Жорж Сименон - Мегрэ и Дело Наура
- Вероятно.
- И очень страстный? Разве вы не говорили, что вот уже два года он любовник мадам Наур? Его родители могут не принять разведенную женщину с двумя детьми. Если он идет на такое, разве это не доказывает его великую любовь?
Внезапно глаза секретаря стали жесткими, а на губах появилась язвительная усмешка.
- Ему было известно, - продолжал Уэни, по-прежнему неподвижно сидящий в кресле, - что в тот вечер должна была наступить развязка. Вы с этим согласны?
- Да.
- Скажите, господин Мегрэ, находясь на его месте и испытывая его чувства, позволили бы вы своей возлюбленной встретиться с упрямцем-мужем? Вы на самом деле верите в то, что он почти час ожидал на улице, нимало не тревожась тем, что происходит в доме?
- Вы видели его?
- Не пытайтесь поймать меня таким примитивным путем. Я ничего не видел, поскольку меня там не было. Я лишь показываю вам, что присутствие этого человека в гостиной куда более оправдано, чем мое.
Мегрэ поднялся со спокойным видом, словно добившись того, чего он желал.
- В комнате находились как минимум два человека, - произнес комиссар непринужденно. - Наур и его жена. Из этого следует, что мадам Наур должна была быть вооружена крупнокалиберным пистолетом, который нелегко спрятать в дамской сумочке. Науру стоило бы выстрелить первым, и уж потом она сразила его наповал.
- Не обязательно. Она могла выстрелить первой, а муж1 держал в руках оружие для самозащиты, и не исключено, что Он, падая на пол, машинально нажал курок - отсюда и неточность его выстрела.
- Теперь неважно, кто стрелял первым. Предположим, что вы при этом присутствовали. Мадам Наур вытаскивает пистолет из сумочки и, защищая своего хозяина, вы стреляете в ее сторону, воспользовавшись тем, что рядом с вами ящик стола, в котором пистолет калибра шесть тридцать пять.
- Вы хотите сказать, что после этого она выстрелила сама, но не в меня, потому что у меня в руках оружие, а в своего мужа?
- Я думаю, у вас были причины ненавидеть Феликса На-ура.
- Почему это?
- Вот уже двадцать лет вы живете у него на положении бедного родственника, хотя между вами и нет реального родства. Вы не имеете никаких прав, а между тем на вас взваливают всякие дела вплоть до яиц всмятку по утрам. Вам не платят и вместо этого суют мелкие суммы на карманные расходы, да и то лишь тогда, когда вы попросите.
Я не знаю, имеет ли для вас значение то, что вы с хозяином разного происхождения. Как бы то ни было, ваше положение унизительно, а ведь ничто так не возбуждает ненависть, как унижение.
Вам представляется удачный случай отомстить. Наур стреляет в жену в тот момент, когда она направляется к двери, чтобы уйти уже навсегда. Тогда вы стреляете тоже, но не R нее, а в него, хорошо зная, что подозрение падет на Лину или на ее любовника, после чего вам остается лишь обеспечить себе алиби в клубе на Сен-Мишель.
У нас есть возможность, господин Уэни, в течение часа установить, так ли все было на самом деле. Я сейчас позвоню Моэрсу, специалисту из нашей лаборатории. Он привезет все необходимое для проведения исследования с помощью парафина. Руки покойного Наура уже подвергались такого рода экспертизе, а теперь мы установим, пользовались ли огнестрельным оружием вы.
Секретарь по-прежнему был спокоен и только иронически улыбался.
Мегрэ направился к телефону, но Уэни остановил его
- Не стоит этого делать.
- Вы решили признаться?
- Ведь вам, как, впрочем, и мне, господин Мегрэ, хорошо известно, что частицы пороха после стрельбы остаются на коже до пяти дней.
- У вас обширные познания в таких делах.
- В четверг я был в тире, расположенном в подвале оружейного магазина на улице Ренн, принадлежащего Бутело и сыну, я там часто бываю.
- С этим пистолетом?
- Нет. У меня есть второй, точно такой лее, я храню его в тире, как и все завсегдатаи. Поэтому вы сможете обнаружить частички пороха на моей правой руке.
- Зачем вы ходите тренироваться в тир? Мегрэ явно был раздосадован.
- Люди моего племени круглый год живут как бы на военном положении. Мы считаем себя лучшими стрелками в мире. Мальчики с десяти лет хорошо владеют оружием.
Мегрэ медленно поднял голову.
- А если при экспертизе мы не обнаружим порох ни на руке Алваредо, ни у мадам Наур?
- Алваредо пришел с улицы, в тот день температура опустилась до минус двенадцати градусов. Вполне можно предположить, что у него на руках были перчатки, причем очень плотные. Разве не так?
Уэни далее принял оскорбленный вид.
- Извините, что мне приходится заниматься вашей работой. Напомню, что мадам Наур собиралась уехать. Я полагаю, она была в шубе и, вероятно, в перчатках.
- Вы говорите мне это, чтобы отвести от себя подозрения?
- Я думал, мне придется защищаться лишь тогда, когда судебный следователь предъявит свои обвинения.
- Прошу вас завтра к десяти часам быть на набережной Орфевр для официального допроса. Возможно, судебный следователь, о котором вы сейчас говорили, также в свою очередь захочет допросить вас.
- А до тех пор?
- Прошу не покидать этого дома. Здесь останется один из моих инспекторов.
- Я очень терпелив, господин Мегрэ.
- Я тоже, господин Уэни.
Между тем у Мегрэ, когда он выходил из комнаты, горело лицо, хотя, может быть, и из-за жары. В коридоре он дружески помахал Торрансу, который сидел на жестком стуле и листал какой-то журнал, а затем постучал в дверь гостиной.
- Входите, господин Мегрэ.
Навстречу ему поднялись двое мужчин. Старший, куривший сигару, шагнул вперед и протянул комиссару свою сухую крепкую руку.
- Я предпочел бы познакомиться с вами при иных обстоятельствах, господин Мегрэ.
- Позвольте выразить вам соболезнование. Я не хотел уходить отсюда, не сказав вам, что мы в уголовной полиции и прокуратуре делаем все возможное, чтобы как можно скорее обнаружить убийцу вашего сына.
- У вас есть какие-нибудь предположения?
- Пока рано говорить об окончательных выводах, но роль каждого из причастных к делу начинает вырисовываться.
- Вы считаете, Феликс действительно стрелял в эту женщину?
- Думаю, это бесспорно: он мог или сознательно спустить курок, или же это произошло непроизвольно, в момент, когда в него попала пуля.
Отец и сын удивленно переглянулись.
- Вы полагаете, что женщина, от которой он столько натерпелся, могла в конце концов...
- Пока я не вправе предъявлять обвинения. До свидания, господа.
- Мне оставаться здесь? - спросил его Торранс, когда Мегрэ вышел в коридор.
- Уэни не должен никуда выходить. Прошу тебя находиться на втором этаже и сообщать мне обо всех его телефонных разговорах. Я еще не знаю, кто тебя сменит.
Шофер такси проворчал:
- Я думал, вы задержитесь в доме всего на несколько минут.
- В "Отель де Лувр".
- Знал бы, не стал вас дожидаться. Я начал работу в одиннадцать часов и до сих пор не мог даже перекусить.
Уже начинало темнеть. Должно быть, ожидая комиссара, шофер несколько раз прогревал двигатель, в машине было тепло.
Мегрэ, устроившись на заднем сиденье, задумчиво рассматривал темные, дрожащие от холода фигуры прохожих, скользивших вдоль домов.
* * *
Люка сидел в холле в огромном кресле и дремал, сложив руки на животе. Через полуопущенные ресницы он заметил направляющегося к нему комиссара. Инспектор вскочил и спросил, протирая глаза:
- Все в порядке, шеф?
- Да... Нет... Алваредо приехал?
- Пока ещё нет... Из наших дам никто из отеля не выходил. Только Кехель спускалась вниз за газетами... Мегрэ, поколебавшись, произнес:
- Ты не хочешь пропустить стаканчик?
- Минут пятнадцать назад я выпил кружку пива...
Оставив в гардеробе пальто, Мегрэ вошел в бар и уселся на высоком табурете у стойки. Посетителей почти не было, по радио передавали репортаж с футбольного матча.
- Виски, - сказал комиссар.
Чтобы выполнить то, что он задумал, комиссару требовалось выпить чего-нибудь покрепче. Где же Мегрэ слышал это изречение: бить всегда в слабую точку?
Он думал об этом, когда ехал в такси. Правду о деле На-ура, пусть даже ещё и частичную, знали только четыре человека. Комиссар допросил всех четверых, а некоторых даже дважды. И все хоть раз, но солгали.
Кто из четверых мог оказаться той пресловутой слабой точкой?
- Поначалу ему казалось, что это могла быть Нелли Фелтхеис. Комиссар понимал, что наивность её не наигранна, она не осознавала всех последствий своей лжи и могла наболтать все что угодно.
Алваредо в общем-то вызвал у него симпатию. Его любовь к Лине казалась искренней и восторженной, так что скорее всего он будет молчать о том, что может повредить молодой женщине.
Мегрэ только что расстался с Уэни, который умело обходил все словесные ловушки комиссара.
Оставалась Лина. О ней у Мегрэ не было определенного мнения. На первый взгляд, она казалась затерявшимся в мире взрослых ребёнком.
