Мария Жукова-Гладкова - Принц с опасной родословной
Про себя подумала, что этим мужчиной стоит заняться чисто из спортивного интереса. Я же азартная, а это – вызов. Чем его можно заинтересовать так, чтобы забыл о своих моделях и актрисульках?
Я не обольщалась насчет нашей встречи в «Крестах». Любой нормальный мужик постарался бы воспользоваться ситуацией – тем более я не только не сопротивлялась, но и не возражала. И Ящер вполне мог уже забыть про меня… Да я ведь и не представлялась. Хотя сотрудник называл меня по имени.
– Да, а что теперь будет с Сергеем? – спросила я у мужиков.
– Тебя это волнует? – удивился Андрюша.
– С профессиональной точки зрения. Подобных случаев в «Крестах», если не ошибаюсь, еще не было.
Сан Саныч будничным тоном ответил, что теперь-то Серега точно останется «за забором», и надолго. А вообще дурак он.
«А может, его крупно подставляют?» – вдруг подумала я.
И ведь Ящер звонил по моему мобильному какому-то Косте, сообщая, что его только что пытались убить. Серега? Или в ту ночь в «Кресты» прошел кто-то еще, тот, кто подставляет Ящера и желает не только засадить его подольше, но и его смерти? А Серега просто подвернулся по дороге – ведь его вели со встречи со мной. И тот драгдилер тоже подвернулся. Сереге только больше повезло. В том смысле, что остался жив. Но почему он признался в убийстве? Из него выбили признание? С другой стороны, отпечатки пальцев на пистолете… Они же не могли там появиться сами по себе…
Но он все равно мерзавец, раз решил подставить меня.
Или и я кому-то мешаю?
От размышлений меня оторвал Сан Саныч, предложив ознакомиться с составленным им протоколом допроса (моей скромной персоны), сам сказал, что ненадолго нас покинет, как раз принесет несколько снимков специально для меня. Подарок журналистке от правоохранительных органов.
– Андрюш, мне бы еще сводочку! – попросила я. – Виктория Семеновна, как обычно, желает побольше кровушки и секса.
– А про Астахова чем вам сюжет не нравится? – удивился Сан Саныч уже от двери. – Про убийство Царицы Тамары? Мы не хотели широкого освещения этого дела прессой, но, конечно, все просочилось… Но лучше позже, чем сразу…
– Так вы мне позволите снять Астахова в «Крестах»?
– Пока мы не готовы дать вам ответ, Юлия Владиславовна. Но если съемка все-таки будет, то разрешение на нее получите вы. – Сан Саныч открыл дверь в коридор. – Так, а оператор ваш куда подевался? – удивленно спросил он.
В этот момент с улицы послышались крики. Шум там какой-то был на протяжении всей нашей беседы, но теперь уже орали громко. Сан Саныча это не заинтересовало, и он ушел, а мы с Андрюхой рванули к окну.
Перед Управлением собиралась толпа с плакатами, требующая свободу Астахову. Пашка стоял на противоположной стороне улицы и снимал.
С большим удивлением я поняла, что митингующие требуют свободы не только Астахову, но и моей скромной персоне, попавшей в лапы к органам.
– Свободу прессе! – скандировал народ. – Свободу Юлии Смирновой!
– Выйди-ка к народу, – попросил Андрюха. – А то нас с Сан Санычем уволят к чертовой бабушке.
Дверь в Андрюшин кабинет распахнулась, и влетел один большой начальник.
– Юлия, вы? Что эти люди там орут? Вас что, задержали? Андрей Викторович?
– Нет, – успокоила я Андрюшино начальство, – у меня к вам не только никаких претензий, наоборот, я рада сотрудничеству с вами и всегда благодарна за информацию и помощь. Просто один не совсем нормальный певец, – я назвала кто, – сегодня попался мне у ваших дверей.
– Так он тут уже всех достал, – махнул рукой начальник.
– Он потребовал, чтобы я дала его выступление – в прозе – в эфир. Увидев меня в окно, выбежал Андрюша. Спасал от певца, за что Андрюше больше спасибо, – я послала воздушный поцелуй приятелю. – А певец решил, что это меня арестовывают.
– Он еще не знает, как арестовывают, – процедил начальник. – Может, устроить ему ночку в обезьяннике? Полезно будет… Песню, может, сочинит на эту тему. Блатная тематика сейчас в большом фаворе.
– Да он вас потом сожрет, а не прославит в своем творчестве. Вернее, прославит, но не так, как нужно, – задумчиво произнесла я. – Не отписаться будет. Потерпите до вечера. Я его покажу во всей красе.
– Спасибо, Юля, – начальник долго тряс мне руку.
– Как вы ко мне, так и я к вам, – улыбнулась я обворожительно. – В вашем Управлении меня всегда любили. Любовь эта взаимная.
– Ну ты и стерва, – тихо сказал Андрюша, когда мы остались вдвоем. Помолчал и добавил: – А вообще будь осторожна.
Я вопросительно посмотрела на приятеля.
– Ящер давно враждует с твоим любимым Иваном Захаровичем. Лучше бы ты ему хвалебных передач не делала и в защиту не выступала – если уж рекламируешь инициативы Ивана Захаровича. У Ящера своих защитников и защитниц хватает.
– А что они не поделили? – уточнила я. – Вроде насчет баб Сухоруков всегда был спокоен. А Ящер ни мосты, ни тоннели не строит. Иван Захарович один такой.
– И Ящер, наверное, из-за бабы в бутылку бы не полез. Тут другое. Наркота, борьба за рынки сбыта. И я думаю, что Ящера хотел подставить именно Сухоруков. Больше некому.
– Так а мне-то ты почему говоришь, чтоб была осторожна? Или ты это вообще?
– Тебе может угрожать опасность от Ящера, Юля. Обдумай ситуацию хорошенько. Твое имя замешано в этой истории. А что подумает Ящер – не знает никто, ни бог, ни черт. Это такая хитрая тварь… Явно родственник – или потомок – одного известного вредного пресмыкающегося под яблоней.
Вернулся Сан Саныч с фотографиями, правда, только убитой девушки и окружающей труп обстановки.
Фотографий Ящера я опять не получила. Ну ничего, попробуем пойти другим путем.
Я распрощалась с мужчинами и вышла на улицу, чтобы предстать перед очами народа в целости и сохранности, а также дать Пашке несколько ЦУ – после того, как похвалила его за проявленную инициативу. Митингом дирижировал известный певец. Глотка, отдать должное, у него оказалась луженая. Может, ему переквалифицироваться и агитировать народ… за советскую власть, например? Или еще за какую-нибудь. Думаю, у него может получиться. Причем гораздо лучше, чем исполнение любовной лирики.
Барон уже давно установил у себя антенну, принимающую русские каналы, правда, раньше его телевизор в доме под Мюнхеном принимал только НТВ и РТР. Он вызвал мастера и сказал, какой канал ему нужен. Мастер был из эмигрантов, говорил по-русски и по-немецки.
– Вы не жалеете, что уехали из России? – спросил Отто Дитрих фон Винклер-Линзенхофф у мастера, колдующего над антенной и какой-то аппаратурой, названия которой немец не знал.
– Иногда, – вздохнул мужчина.
– А почему?
– Почему? В России все время что-то происходит. А тут у вас, то есть теперь у нас…
– Скучно? – подсказал барон, а сам вспомнил Россию…
Да, скучать там не приходится, и думать надо постоянно, как живым остаться, как сделать так, чтоб тебя не обокрали, не сделали – как это у них говорят? – лохом. И зачем только Тамара туда поехала? Зачем она рисковала? Он бы и так решил вопрос. Пусть это отняло бы больше времени… Но Тамара хотела сделать что-то для него. Показать, что она ему нужна…
России все можно простить за ее женщин… Какие у них женщины!
Вначале Тамара, потом Светлана, потом эта, с которой он не успел познакомиться лично, – Юлия. Ради нее он и вызвал мастера. Ну не только ради нее, конечно. Но она освещает криминальную хронику в Питере, причем как раз то, что интересует барона. Ради ее статей он и «Невские новости» заказал. Чтобы – как там говорят у русских? – держать руку на пульсе.
Светлана сказала: хочешь знать, как события развиваются, смотри и читай Смирнову. А Светлана обещала направить интерес Смирновой в нужную сторону – если та сама по какой-либо причине не заинтересуется их делом.
И Отто Дитрих смотрел. И читал. И, несмотря на загруженность работой, скучал по России в своей Германии, где ничего не происходит. По меркам России.
Глава 9
Следующие два дня митинги в защиту Ящера (то есть Вячеслава Николаевича Астахова) прошли в разных частях города – у Смольного, у Мариинского дворца (где у нас заседает ЗакС), во дворе на Захарьевской (там, где расположен ГУИН), ну и, конечно, на Арсенальной. Такого на памяти старожилов еще не случалось. «Интересно, кто это все оплачивает и организует?» – прикидывала я, впрочем, не я одна. Этот вопрос активно обсуждался в нашем холдинге, даже его владелец Кирилл Александрович вызывал меня в свой кабинет и любопытствовал, кто за всем этим стоит, а также интересовался, какую линию я намереваюсь проводить в своих репортажах. По ходу дела напомнил, что я должна думать не только о себе, но и о коллегах, чтобы никого не подставить. «Вы хотели сказать: начальстве», – хмыкнула я про себя, но вслух произнесла:
