Эрл Гарднер - Дело о девушке с обложки
- А как было вечером в понедельник?
- Я сказал ему, что вернусь поздно, так как хочу провести весь вечер со своей девушкой.
- В котором часу вы ушли?
- В шесть часов.
- Вы знакомы с Марианной Фремонт, служанкой в доме?
- Конечно.
- Пищу в доме готовила она?
- Да, она.
- По понедельникам она выходная?
- Верно.
- И кто готовил еду в понедельник?
- В понедельник мы вели несколько лагерный образ жизни. Если мистер Борден и я оставались одни, я на завтрак делал яичницу-болтунью из нескольких яиц и жарил бекон. На второй завтрак у нас обычно был салат, а вечером я готовил что-нибудь. Если не было гостей. Если же они были (и это относилось не только к понедельнику), мы заказывали еду из кафетерия или вызывали другую кухарку.
- Готовилась ли какая-нибудь еда в прошлый понедельник?
- Мистер Борден сказал мне, что откроет банку квашеной капусты и сварит сосиски. Я с ним не обедал.
- Вы знаете, в какое время он обычно ел по вечерам в понедельник?
- С разрешения суда, я возражаю против этого вопроса, - заявил Мейсон. - Он не имеет отношения к делу.
- С разрешения суда, - сказал Дру, - нам очень важно установить время приема пищи, потому что время наступления смерти - от восьми тридцати до одиннадцати тридцати - определено только по температуре трупа, степени трупного окоченения и посмертного посинения кожи. Его можно уточнить, если мы узнаем, когда именно Борден в последний раз ел.
- А это именно то, что мы не можем знать точно, - заметил судья Эрвуд. - Ведь вы, Ферни, можете сказать только то, что Борден имел привычку ужинать в определенный час?
- Совершенно верно, ваша честь. В понедельник вечером мистер Борден мог уйти через пять минут после меня и поесть где-нибудь, значит, это могло быть немного позже шести. Он также мог поужинать дома в обычное время, в половине десятого, или уже после того, как закончил свои дела с Анслеем. Я только знаю, когда он обычно ел по понедельникам. И могу назвать лишь это время.
- Понимаю, - задумчиво произнес Эрвуд. - Считаю, что при данной ситуации я должен принять возражение адвоката.
- Тогда, видимо, на этом мои вопросы заканчиваются. Вы можете допрашивать, - обратился Дру к Мейсону.
- Все владение Бордена окружает стена? - начал тот.
- Верно.
- К воротам подключена сигнализация?
- Да.
- Можно ли еще как-нибудь попасть на территорию, не через эти ворота?
- Да. Есть задний вход.
- Где он?
- На заднем дворе, там, где гараж.
- Что это за вход?
- Это тяжелая литая калитка, которая постоянно заперта.
- У вас есть от нее ключ?
- Конечно.
- А у служанки?
- Тоже, сэр.
- И конечно, ключ был у мистера Бордена?
- Правильно.
- Еще у кого-нибудь были ключи?
- Насколько я знаю, нет.
- В калитку может проехать машина?
- Нет, сэр, по ширине калитка такая, что в нее может пройти только человек. Это просто тяжелая, литая металлическая дверь. Машины на территорию въезжали лишь через главные ворота. Там поперек въезда вмонтирована сигнализация, прикрытая подвижной крышкой. Въезжающая машина своей тяжестью прижимает крышку, сигнализация включается, и в доме раздается звонок. Таким образом, мистер Борден всегда знал, что кто-то приехал.
- Понимаю, - задумчиво сказал Мейсон. - А как закрываются ворота?
- Их можно закрыть, нажав кнопку в доме, а в одиннадцать часов вечера срабатывает реле времени, и ворота закрываются автоматически. Время закрытия может быть изменено.
- А как они открываются?
- Их можно открыть нажатием кнопки в доме или при помощи выключателя, расположенного с внутренней стороны ворот около подъездной дорожки. Если пользоваться выключателем, то ворота открываются как раз на столько времени, чтобы машина могла проехать, а потом снова автоматически закрываются.
- Есть возможность открыть ворота с наружной стороны?
- Да. Там тоже есть выключатель, но с замком. Нужно повернуть ключ в замке, затем нажать кнопку, и ворота открываются тоже на такое время, чтобы можно было проехать, а потом автоматически закрываются.
- У вас есть ключ и к этому замку?
- Конечно.
- А у служанки?
- Да, у нее тоже есть.
- Снаружи у ворот есть телефон?
- Да. Это частная линия, которая идет в дом. К ней подключены два аппарата.
- Где они размещаются?
- Один - в кабинете мистера Бордена, другой - в моей комнате.
- А где ваша комната?
- Внизу, в цокольном этаже.
- А зачем нужны два аппарата?
- Когда раздавался звонок от ворот, я поднимал трубку и спрашивал, кто звонит и по какому делу. Мистер Борден слушал ответ по другому аппарату. Если он хотел видеть посетителя, то включался в разговор и говорил: "У телефона мистер Борден. Я сейчас открою ворота, въезжайте". Если спустя некоторое время после начала разговора этого не происходило, значит, я должен был сказать собеседнику, что мне очень жаль, но ворота уже закрыты на ночь, а мистер Борден приказал его не беспокоить, и повесить трубку.
- Телефон у ворот связан только с этими двумя аппаратами?
- Да.
- Мистер Борден много времени проводил у себя в кабинете?
- Практически все время.
- А в фотостудии?
- Какую-то часть времени он проводил там, главным образом по вечерам.
- Вы помогали ему там?
- Нет. Когда он уходил в студию, то уходил один и запрещал всем беспокоить его.
- Он запирал дверь?
- Да. Там пружинный замок.
- Он когда-нибудь работал с натурщицами?
- С разрешения суда, - вмешался Дру, - Данный вопрос выходит за рамки целей допроса. Здесь поднимаются темы, которые не имеют никакого отношения к делу, и со стороны защитника это совершенно очевидный поиск вслепую компрометирующих материалов.
- Суд склонен согласиться с этим заявлением, - сказал судья. Возражение принято.
- У меня все, - закончил Мейсон. Дру взглянул на часы.
- Время приближается к полуденному перерыву. Мы старались не затягивать процедуру и все же, думаю, смогли убедить суд в нашей правоте и полностью доказать необходимость передачи обвиняемого суду присяжных.
- Полагаю, что дело более чем доказано, - согласился Эрвуд. Следовательно, если суд признает, что есть достаточные основания для передачи обвиняемого суду присяжных, мы...
- Я прошу прощения у суда... - прервал Мейсон, вставая.
Судья раздраженно нахмурился.
- В чем дело, адвокат?
- Защита имеет право выставить свои доказательства, - ответил Мейсон.
- Конечно, - подтвердил Эрвуд. - Я не собираюсь лишать вас права защиты, если вы этого желаете, хотя должен сказать, что на предварительном слушании это несколько необычно. Говоря откровенно, мистер Мейсон, поскольку здесь не присутствуют присяжные, я просто не могу себе представить, какие доказательства может выставить защита, чтобы убедить суд в невиновности подсудимого. Вполне вероятно, что у вас есть факты, которые могут породить в умах присяжных сомнения в виновности вашего подзащитного. Что же касается данного суда, то здесь, по-моему, более чем достаточно доказательств как того, что преступление совершено, так и того, что в нем виновен именно ваш подзащитный.
- С разрешения суда, - сказал Мейсон, - есть один пункт, который вызывает большие сомнения.
- Не вижу, - несколько запальчиво возразил Эрвуд.
- Я имею в виду время. Если мой клиент совершил преступление, он должен был сделать это до девяти часов.
- Почему? Это ничем не доказывается.
- Доказательства будут, - заверил Мейсон. - И, кроме того, я намерен доказать, что Меридит Борден оставался жив и здоров еще долгое время после девяти часов.
Судья потер подбородок.
- Ну, - сказал он наконец, - на таких фактах вполне можно строить защиту, если вы, конечно, сможете доказать их, мистер Мейсон.
- Я намерен доказать их.
- Сколько времени вам понадобится на это?
- По меньшей мере вся середина дня.
- У меня очень загруженное расписание, - ответил Эрвуд. - Я предполагал, что это самое заурядное дело, которое отнимет у нас не больше часа, и уж во всяком случае не больше чем утро.
- Мне очень жаль, ваша честь, но я не давал никаких поводов к тому, чтобы у суда сложилось подобное впечатление.
- Да, не давали, - признал судья Эрвуд. - Дело в том, что обычно такого рода дела проходят быстро. Как бы то ни было, у меня нет никакого желания препятствовать защите в осуществлении ее прав. Но имейте в виду, мистер Мейсон: ваши доказательства алиби обвиняемого должны быть совершенно ясными и очень убедительными. Вы достаточно опытный адвокат, и не мне вам напоминать о том невыгодном положении, в которое вы себя ставите, оглашая доказательства защиты на предварительном слушании. Итак, желаете вы продолжать дело?
- Да.
- Очень хорошо. Я только должен сделать еще одно заявление. Как я заметил, читая газеты, некоторые предварительные заседания, на которых вы выступаете в качестве защитника, имеют тенденцию к эффектным разоблачениям, что, по-моему, не может быть оправдано никакими доводами. Я никого персонально не критикую, но считаю, что суд не должен проявлять излишней мягкости, разрешая защитнику оглашать на предварительном слушании некоторые доказательства. С одной стороны, у меня нет ни малейшего намерения ущемлять права защиты, но с другой - я также совершенно не намерен допускать ничего, что не имеет прямого отношения к данному делу.
