Марина Серова - Золотая мышеловка
Но я не растерялась и оттолкнулась ногами от палубы. Мы падали вниз, крепко держа друг друга за плечи. Между нами образовалось свободное пространство, и я тут же просунула в него согнутое правое колено, а затем уперлась стопой ему в живот. Теперь падать мне было совсем не страшно. Даже наоборот — это было теперь просто необходимо. И как только холодная поверхность палубы коснулась моей спины, я моментально разогнула правую ногу и подбросила корпус турка вверх.
Он описал ногами в воздухе широкую петлю и перелетел через мою голову. Падая, он задел металлические прутья ограждения и полетел за борт. Наверное, это было настолько неожиданно для него самого, что он даже не крикнул. Раздался громкий всплеск. Он пролетел вдоль борта по всей его высоте, и, видимо, кто-то заметил его.
Через несколько секунд откуда-то из темноты в его сторону полетел спасательный круг. У парома что-то дернулось внутри, и он начал плавно снижать скорость. Я собралась снова спуститься в каюту, чтобы переодеться и привести себя в порядок, но тут заметила на палубе светлое пятно. Я наклонилась. Это был белый платок, в который было что-то завернуто. Наверное, турок выронил его во время борьбы. Я, не глядя, сунула его в карман и поспешила в каюту.
Быстро переодевшись, заперла за собой дверь и спустилась на нижнюю палубу. Паром успел остановиться, с него спустили шлюпку, и через какое-то время турка подняли на борт. Я подошла к зевакам, толпившимся около борта. Турок лежал на палубе, запрокинув голову. Волосы на голове были густо перемазаны кровью, которая продолжала сочиться скудным ручьем, а немигающий взгляд устремлен в бездонное небо.
— Как он? — выделился из толпы один голос.
— Дышит, — ответил ему другой.
— Да нет, не дышит, — уверенно предположил третий.
Шел обычный обывательский треп по поводу происшедшего. Тут толпу уверенно раздвинули несколько людей из команды. Один из них ощупал рану.
— Ну что, Василич? — спросил его другой.
— Скорее всего, что все, — скептически покачал головой Василич. — Похоже, получил кругом по голове. Это его и убило.
— Черт! Сколько ни пишешь, сколько ни говоришь — кидать в воду рядом с человеком, а не в него, все без толку! И надо же, попал прямехонько по виску! — раздраженно посетовал первый.
Василич согласно кивнул головой. Я взглянула на другой такой же спасательный круг, висевший неподалеку. Несмотря на то что он был сделан из пробки и по определению не тонул в воде, весил он никак не меньше килограммов десяти. Получив таким по голове, можно было запросто уйти в лучший мир. Я вздохнула с некоторым облегчением: выходит, что эту смертельную рану турок получил не от меня. Я протиснулась через толпу обратно и наконец-то отправилась в ресторан к Вике. Но на полпути мне пришлось остановиться и, чертыхнувшись в душе с досады, повернуть назад в каюту: в спешке я опять забыла захватить кошелек.
Достав деньги, я вспомнила про платок, оброненный турком наверху. Я достала его из кармана, развернула и застыла на мгновение. В платок были завернуты Викины браслеты, подаренные ей при отлете в Турцию. «Однако шустрые у меня конкуренты: и на паром успели пройти, и даже обокрасть. И если бы не забывчивость моей подопечной, то все прошло бы очень и очень успешно», — не без доли некоторого восхищения подумала я. Впрочем, одержать верх над достойным противником всегда значительно более приятно, чем победить обыкновенного лоха.
Я взяла Викину сумку, чтобы положить ее подарок обратно на место, открыла ее и… застыла в изумлении. В кармашке аккуратно лежали оба Викиных браслета! Я уж решила, что это в глазах у меня задвоилось, да не с чего было. На всякий случай я зажмурила глаза, хорошенько тряхнула головой и снова посмотрела в сумочку. Никаких сомнений быть не могло: я не алкоголик, галлюцинациями не страдаю, на душевное здоровье, слава богу, никогда не жаловалась и жаловаться не собираюсь. Но факты — вещь упрямая, и факты свидетельствовали: передо мной две пары одинаковых браслетов.
Я поднесла их по очереди поближе к глазам и окончательно убедилась, что ошибки быть не могло. Совершено идентичные пары. Только одна была, что называется, практически «с полного нуля», а другая имела легкие, почти незаметные на глаз следы трехдневной носки. После некоторых душевных колебаний и сомнений я положила Викины браслеты обратно в кармашек сумочки, а вторую пару — к себе под подушку.
— Женя, ну где ты так долго была? — с укоризной набросилась на меня Вика. — Тебя только за смертью посылать, а не за деньгами.
— Знаешь, ты права, — немного рассеянно ответила я, погруженная в собственные мысли.
А мысли беспорядочно с шумом кружились внутри меня, как огромная стая вспугнутых птиц в гигантской клетке, и искали выхода, наполняя голову криками и беспорядочным хлопаньем крыльев.
— Женя, с тобой все нормально? — спросила Вика.
— Да.
— А что там был за шум снаружи?
— Какой-то парень решил искупаться и прыгнул в воду. Наверное, ему было невыносимо жарко. Или укачало, как тебя. Кстати, как твое самочувствие?
— Спасибо. Твой совет уже помогает. Думаю, что еще немного — и мне будет совсем хорошо. Ты не собираешься мне помочь лечиться? А то пить в одиночестве девушке как-то не пристало.
Я увидела, что из Викиного бокала было немного отпито, но она героически дожидалась моего возвращения.
— А что с тем парнем, которому захотелось искупаться?
— Не знаю точно, но вроде он больше никогда купаться не будет. Кто-то бросил ему спасательный круг, но попал прямо по голове.
Вика внимательно посмотрела на меня. Какая-то мысль выскочила у нее из глубины сознания и отразилась в глазах отблеском подозрения. Чтобы она не успела окончательно связать мое отсутствие с запоздалым и неудачным купанием этого парня и прямо спросить меня об этом, я быстро подняла бокал, предлагая заняться тем делом, ради которого мы сюда и пришли. А про утонувшего турка я расскажу ей потом. Если в этом возникнет необходимость.
Впрочем, морская болезнь Вику еще окончательно не отпустила, и она, поднеся бокал ко рту, быстро забыла задать свой вопрос. Еда неожиданно оказалась весьма неплохой, и мы продолжили столь поздний ужин, обсуждая исключительно только гастрономические темы. Бледность с нездоровым зеленоватым оттенком довольно быстро сошла с ее лица. В общем, народная медицина одержала наглядную победу над официальной. Вика с удовольствием поглощала десерт, а я перешла на кофе, и понемногу мои извилины, поскрипывая от напряженного переваривания информации, начинали вставать на место.
И чем дольше я думала, тем больше убеждалась, что все происшедшее с нами за последние три дня было не роковой цепью совпавших по времени случайностей, а четкой закономерностью. Но только при одном условии. Или допущении. Ключом к разгадке всех событий было всего лишь одно маленькое, но довольно чудовищное и неправдоподобное допущение, решиться на которое было и трудно, и страшно, но необходимо, так как только оно позволяло понять и объяснить многое, почти все. Даже самые мелкие, незначительные детали при этом допущении становились на свои места, а общая картина представала во всей полноте и определенности.
Но как раз сделать это маленькое допущение и было тяжелее всего. Я тайком посмотрела на Вику. Уверена, что она сочла бы меня за ненормальную, если бы я выдала сейчас свое предположение. Возможно, даже обиделась бы. Но факты — вещь упрямая, и в связи с характером моей работы они просто вынуждали допустить такое. Хотя железных доказательств у меня не было. С одной стороны, что бы я ни предполагала, это не должно было мне помешать выполнить мою задачу — доставить Вику целой и невредимой домой. Но, с другой стороны, если я окажусь права, это будет угрожать ей в последующем. А допустить такой ход событий я не могла хотя бы потому, что с Викой успела сдружиться и она была для меня уже больше чем просто очередной клиенткой. В итоге я решила промолчать до выяснения, как говорится в официальных документах, всех обстоятельств.
Остаток пути мы провели спокойно на койках в каюте, если не считать, что я не спала, а лишь слегка дремала, прислушиваясь ко всем звукам и шорохам. Но ничего не произошло.
Утро началось с легкого завтрака. Вика беззаботно болтала, но в ее голосе все равно чувствовалась скрытая тревога. Вскоре показался берег.
— Женя, а ты точно помнишь, что сегодня есть подходящий рейс домой? — спросила она меня.
— Уверена, — с абсолютной убежденностью ответила я.
Пока я ждала ее приезда в аэропорту, у меня было достаточно времени, чтобы задержать взгляд на большом электронном табло с расписанием и запомнить его.
— Как ты думаешь — билеты будут?
— Не знаю точно, но уверена, что для нас парочка найдется.
Паспортный контроль и таможенный досмотр мы прошли легко. Таможенников интересовала гораздо более занимательная добыча — челноки с большими сумками, набитыми одеждой и другими вещами. По разговорам можно было судить, что раньше поток торговцев был значительно больше, а сейчас в связи с его уменьшением таможенное внимание к каждому представителю торгового племени возросло в геометрической прогрессии. Наши же тощие саквояжи оказались просто неспособными ни составить какой-либо существенной конкуренции их здоровенным баулам, ни вызвать у таможни ничего, даже отдаленно напоминающее служебный энтузиазм.
