Наталия Левитина - Дилетант
— Утром накормим, — пообещал сержант. — Доживешь?
— Вряд ли, — засомневалась Олеся, ощущая в себе ужасную пустоту, а в Константине — некоторое сочувствие.
— Ну терпи.
Олеся опустилась на деревянную скамейку. Но через минуту сержант появился вновь.
— На, — сказал он, протягивая, как обезьянке в вольер, половину бутерброда с сыром. — Больше у меня ничего нет.
На деньги, собранные в качестве мзды с проституток, можно было три дня заказывать в немецком шнель-ресторане обеды с доставкой — свиные ножки, копченые колбаски, филе лосося в сухарях. Но в данный момент у Константина был в наличии только презренный бутерброд, и он честно им поделился.
Утренняя прохлада, близкий стрекот кузнечика и первые робкие звуки еще не. проснувшегося леса разбудили Татьяну. Она спала прямо на земле, доковыляв до какой-то опушки и без сил упав в густую траву.
Несмотря на все ужасы вчерашнего дня, утро в лесу было чудесно. Таня поднялась со своего цветочно-травяного ложа. Она подмокла от холодной росы, но этот холодок был приятен. Исполинская бабочка с бархатными узорчатыми крылышками попыталась сесть на ее нос. Таня засмеялась и, образованная девочка, тут же вспомнила хокку Мацуо Басе: «Бабочки полет / Будит тихую полянку / В солнечных лучах».
Полянка, ставшая для нее сегодня спальней, пробуждаясь, на глазах наливалась сочными красками и звуками. Пушистый полосатый шмель, озабоченно гудя, пролетел мимо. В далеких от земли кронах сосен играл ветер. Настроение было бы вполне до-мажорным, если бы не три бемоля, портившие всю картину: страх за Валерку, мысль, что она окончательно заблудилась, и чувство голода.
«Похитителя уже поймали, — неэффектно пыталась успокоить себя Таня, пересекая живописную поляну, всю в цветах, изумрудную, пурпурную, кукурузно-желтую, васильковую, и с удовольствием вдыхая свежий утренний воздух, — поймали, поймали! Валерка дома и не знает, куда деваться от поцелуев Олеси».
Россыпь мелких цветов привлекла Танино внимание. «Ой, земляника!» радостно сообразила она и бросилась собирать ягоды. Красные капли на тонких плодоножках у самой земли не кончались, у Татьяны разбегались глаза. Завтрак был обилен, хотя и однообразен.
— Записывайте: Суворин Валерий Александрович, — начал свою речь случайный Машин информатор.
Маша удобно расположила на загорелых коленях толстенный блокнот и поставила на белом листе первую закорючку. Писала она как курица лапой, потому что привыкла печатать.
— Постойте, постойте, — сказала она Леониду Артуровичу. — Оставим милые подробности. Просто номер первый: Суворин. У вас кандидатов, наверное, штук двадцать, я к концу знакомства тронусь умом от обилия имен и отчеств.
— Как вам угодно, моя прекрасная журналистка, — безропотно согласился Леонид Артурович. — Номер первый: Суворин. Действующий мэр города. Бывший второй секретарь обкома партии.
— Возраст?
— Шестьдесят или близко к этому. — Женат?
— А говорите, не надо подробностей.
— Жена — это не подробность, — нравоучительно заметила Маша. — Это или мобилизующий фактор, или раздражающий элемент, или катализатор психического расстройства, или друг и толчковая нога, или…
— Бог мой, какая экспрессия, Маша! — удивился Леонид Артурович. Видно, с женщинами из категории чьих-то жен у вас особые отношения.
— М-да, — мрачно кивнула Маша. — Было дело. И не раз.
— Жена Суворина умерла лет восемь — десять назад. И с тех пор он не женился. Хотя умеет обращаться с женщинами. Они от него без ума.
— Почему же они от него без ума?
— Потому что он галантен, заботлив, не нуждается в деньгах и наделен властью. Шлимовские журналисты называют его Господин Ого-го.
— Бабник, что ли?
— Абсолютно, — отрицательно покачал головой Леонид Артурович. — То, что его прозвали Господином Ого-го, скорее относится к особенностям его речи, а не натуры. Просто он так говорит: «Мы ведь с вами ого-го!», «Ты у нас, Петрович, ого-го, так давай заканчивай ремонт трубопровода к концу недели. А то убью!» Вот так он обычно выражается.
Стюардесса проползла между креслами, толкая перед собой тележку с напитками и учтиво предлагая всем лимонад и пиво. Маша и Леонид Артурович взяли по бутылке.
— Понятно.
— Трудолюбив и компетентен. И потрясающе скромен в личных запросах.
— Да? Носки, что ли, меняет раз в неделю?
— Маша! — укоризненно покачал головой Леонид Артурович. — Суворин отказался от шикарного особняка и отдал его под детский санаторий.
— Представляю безумство прессы. Сколько слез умиления и восхищения пролили ваши местные журналисты по этому поводу!
— Само собой. А сам переселился в трехкомнатную квартиру в пятиэтажке.
— Он ведь живет один, я поняла?
— Да.
— Тогда мог бы и в однокомнатную. Да и пятиэтажка, я думаю, не панельная, а с мраморным подъездом и потолками в четыре метра.
— Возможно. Я в гостях у мэра пока не был.
— Ну а горожанами факт проживания мэра в обычной квартире расценивается как апофеоз гражданского мужества?
— Его в городе любят, скажем так, Мария. Запишите еще в блокнот, что при нем построены новая ТЭЦ, городская больница европейского уровня, отремонтированы дороги, введен бесплатный проезд для пенсионеров и студентов…
— Ваш драгоценный Суворин, я вижу, взрастил на ниве российской бедности, неустроенности, воровства и хамства шлимовский райский сад. И как это ему удалось? И голосовать, конечно, будут именно за него.
— Да. Я и не сомневаюсь, что мэром вновь станет он.
— Давайте дальше.
— Номер второй. Товарищ Елесенко. Пятьдесят два года. Возглавляет департамент экономики и планирования обладминистрации. Коммунист в собственном соку. Виртуозный демагог, гений софистики, оратор-самородок. Стабильный источник компроматов на всех и вся для шлимовской прессы. Постоянный оппонент и критик Суворина.
— У него наверняка тоже много поклонников. Вы сказали, что с членами КПРФ в городе проблемы нет.
— Нет, хотя Шлимовск и не входит в «красный пояс» России. Как владелец рейтинг-службы, сообщу вам: если судить по последнему проведенному нами опросу, Елесенко занимает второе место, идет с Сувориным, как ни странно, ноздря в ноздрю. Хотя что конкретно сделал он для города? Не припомню. Но… Харизматический лидер.
— Ох, ну без прилагательного «харизматический» обойтись сегодня конечно же нельзя.
— Благодаря вам, журналистам, — отбрил Леонид Артурович. — Как заведете себе модное словечко, так и носитесь с ним. «Невостребованность», «адекватный», «озвученный». Сокращаете русский язык до стандартных формул.
— Ко мне это не относится. Кто следующий?
— Третий в списке симпатий — Игорь Шведов. Тридцать шесть лет, предприниматель. Владеет строительной компанией «Триумвират». С ним я вам не советую встречаться.
— Это почему же?
— Слишком молод. Не очень красив, но невероятно обаятелен. Не устоите, Машенька. Потеряете сон.
— Это он не устоит, — самоуверенно сказала Маша. — Какие у него еще плюсы, кроме молодости и обаяния?
— Личность, известная в городе. Гордость и надежда Шлимовска, так сказать. Ударными темпами построил под Центральной площадью торговый город…
— Провинция не может удержаться, чтобы не передрать у Москвы! вставила Маша.
— …И штук двадцать детских площадок. Кроме того, шикарные дома, рынки, дороги — в общем, первая строительная компания в области.
— И чего тогда этому Шведову неймется? Строил бы себе и строил. Что он наверх-то лезет?
— И правильно делает. В его возрасте мужчина если не стремится взлететь, значит, он постепенно падает вниз. Точки равновесия не существуют. Шведова питают здоровые амбиции, сейчас перед ним на ладони весь мир. Он поставил перед собой первую близкую цель — стать мэром. Со временем выдвинется в губернаторы. Поднатореет, остервенеет, а в третьем тысячелетии разыграет свою карту и в президентских выборах. Одобряю.
— Ух ты! — восхитилась Маша. — Правда?
— Почему нет?
— Но на этот раз он ведь не станет мэром? Вы сами сказали, что все шансы у Суворина.
— Думаю, Шведов и сам понимает, что Суворина и Елесенко ему не обойти, и выдвинул свою персону только для тренировки. А вот через четыре года, если будет продолжать ту же линию, если не скиснет, то именно он и станет нашим новым мэром.
— Ну и флаг ему в руки. Еще кто-нибудь есть?
— Есть. Три кандидата. Они собрали в нашем опросе разное количество голосов. Господа Самарский, Кукишев и Фельк.
— Спасибо, что три, а не восемь. Давайте уж кратко, раз они не играют особой роли в борьбе за пост.
— Пожалуйста. Давайте. Итак, господин Самарский. Годков ему в районе сорока, чуть больше сорока, насколько я помню. Директор машзавода номер три «Энергия». Завод на мели, рабочие недавно устраивали забастовку, в столовой выдают хлеб в счет зарплаты, а директор сияет голливудской улыбкой, дает направо-налево оптимистические интервью, рвется в мэры. Как вам это нравится?
