар.
— Так чем же вы все-таки занимаетесь? — спросил мсье Лалует, испытывавший в этот момент самые приятные в своей жизни чувства, так как речь того, кто в его представлении именовался «просвещенный человек», была пленительна и текла как мед, доставляя своим звучанием удовольствие его слуху.
— Да, чем же вы занимаетесь, дорогой мсье? — вопросила и мадам Лалует, глядя на него круглыми глазами.
И «просвещенный человек» ответил просто, без ложного стыда:
— Торговую кроличьими шкурками!
— Торгует кроличьими шкурками! — воскликнул мсье Лалует.
— Торгует кроличьими шкурками! — вздохнула мадам Лалует.
— Торгую кроличьими шкурами! — повторил «просвещенный человек», с достоинством поклонившись и собираясь уходить.
Но мсье Лалует остановил его.
— Куда же вы, дорогой мсье Элифас? — забеспокоился он. — Вы не должны покинуть нас вот так! Разрешите хоть чем-нибудь вас угостить.
— Благодарю мсье, но я никогда не ем и не пью между обедом и ужином, — ответил Элифас.
— И все-таки нельзя же уйти просто так, — взмолилась мадам Лалует. И прощебетала: — После всего, что произошло, мы многое должны сказать друг другу…
— Я вовсе не любопытен, — ответил Элифас. — И пробыл здесь достаточно для того, чтобы узнать все, что хотел.
Как только я повидаюсь с мсье постоянным секретарем, то сразу уеду поездом в Лейпциг, где меня ждут с шубами для продажи.
Мадам Лалует направилась к двери и решительно загородила проход.
— Извините, мсье Элифас, — проговорила она дрожащим голосом, — но что вы собираетесь сказать мсье постоянному секретарю?
— Да, правда! — воскликнул мсье Лалует, сразу понявший причину нового волнения жены. — Что вы собираетесь ему сказать?
— Бог мой! Ну разумеется, скажу, что никого не убивал! — заявил «просвещенный человек». Мсье Лалует побледнел.
— Не стоит… Он никогда и не верил в это! Уверяю вас, это совершенно напрасная затея! — взмолился он.
— Во всяком случае, мой долг — успокоить его, как я успокоил вас, а также раз и навсегда рассеять все глупые подозрения, нависшие надо мной…
Гаспар Лалует, лицо которого вмиг изменилось, посмотрел на мадам Лалует.
— Ох, девочка, — простонал он. — Это была лишь прекрасная мечта!
Он бросился в объятия супруги и, не таясь, заплакал у нее на плече.
Элифас обратился к мадам Лалует:
— Похоже, мсье Лалует чем-то очень опечален… Я не понимаю, что все это значит…
— Это значит, — заплакала в свою очередь мадам Лалует, — что если станет доподлинно известно, что вы в Париже, вернулись из Канады и не имеете никакого отношения к этим смертям в Академии, то мсье Лалует уже никогда не станет академиком!
— Но почему?
— Ему отдают это кресло, — сквозь слезы воскликнула она, — потому что.., страшно сказать, потому что никто другой не хочет садиться в него! Подождите немного, дорогой мсье Элифас, не рассказывайте пока правды о своей невиновности, в которой ни один здравомыслящий человек, вы понимаете, и так не сомневается. Прошу вас, подождите, пока моего мужа не изберут!
— Мадам! — ответил Элифас. — Успокойтесь! Не станет же Академия совершать такую несправедливость, отказав вашему мужу, единственному, кто пришел им на выручку в столь тяжелые времена.
