Марина Серова - Гляди в оба
Сеня оглядел набирающее обороты застолье и прикинул, что вполне может отлучиться с девушкой минут на двадцать-тридцать.
Московские гости тоже уже вовсю гоготали и лапали тарасовских девок. Водочная река, разлитая щедрой рукой Бяши, быстро размыла всякие границы и условности. Мы с Сеней встали и, никому не говоря ни слова, пошли себе по делу. По тому, как уверенно и привычно привел меня Сеня по запутанному коридору к какой-то двери, я сразу догадалась: мы двигаемся прямым ходом в «нумера» «Колибри», давно приспособленные для уединенных переговоров с дамами.
Сеня включил свет и сморщился: в комнате был жуткий беспорядок. Пустые бутылки из-под водки и пива, окурки на полу, а на кровати — чья-то кепка с самодельной эмблемой радиостанции «На всех ветрах». Интересно, очень интересно…
— Знаешь, пойдем лучше в другую комнату, — в «нумере» Сеня сразу перешел на «ты». — Здесь еще не убрались после ночи.
— Да нет, и здесь поговорить можно. Ведь тихо, — я изо всех сил прикидывалась дурочкой.
— Ну, как хочешь. — Сеня сел на стул и бесцеремонно, по-хозяйски оглядел меня от и до, особенно задерживаясь взглядом на выпуклых частях тела. — Что за дело такое?
— Я давно хочу, мечтаю на радио устроиться. Чтобы все время в эфире. Тарас обещал, да ничего не делает, я уж сколько прошу…
— Нашла к кому обращаться! — фыркнул Сеня.
— Ой, а к кому? — сделала я круглые глаза. — К ва-а-ам, да?
— Значит, хочешь к нам на радио? Очень хочешь? — переспросил Сеня. — Но для этого нужно пройти пробы. Попробовать твой голос, манеру говорить. Это очень важно — попробовать…
Сеня вплотную подошел ко мне — он был на целую голову ниже — и погладил грудь. Попробовал.
Я ничего не сказала, и Сеня начал «пробовать» пуговицы на блузке, с которыми справился на удивление проворно.
— Ну и что? — спросила я развязно, представ перед ним в одном кружевном бюстгальтере. — Моя кандидатура вам подходит?
— Пока не знаю, — засмеялся он, обрадовавшись моей понятливости. — Нужно как следует попробовать… Верно?
И Сеня принялся сражаться с застежкой на моих брюках. От волнения он сделался красным, потным и еще более противным.
— А вдруг я не сработаюсь с моим новым директором? Мне тоже нужно попробовать, — сказала я Сене и начала его ощупывать со всех сторон.
Меня больше всего интересовало, не прячет ли он где-нибудь оружие. Но Сеня принял мой жест за ответные объятия и лихорадочно принялся раздеваться: быстренько скинул с себя пиджак, брюки и остался только в рубашке, трусах и детских носках в полоску. Я не ожидала, что сразу же после этого он кинется на меня, и от неожиданности чуть не заехала ему в зубы. Нет, здесь нужно пока постараться обойтись без драки. Вот только пробы начинают заходить подозрительно далеко.
Пока я соображала, что делать дальше, Сеня уже лежал на мне, дрожа от возбуждения.
— Ах ты оладушек, ладушек медовый, — начал он шептать в ухо какую-то муть. Голодный, что ли? Вроде бы каждый день и так здесь у учредителей подкармливается.
— Погоди, — сказала я ему ласково, высвобождаясь и давая понять, что мне нравится совсем другая поза.
Сеня мгновенно послушался и теперь лежал подо мной в сладостном предчувствии.
— Ну же, ну… — прошептал он, закатывая глаза.
Теперь, когда я оказалась на Сене верхом, можно было действительно начинать разговор. Я села ему на ноги и крепко зафиксировала руки, так что деваться Сене теперь было некуда.
— А теперь ты мне расскажешь, — сказала я ему совсем другим тоном, — все, что я спрошу.
— Ты чего? Эй? — Сеня попытался вырваться из моих железных объятий, но у него ничего не получилось. — Тебе что надо? Ты кто?
— Отдел борьбы с организованной преступностью. Говори, куда ты позавчера дел Птаха? Ты последний, с кем его видели вместе.
— Да ты что? Кто его девал? Тут он был, вот на этом самом месте. Целые сутки пил не просыхая. Да не дави ты меня так, сука…
— Из-за чего вы в четверг поругались?
— Я что, помню, что ли? Он всегда дурной.
— Кому было нужно его убить?
— Убить? — Сеня даже перестал дрыгаться у меня в руках. — Как это — убить? Да он спал тут только что…
— Не прикидывайся придурком. Птах знал что-нибудь про «Музыкальный бум»?
— Да какая разница! — Сене вдруг удалось извернуться и откинуть меня в сторону. Он был в ярости, и я даже не представляла, что он может быть таким злым.
— А ну отвали от меня! — заорал Сеня и метнулся к столу. Ну ничего, с одним немолодым мужчиной в трусах я как-нибудь справлюсь.
Но тут дверь открылась, и на меня со спины набросились двое, да нет — трое молодых одетых мужчин, которые сработали четко и профессионально.
Двое схватили меня за руки, третий сзади зафиксировал шею, так что шевельнуться было невозможно. Я сразу почувствовала себя раздетой и беззащитной — ведь я тоже была только в нижнем белье, которое к тому же находилось в откровенном беспорядке. В этой комнате, оказывается, была тайная кнопка для вызова охраны, о которой знают только свои. Наверное, в «нумерах» «Колибри» постоянно происходит столько разборок и диких сцен, что поневоле пришлось подстраховаться. Сеня быстро одевался, не глядя в мою сторону, а когда обернулся, я не узнала в нем прежнего, благодушного на вид дяденьку. Даже глаза у Сени сделались узкими от злости, как у китайца. Потом он подошел ко мне и с силой ударил по щеке. Вот он, истинный любитель женщин! Добрые молодцы невозмутимо держали меня, не ослабляя хватки. Видимо, привыкли к публичным сценам избиений и групповых насилий — за это им хорошо платят.
В дверях тем временем показался пьяный красномордый Бяша и еще… мой вчерашний блондин с коктейлем. Уже шестеро, значит.
— Чего здесь, Семен? — Бяша на ходу дожевывал какой-то кусок. — Чего шумишь?
— Да девка, оказывается, из милиции, подосланная. Или врет? — И Сеня вдарил мне по другой щеке, да так, что из глаз непроизвольно брызнули слезы. Довели до слез бедную женщину, бандиты.
— Так это легко проверить. У меня дружок один есть — он быстро скажет, что к чему. Надо его вызвать сюда, и все дела, — рассудил Бяша, громко чавкая. — А чего, ничего девка, а? В ментовке таких сроду не бывает. Ты что скажешь, Косяк?
Бяша толкнул в бок «моего» блондина, который, прищурившись, смотрел на меня. Надо же, мне казалось, что он меня признает даже без одежды, хотя в таком виде мы вроде бы еще не встречались.
— Откуда я знаю? — сказал блондин с притворным равнодушием, не отрывая от меня пытливого взгляда.
— Ух, ненавижу таких… — Сеня вдруг со злобой сорвал с меня лифчик и больно сдавил в своей потной ладони грудь.
Мне показалось, что блондин сморщился. Показалось, что ли?
— Оттрахать бы ее как следует всем вместе, — предложил Сеня Бяше. Видно, в нем никак не могла успокоиться поруганная мужская честь.
Я прикусила губы от боли и досады. Неужто сейчас начнется? Да, Танечка, видно, биться тебе сегодня придется до последней крови, да еще практически голой. Пока мужиков шесть, но не исключено, что подтянутся еще желающие с садистскими наклонностями. Где-то в сумке есть газовый баллончик и ножик. Что еще?
— Не, Семен, погоди, не горячись, — сказал Бяша. — А вдруг она правда из этих? Да еще чья-нибудь там баба? Потом не расхлебаешься. Мы сейчас дружбана моего позовем по пейджеру, пусть он скажет, что к чему, а уж тогда и займемся. Успеется.
Бяша хоть был и пьяный в доску, а обстановку в заведении контролировал. Нетвердыми шагами он подошел к Сене и обнял его за плечи, точнее, облокотился на директора всем своим грузным телом, так что тот чуть не рухнул наземь.
— Бросьте ее пока здесь. Пусть посидит. Пошли, Семен, там москвичи нас ждут, девочек просят. Тоже, говорят, хотим. А эту вы охраняйте.
Цепкие руки швырнули меня на кровать, от которой пахло чем-то кислым, вроде как блевотиной. Дверь захлопнулась, и я осталась в комнате одна.
Прежде всего быстренько одеться и отыскать заветную сумку. Теперь — окно. Но, распахнув занавески, мне пришлось только разочарованно охнуть. Окна закрывали мощные решетки, сквозь которые и кошка не всякая пролезет, и в клеточку виднелся унылый квадрат внутреннего двора. Не «нумера», а какая-то камера пыток плюс тюремный изолятор. Ясно, что теперь и я попала всерьез. Сейчас они приведут какого-то всезнающего друга, который, конечно же, меня никогда в глаза не видел и потому предоставит на растерзание пьяным мужикам. Конечно, я этого уже знать не буду, потому что после драки буду лежать в отключке… Что же остается делать?
Самое удивительное, что, обнаружив себя в западне, я сразу успокоилась. Есть у меня такое странное свойство, которое не все умеют понять. Кто-то может даже истолковать его как мужество перед лицом опасности. Да какое мужество? Равнодушие. Когда я вижу, что от меня сейчас больше совсем ничего не зависит, а зависит только от воли случая, на меня нападает полное безразличие. А чего зря дергаться, как карась на раскаленной сковородке? Какой смысл?
