Игорь Христофоров - Работорговец (Русские рабыни - 1)
-- Конышева, понимая, что за ней идет охота, и пытаясь спастись, ночью совершила попытку побега. Ее засекли, и, чтобы замести следы, она подложила свое одеяло со следами грязи и ржавчины Спицыной...
-- Их было двое, -- обрадовался ошибке следователя подполковник.
-- Это уже не суть важно! -- выкрикнул плененный своей версией следователь. -- Видимо, Конышева догадывалась, что Спицына...
И резко смолк, сорвал очки с глаз и впился взглядом в девчонку.
-- Извините, -- так и не разгладив недоуменные морщины на лбу, вставила Артюхова. -- Но как могла Конышева подменить одеяло, если Спицына спала?
-- Вот поэтому у вас в отряде и бардак, товарищ старший лейтенант внутренней службы и товарищ и. о.! -- укорил ее подполковник. -- Вы абсолютно не знаете обстановки во вверенном вам в подчинение подразделении... А мои информаторы... -- тоже стрельнул взглядом по девчонке, но все же решился сказать: -- Мои информаторы донесли, что в ночь побега Спицына находилась этажом ниже, в помещении второго отряда, где и приняла наркотики...
-- А еще одно одеяло? -- вспомнила Грибанова. -- Кажется, дневальной?
-- Она -- ни при чем! -- басом отреагировал подполковник. -- Конышева захватила его, потому что дневальная спала, как сурок, -- снова ожег он взглядом Артюхову.
-- У вас все? -- тоже настороженно посмотрев на девчонку, упорно изображающую из себя памятник с низко опущенной головой, недовольно спросила Грибанова то ли подполковника, то ли сразу всех. -- Сядьте, наконец! -- потребовала от стоящего справа от нее следователя.
Прыгающей походкой тот вернулся к своему стулу, грузно сел, снова спрятал глаза за черные очки и в этот миг как бы исчез из кабинета. Все, что здесь происходило, его уже больше не волновало. Он не слышал ни одного произнесенного слова, потому что оглушил себя мыслями о будущей встрече со Спицыной и о том, какой триумф вызовет его успех в прокуратуре.
-- Иди в отряд! -- еще одной короткой командой выгнала Грибанова из кабинета девчонку. Увидев появившегося в дверях контролера, вспомнила о другом: -- Точнее -- в ДИЗО!
Когда за ними захлопнулась дверь, подполковник не сдержался:
-- Ну и стерва! Если б не мы, она бы точно с тем парнем... ну, танцором за кулисами, совершила бы это... половой акт. Она ж с него плавки уже...
-- Прекрати! -- резко встала Грибанова. -- Это все к делу не относится!
Подполковник и Артюхова послушно встали, как и положено по уставу, когда старший по званию или должности поднимается со своего места. Следователь этого даже не заметил. Он пристально смотрел на контрольно-следовую полосу, на которой уже не было цветного разорванного пакета, и думал о том, что пакет, может, и не унесло ветром, а кто-нибудь подобрал его, зашил дырку нитками и теперь ходит с ним в магазин. И у него после того, как очередное нераскрытое убийство превратилось в почти раскрытое, что-то должно измениться в жизни.
-- Стройте отряд! Во дворе колонии! -- отрывисто приказала Грибанова и плотно, до морщинок, собравшихся под носом, сжала губы, презрительным взглядом обожгла намечающуюся лысину на макушке следователя и криком поторопила Артюхову: -- Быстрее стройте!
Из своего тесного домика над циферблатом часов выскочила кукушка и хриплым, старческим голосом стала издавать звуки, похожие на смех. Грибанова схватила пепельницу и со всего размаха швырнула ее в пластиковую птицу, но промазала. Пепельница разбилась о стену на пятне, оставшемся от портрета Макаренко, и горохом стеклянных осколков сыпанула по всем, находящимся в кабинете. А кукушка все продолжала смеяться, упорно отсчитывая полдень.
22
У перекрестка перед въездом в город жезл гаишника остановил трейлер. Проснувшийся от тормозного толчка гундосый грузчик разлепил кроваво-красные глаза и, увидев рядом с гаишником еще двух милиционеров, пьяным голосом завел:
-- Вдруг патруль, облава, заштормило море!
-- Заткнись! -- хмуро бросил из-под седых усов водитель, пнул навалившегося на него всем телом уже давно мешающего вести машину второго грузчика и тяжело выбрался из кабины.
-- Мы -- не оптовики, товарищ командир, -- еще издали упредил он гаишника. Ему почему-то сильнее всего показалось, что из-за величины фуры его машину приняли за овощную. -- Инструмент везу. Певица Эсмеральда Блюз. Суперзвезда. Слышали?
Не обращая на него никакого внимания, гаишник и двое милиционеров подошли к заднему борту.
Один из милиционеров, старший лейтенант с холодным, явно уже многое повидавшим лицом отщелкнул кнопочку на кобуре и приказал второму, явно более молодому и явно волнующемуся:
-- Стой здесь! Если вдруг... если вдруг, -- покомкал он лоб, явно не зная, что же это за такое "вдруг" может случиться. -- Если вдруг что, то в воздух... Понял?
Напарник испуганно кивнул и просительно посмотрел на гаишника, но тот сразу отвернулся и стал с таким вниманием изучать проносящиеся мимо машины, будто видел их впервые в жизни.
Влезший на борт милиционер отбросил тяжелый мокрый тент на крышу фургона, согнувшись и почему-то сильнее всего ощущая на боку совсем легкий пистолет в кобуре, прошел в глубь фургона, нагнулся к днищу и сразу все понял. Пистолет как будто бы исчез с бока, а настроение мгновенно улучшилось, хотя вроде бы должно было ухудшиться: ведь того, кого он искал, в трейлере не было.
Спрыгнув, он молча подошел к ждущему своей участи водителю, которого любопытство уже тоже привело к заднему борту, и спросил о совсем неожиданном:
-- Тебе эта Эсмеральда сколько в месяц платит?
-- Не жалуюсь, -- хмуро ответил водитель и попытался вспомнить, куда он сунул две десятитысячные бумажки: в левый карман или в правый, но вспомнить так и не успел.
Милиционер щелкнул его указательным пальцем по упругому купеческому животу и посоветовал:
-- Теперь ремень затяни потуже. Этой работе пора сказать: "Бай-бай".
-- Да я ничего не нарушал, товарищ командир! -- вскинулись выцветшие брови водителя, и сам он весь, большой и плотный, как бы вскинулся, потянулся ввысь. -- Скорость -- в норме! Знаки блюл!
-- А технику не блюл, -- его же словом укорил милиционер.
-- Почему же? Свет -- в норме, движок...
-- Ты по пути давно останавливался? -- опять о совсем неожиданном спросил милиционер.
Водитель тяжко, с натугой сглотнул и уж хотел было соврать, что не останавливался, но, поскольку так и не уловил, какая в этом крамола, все-таки признался:
-- Да тормозил разок.
-- Подвозил кого?
-- Не-ет, товарищ командир, -- опять не понял, в чем же его вина, водитель. -- Грузчики по нужде, с устатку...
-- Давно? -- не унимался милиционер.
-- Ну-у... С полчаса назад, -- еле выжал из себя водитель и, наконец-то вспомнив, что деньги лежат в левом кармане, полез за ними.
-- По-олчаса, -- протянул милиционер, обменялся многозначительными взглядами с напарником и, сам того не зная, словами остановил в кармане водителя его торопливые пальцы: -- У тебя две звуковые колонки разломаны напрочь. Видать, пацаны какие-то залезли и пошалили, -- соврал он ему.
А напарника, когда отошли они шагов на десять, попросил:
-- Покажь снимки.
Прохрустела вынутая из кармана сложенная вчетверо бумажка.
Старший лейтенант принял ее уже развернутой, внимательно вгляделся в серо-черные прямоугольники на белом полотне.
-- Ну и факс у нас в конторе! По нему хорошо картинки ночного неба передавать. Все время будет похоже... Вот эта справа -- точный крокодил. И глаза какие-то разные... А левая... Как она тебе?
Напарник покраснел и ничего не ответил.
-- А по мне -- самый класс! -- восхитился старший лейтенант. -- За такой бы я гонялся. И знаешь, что бы сделал, как поймал? -- и самому себе ответил: -- Отпустил бы. Красивые должны на свободе жить.
Вторая часть
1
По мокрым бетонным ступеням из здания кубарем скатилось нечто сине-черное. Шлепнувшись в пузырящуюся дождем лужу, это нечто совершило несколько конвульсивных движений, и, когда синее отлетело метра на два в разные стороны от черного, стало, наконец, ясно, что синее -- это два милиционера, а черное -- бычьего вида мужик в черной кожаной куртке "три четверти".
-- Не двигаться!.. Вы ар-рестованы! -- пытаясь одновременно и подняться с четверенек, и отщелкнуть кобуру, прохрипел отражению мужика в луже один из милиционеров, но ни встать, ни отстегнуть кобуру так и не успел.
Рукав черной куртки блестящим змеиным туловищем метнулся к нему навстречу и с хряском проломил переносицу. Милиционер беззвучно упал в лужу, и мутно-бурая вода возле его головы стала медленно окрашиваться в красные тона. Мужик хмуро обернулся на второго нападавшего, оттолкнув его одним взглядом, и зашлепал по двору между желто-синих, по-канареечному пестрых уазиков.
-- Стой! -- бросил ему в спину от дверей маленький человечек в форме майора милиции с красной повязкой на левом рукаве. -- Застрелю, гад! -пугнул он его с расстояния в два десятка метров, но мужик даже не обернулся, словно затылком видел, что никакого пистолета в руках у майора нет.
