Дарья Калинина - Кража с обломом
— Куда же нам теперь пойти? — надрывалась она. — Сироты мы бедные и бездомные. Оставаться нам тут нельзя, раз сосед нас видел. Разумеется, он сообщит о нас милиции, там заинтересуются, на каких правах мы находимся в Мишкиной квартире, а что мы им скажем? А если не милиция, то следующей ночью сюда обязательно пожалуют воры, чтобы довершить начатое. Сегодня у них, наверное, времени не хватило, но они обязательно вернутся, и даже железная дверь нас не спасет.
Дина давно проснулась и с интересом наблюдала за хозяйкой. Я взяла ее на руки, и мы уже вместе выслушали серию Маришиных прогнозов на наше ближайшее будущее. Все они отличались мрачной окраской и вызывали сомнения в том, что жизнь стоит того, чтобы ради нее продолжать свое существование.
— Мы можем пожить на даче у моих родных, — сказала я, когда Мариша выдохлась и умолкла. — Правда, там куча детей, но мы ведь ненадолго.
Мариша подняла голову, и в ее глазах загорелся луч надежды.
— Что же ты молчала? — воскликнула она. — Немедленно отправляемся к ним.
Маришин энтузиазм меня несколько обеспокоил. Вести ее в таком состоянии к своим родным, с которыми я всегда поддерживала и надеялась впредь поддерживать добрые отношения, было по меньшей мере неосмотрительно. Надо было дать ей немного успокоиться, и я предложила:
— Сходим сперва к судье, может, удастся получить разрешение на свидание с твоим Мишкой. Ты его фамилию помнишь?
Мариша немного подумала и сказала, что помнит. Где находится здание районного суда, Мариша тоже помнила. Я удивилась, но Мариша все быстро объяснила:
— Мы с Мишкой как-то раз проходили мимо него, и Мишка мне тогда сказал: «Вот сейчас я богатый, при бабках и иду с гордой рожей мимо, а сцапают меня, и где будет моя гордость, когда меня из „воронка“ выгрузят?»
Здание суда находилось неподалеку от Мишкиного дома, можно было только позавидовать удобствам, с которыми некоторые умеют устраиваться. Мы собрали свои вещи, перетащили диван на старое место и постарались ликвидировать все следы своего присутствия. После этого мы со всеми возможными предосторожностями покинули Мишкину квартиру, оставили на соседних дверях записку, предупреждающую милицию, что, возможно, воры вернутся сегодняшней ночью, и отправились в суд. Он был открыт, мы прошли на второй этаж, где располагалась канцелярия, и обратились к женщине, которая разглядывала себя в зеркальце. Вид у нее был мрачный, это и неудивительно, если бы я так выглядела, то я бы вообще на себя руки наложила. Оторвавшись после нашего приветствия от своего занятия, женщина, как ни странно, повеселела и вроде бы даже похорошела. Мариша извлекла из-за спины коробку с шоколадным набором, которую мы купили в соседнем магазинчике в качестве презента, и промурлыкала:
— Можно узнать, у какого судьи находится дело Пустобрехина Михаила Константиновича 1970 года рождения?
— А вы ему кто? — подозрительно спросила женщина.
— Невеста, — сказала Мариша и для вящей убедительности положила коробку перед женщиной, но желаемого эффекта не последовало: вместо того, чтобы заулыбаться и залезть в картотеку, женщина недоуменно осведомилась:
— Это мне? — А затем еще более подозрительно, чем вначале, спросила:
— Зачем?
— За услугу, — откровенно пояснила Мариша.
Как ни странно, но ее слова убедили женщину, она наконец-то убрала коробку в ящик стола и полезла в картотеку.
— У нас такой не числится, — после четверти часа поисков произнесла женщина.
За это время за нами успела выстроиться солидная очередь из желающих получить справку или печать на бланк. В жизни не видела столь торопящейся очереди, обычно все покорно ждут, пока закончат с одним и приступят к следующему, но сегодня люди позади нас подобрались черствые и заботящиеся только о своем времени. Они начали шипеть и пытаться отпихнуть Маришу от конторки. Конечно, ничего у них не вышло, подвинуть Маришу сейчас мог только подъемный кран, но канцелярская дама начала нервничать.
— Идите в другой суд, — нервно посоветовала она нам. — Вы же видите, я вам ничем помочь не могу.
Мы вышли в коридор, и я приготовила носовой платок, чтобы утешать Маришу, но вместо ожидаемых мной рыданий она выпалила:
— Если они не хотят по-хорошему, то я не виновата. Пусть пеняют на себя. Мне необходимо увидеть Мишку, а значит, я ею увижу.
После этого она, не дожидаясь, пока я отреагирую, припустила рысью по коридору, заглядывая во все двери подряд. Я догнала ее возле седьмой по счету и спросила:
— Ты мне можешь объяснить, что ты ищешь?
— Не что, а кого, — поправила меня Мариша. — Ищу подходящего судью. Он должен обладать рядом качеств. Во-первых, он должен быть мужчиной, во-вторых, бабником, а в-третьих, возле него должно быть не меньше четырех его коллег, желательно женского пола и желательно более чем среднего возраста.
Закончив свои пояснения, она заглянула в очередной кабинет и воскликнула:
— А вот и он!
Я заглянула туда же и стала свидетельницей того, как Мариша бросилась в объятия к средних лет мужчине, самой примечательной чертой которого была обширная лысина, которую он постарался прикрыть редкими прядками волос, собрав их с поверхности головы. Возле мужчины скопилось несколько дам преклонного возраста, которых он потешал каким-то анекдотом. После появления Мариши, обвившейся вокруг него, словно гюрза, анекдот застрял у мужчины в горле, зато группа женщин проявила сильный интерес к происходящему.
— Наконец-то я нашла тебя, — в упоении ворковала Мариша. — Ты уже вернулся из Туниса? А у меня есть для тебя сюрприз! Я жду ребеночка. Ты рад?
По лицу мужчины не было видно, чтобы он сильно радовался, но ведь мужчины хорошо умеют скрывать свои чувства, это всем известно, поэтому окружающие его дамы не стали долго ждать и начали хором поздравлять его.
— Михаил Анатольевич, как мы за вас рады, — сладко завывали они, плотоядно оскалив фарфоровые зубки. — Вам давно пора обзавестись семьей.
Свадебные подарки за нами.
На Михаила Анатольевича, обвитого Маришей, было жалко смотреть. Соображал он медленно, но все-таки сообразил, что Маришу надо спрятать от глаз коллег, пока она еще чего-нибудь не наговорила.
— Да, да, — сказал он, — а теперь простите нас, мы должны поговорить с… — тут он снова растерялся.
— С Мариной, — с готовностью подсказала Мариша.
— Поговорить с Мариной наедине, — с облегчением договорил Михаил Анатольевич.
Дамы, возбужденно переговариваясь, прошли мимо меня, а Михаил Анатольевич увел Маришу в заднее помещение. Я осталась на месте, чтобы в случае чего успеть Марише на выручку. Но моя самоотверженность не пригодилась — минут через пять Мариша появилась собственной персоной, с торжеством размахивая разрешением на свидание, подписанным Михаилом Анатольевичем.
— Получилось! — заявила она мне. — Даже удивительно, как все оказалось просто. Он сразу же согласился и был рад-радехонек, что так легко отделался и жениться ему, оказывается, не придется. Только просил никогда больше не появляться у него на работе.
Мы получили из рук мрачной дамы, умыкнувшей наши конфеты, две печати на свое разрешение и покинули здание суда.
— Завтра с утра мы отправимся к Мишке и все у него выясним, — жизнерадостно вещала Мариша, пока мы ехали на электричке на дачу к моим родным.
На даче никого, кроме тетки Тони, не оказалось, чему я лично обрадовалась. Не очень-то приятно появляться на людях с Маришей, когда она чем-то возбуждена, а если это вдобавок люди, которыми дорожишь, то и просто опасно, можно было навсегда испортить с ними отношения. Поэтому я с облегчением перевела дух и приготовилась произнести приветственную речь. Но она у меня не слишком удалась, так как моя обожаемая тетя смотрела на меня с таким нескрываемым изумлением, словно ожидала увидеть кого угодно, а только не меня и очень этим обстоятельством разочарована. Во всем ее облике проскальзывало что-то неуловимо странное. Она открыла нам дверь, одетая в немыслимое для дачной местности белое платье с вышитыми по нему, а также многочисленным оборочкам белой же гладью розочками.
На голове у нее была надета кокетливая соломенная шляпка, украшенная охапкой искусственных цветов, а в руках она держала изящную корзиночку со свежесобранной клубникой, которая, однако, выглядела подозрительно чистой и блестящей. Сама тетя походила на картинку из дамского журнала, что для моей всегда находящейся в движении, деятельной и энергичной тетки было нехарактерно. Сколько я себя помнила, она всегда предпочитала удобство одежды ее внешнему виду. А какое удобство может быть в том, что общаешься с настоящей землей и пыльной растительностью в этом белоснежном воздушном одеянии, которое должно цепляться за каждый сучок?
— Ах, это ты? — разочарованно подивилась тетя Тоня, гася рекламно приветливую улыбку, и тут же поинтересовалась:
