Ирина Глебова - Честь дома каретниковых
В распахнутые ворота выехала карета. «Уж не Настя ли?» — не успел испугаться Костя, но в окошко мелькнуло лицо пожилой женщины. Он всего лишь раз видел мать, Марию Петровну, но узнал ее. И вновь порадовался: «Удача! Все мне благоприятствует!»
Слуга еще закрывал ворота, когда молодой человек, слегка отодвинув его плечом, молча прошел мимо и по аллее вышел к парадному входу. На крыльце стоял еще один слуга — высокий худой старик. Его Костя тоже помнил по тому своему единственному визиту в дом Каретниковых. Тогда Иван Афанасьевич крикнул: «Степан, гони мерзавца в шею, чтоб духу его не было!»
У Кости дернулась верхняя губа — от давней обиды и стыда. Но еще и от презрительной мысли: «Где теперь твой хозяин, смерд? Отныне меня слушать будешь!»
Степан этот стоял у самой закрытой двери, словно охранял ее, и смотрел на поднимающегося по ступеням Костю спокойно, без всякого выражения. Но было в его глазах что-то затаенное, было — Костя уловил. «Помнит меня, смеется», — кровь прилила к лицу. И еще выше вскинул подбородок. Ступив на последнюю ступень, спросил небрежно:
— Барышня Анастасия Ивановна дома?
Этот вопрос он приготовил заранее. И хотя верил, что все понял правильно, спросить нужно было. А вдруг?.. И ответа ждал напряженно. У Степана поползли вверх брови, во взгляде появилось недоумение.
— Барышня? Да уж не вы ль увезли ее из родного дома год тому? Тайно сманили девицу! С тех пор никто и не видал ее. А теперь вот спрашивают!..
Голос старого слуги все набирал силу, но для Кости он звучал, словно музыка. Кулаки его разжались, и только теперь он почувствовал, как сильно сжимал их: ногти впились в ладонь. Шагнув прямо на Степана, он сказал жестко:
— Тихо, ты!.. Молодой хозяин в доме?
Степан отступил, голова его дернулась, после долгой паузы все же ответил:
— Андрей Иванович дома. Как доложить?
— Обойдусь без доклада.
И отстранив ладонью уже растерянного и уступчивого слугу, Константин шагнул в прихожую.
Дом казался пустым. Костя сам прошел еще одну комнату и из маленького коридора повернул в гостиную. Именно там состоялся его памятный бурный разговор с Каретниковыми. Теперь же, раздвинув портьеру, он сразу увидел в другом конце комнаты у окна, фигуру. Человек сидел к нему спиной, поставив локоть на подоконник, подперев ладонью щеку. Такой девичий жест! На приподнятые плечи наброшен пиджак, голова чуть склонена, волосы светлые, густые, подстрижены в кружок…
Голос подвел Костю, когда он первый раз позвал:
— Настя!
Хриплый шепот не долетел до сидящего. И тогда Костя громко, даже несколько театрально повторил:
— Настенька! Дорогая!
Человек у окна обернулся, распрямляясь и поднимаясь на ноги. Еще не понимая, в чем дело, но уже покрываясь липким потом, Костя смотрел на высокого белокурого парня с бледным и злым лицом. И в тот же миг он увидел, как из боковой двери шагнул еще один человек — невысокий, крепко сбитый, со щеточкой русых усов над насмешливыми губами и с такими же насмешливыми и проницательными глазами. Сзади послышался шум. Костя затравленно оглянулся. Отодвинув портьеру, в проеме той двери, через которую он вошел, в комнату прошли двое полицейских, сам полицмейстер, а за ними маячили Степан и другие слуги.
— Ну здравствуйте, господин Журин, — сказал невысокий штатский. — Добро пожаловать в дом своих жертв.
Следователь Петрусенко тоже был не чужд театральных эффектов.
Эпилог
В маленьком особняке на Епархиальной улице ждали завершения каретниковской истории так, как, может быть, нигде более. Дав мужу отдохнуть лишь в день приезда и до утра, Людмила уже за завтраком всех поторапливала, весело и нетерпеливо поглядывая на Викентия.
— Мальчики, скорее, опоздаете в гимназию! Мадемуазель Мари, Катюша уже поела, заберите ее!
И когда они, наконец, остались за столом одни, успокоилась, пересела к мужу поближе.
— А тебя, Викеша, не отпущу, пока все не расскажешь.
— Это я уже понял!
Викентий Павлович налил себе еще чаю, намазал булочку маслом и мармеладом. Легонько погладил жену по щеке, и она благодарно на минутку прижалась к его плечу. Но тут же отстранилась, готовая слушать…
…Главная задумка Петрусенко была в том, чтобы заманить Журина в Вольск. Вину его доказать можно было, существовали свидетели: первый, конечно, Антонина Мокина, да и двое угонщиков кареты, давно протрезвевшие и многое вспомнившие. Но Викентий Павлович хотел исхитриться и все подстроить так, чтобы Журин сам себя выдал, изобличил.
Когда Константину было сказано, что Насти нет не только в усадьбе, но и в городе, и что в доме он встретит Андрея Каретникова — Журин в это поверить не мог. Кто-кто, а он знал, что Андрея Каретникова нет в живых. Ведь для всех других, даже посвященных в переодевание — для Мити Торопова и слуги Степана, — это была тайна. Викентий Павлович просил Митю сыграть роль Андрея не только для того, чтобы оградить Настю от потрясения. Если бы Журин окликнул: «Настя!» — и перед ним в самом деле оказалась Настя, даже одетая и подстриженная под брата, Константин мог бы твердо стоять на том, что узнал любимую девушку, узнал под любым обличием. Но перед ним был совсем незнакомый человек, мужчина. Не мог он в нем узнать Настю, им двигала лишь совершенная уверенность в том, что Андрей Каретников мертв. Уверенность убийцы.
* * *Пройдет несколько лет, и племянник Викентия Павловича, начинающий юрист Дмитрий Кандауров побывает в Саратове, опознавая одного молодого немца. Вернувшись, он скажет:
— Тебя, дядя, в этом городе помнят, как легенду!
— Да, — умехнется Викентий Павлович, раскуривая трубочку, — хороший город, я бывал там несколько раз. Отличные люди. Начальник тамошней полиции, которого я знал, умер два года назад, мир его праху. А вот племянник его, твой тезка, Дмитрий Степанович Торопов, процветает. Да ты, Митя, и сам слыхал: «Каретников, Торопов и сыновья» — известная компания. Пароходство, банки, промышленность разнообразная… Сохранил в названии фамилию Каретниковых, хотя из них, кроме его жены, никого в живых давно нет.
Но молодой человек нетерпеливо перебьет его:
— Дядя, эта твоя знаменитая история с санным следом… Стоило назвать в Саратове твою фамилию — сразу ее вспоминали. Расскажи, наконец, подробнее!
— Да, дорогой, это было интересное дело. Я тебе, конечно же, о нем расскажу… Как-нибудь… А теперь мне вспомнилась другая саратовская история, если хочешь — слушай. О девушке, которая думала, что спасает честь семьи, и чуть ее не загубила. И саму себя заодно…
Конец
