Ирина Волк - Тайна старого замка
Она подъехала к дому, и только успела затормозить, как возле машины возник знакомый силуэт.
Володя!
Утренняя обида давно прошла, да и какая там обида? Так, маленькое хмурое облачко, едва замаячившее где-то очень далеко на горизонте. Оно давно растаяло, не оставив никакого следа.
— Наташа, — тихо и проникновенно произнес он, помогая ей выбраться из машины. — Посмотри, какой вечер!
Да, вечер действительно был чудный. Тишина, темно-синее бархатное небо, усеянное звездами, мягкий теплый воздух без единого дуновения ветра, запах весны.
— Пойдем, прогуляемся по ночной Москве. Просто так, без всякой цели, — предложил он. — Я покажу тебе свой город — таким, каким знаю и люблю.
Она благодарно кивнула.
У каждого москвича своя столица. Кто-то любит особенный шум ее площадей, суету и величавость главных улиц и проспектов. Кому-то нравятся тихие кривые замоскворецкие улочки или узкие переулки Остоженки.
Наталья любила центр. Она с трепетом проходила мимо домов, где бывал Пушкин, где останавливался Толстой, блуждала в переулках, по которым бродили герои Белого и Булгакова. Она слышала чеканные шаги Маяковского, звонкий голос Цветаевой, вспоминала их стихи, напитывалась их мудростью и поэтичностью.
А как же Володя?
Сложилось так, что вместе они еще ни разу не бывали в тех местах, которым отдано его сердце.
И вот они побрели по бульвару, дошли до Никитских ворот, повернули на Большую Никитскую, свернули в Вознесенский переулок, мимо православного храма семнадцатого века, подошли к дому, где жил Мандельштам…
— Удивительно! — взволнованно сказала Наташа. — Мы любим одно и то же!
— Что же тут удивительного? — улыбнулся Володя. — Иначе и быть не могло.
Наташа счастливо засмеялась.
Едва открыв дверь квартиры, Володя подхватил Наташу на руки, отнес на постель и сел рядом, склонившись над ней. Он нежно перецеловал ее глаза, лицо и долго не мог оторваться от ее губ. Мягкие большие ладони обхватили ее грудь. Он был очень терпелив и осторожен, страсть первых поцелуев уступила место нежным ласкам. Он медленно раздевал Наташу, освобождая от одежды неторопливо, смакуя каждое прикосновение. Он словно боялся вспугнуть резким движением волшебные мгновения.
А для Наташи это было и долгожданно, и неожиданно. И конечно, прекрасно.
Казалось, никогда в жизни поцелуи не приносили такого острого ощущения блаженства, а руки, обнимавшие ее, гладящие ее длинные черные волосы, ласкающие ее стройное тело, не были такими надежными и крепкими.
В этих объятиях хотелось умереть, но не сейчас, а когда-нибудь потом, через миллионы лет.
Этим ласкам нельзя было не ответить. И она отвечала. Так, словно это было первый раз в жизни. Она дрожала, нетерпеливо расстегивая и стаскивая с него рубашку. А он, не отвлекаясь от поцелуев, на ощупь стягивал и отбрасывал ее одежду, ставшую досадной преградой. И вот их тела встретились и на едином вдохе стали одной сущностью.
Волны наслаждения мгновенно перенесли их в мир счастья, покоя и духовного единения.
Она потеряла счет времени, как будто впервые испытывала подобное.
А потом они лежали, глядя друг на друга, не в состоянии произнести ни слова от переполняющих душу чувств.
Утром Володя встал рано, Наташа еще крепко спала. Володя быстро оделся и попросил горничную не говорить, куда он отлучился.
Володя вернулся через пару часов с роскошным букетом оранжевых роз и коробочкой фиолетового цвета с золотым бантом. Он подошел к кровати, нежно поцеловал любимую, и она проснулась. На подушке лежал подарок и розы.
— Что это? — сонно спросила Наташа.
— Посмотри сама!
Наташа развязала бант и аккуратно открыла коробку. Оттуда полетели бабочки — оранжевые, синие, коричневые, красные, с орнаментом, с узорами… они стали садиться на цветы, шторы, мебель, а одна, самая красивая, приземлилась на подушку, рядом с Наташей.
— Ой, Володя, какая прелесть… — выдохнула Наталья. — Как тебе в голову пришло подарить мне бабочек?
— Когда я увидел тебя впервые, ты напомнила мне диковинную африканскую бабочку, невесть каким образом залетевшую в суровые стены Петровки, ты такая красивая, я не могу без тебя…
Он страстно поцеловал ее в губы.
— …Вот мне и захотелось подарить тебе бабочек!
— Это так романтично, мне никогда не дарили бабочек, — улыбаясь, сказала Наташа.
— У меня есть неожиданное предложение!
— Какое? — улыбнулась Наташа.
— У тебя планов на сегодня никаких?
— Да особых нет, ты же знаешь! А что?
— Сюрприз, — торжественно произнес Володя, — нас ждет хорошая компания…
— Ну что ты все в последний момент. А как ты думаешь, в чем мне пойти? — забеспокоилась Наташа.
— Не волнуйся, чем проще, тем лучше. У нас еще масса времени, давай сначала позавтракаем, посмотрим фильм, а потом на моей машине поедем в интересное место.
— А может, на моей? И в какое место? — Наташа была заинтригована.
— Пока не скажу, — с улыбкой покачал головой Володя, — это сюрприз. А поедем все-таки на моей, ты потом поймешь, почему это лучший вариант.
— Ничего не понимаю, — прошептала Наталья, закрывая дверь ванной.
Пятерки синих и красных бодались, бились, впечатывали друг друга в борта, цепляли клюшками, тормозили, вздымая ледяную пыль, но голов не было
После обычных московских пробок машина Володи оказалась в «необычной». Кавалькада автомобилей, двигающихся в сторону Ходынки, толпы людей с транспарантами, знаменами, флагами, галдящие речевки, разделенные кордонами полиции. С одной стороны синие, с другой красные… Все это, признаться, немного даже испугало Наташу.
— Что это? — прошептала она.
— Это моя компания, — почему-то прокричал Володя и высунул в окно синий флажок с буквой «Д».
— Куда ты меня везешь?
— А мы уже приехали на хоккей.
— Боже, только этого не хватало, — простонала Наташа.
— Пошли, дальше пешком, — сказал Володя, снял куртку, достал с заднего сиденья свитер с литерой «Д» и, не забыв флажок, схватил любимую за руку, и они влились в колонну одетых в такие же синие свитера и голубые шарфы людей. Процедура проверки и досмотра продолжалась довольно долго, поэтому, переступая через ноги уже сидящих людей, Наташа и Володя оказались на месте после раскатки. В их секторе народу было как сельдей в бочке.
— Володя, ну если пошли, то можно было взять места и получше…
— Любимая, в том-то все и дело — ты в гуще событий. Это фанатский сектор.
Первый период был нулевым, пятерки синих и красных бодались, бились, впечатывали друг друга в борта, цепляли клюшками, тормозили, вздымая ледяную пыль, но голов не было. Наташа понимала, что такое гол, но, впервые оказавшись в гуще людей, неистово поддерживающих эту хоккейную баталию, она начала постепенно заводиться. Во втором периоде динамовцы, наконец, забили гол. Володя впал в экстаз. Чтобы как-то привести его в норму, Наташа раздумчиво сказала:
— А я, пожалуй, буду болеть за красненьких, их жалко, и вообще, я за слабых.
— Что-что, за кого? — встрепенулся Володя.
— Шучу, шучу, — сказала она и, несколько стесняясь, заголосила: — «Динамо»! Вперед!
Матч закончился так, как хотел Володя. Настроение было отличным.
— Наташенька, а здорово мы вторую шайбу, — Володя осекся: Наташи не было рядом.
— Наташа! — лавируя в толпе, закричал Володя. — Наташа!
«На-та-ша!» — начала скандировать толпа динамовцев.
— Я здесь, здесь, — Наташа стояла у ларька с атрибутикой, — я сейчас.
Ну что ты волнуешься, — смеясь, проговорила Наташа, надевая сине-голубой свитер с гордой буквой «Д» на груди.
— Лучше поздно, чем никогда, — прокричали фанаты «Динамо», стоящие рядом, и продолжили речевкой:
Родился ребенок, открыл он глаза,
и первое слово: ДИНАМО МОСКВА!!!
Глава 12
Понедельник — день тяжелый
— Тьфу ты, замучила писанина!..
Ручка полетела в сторону, несколько раз подпрыгнула и закатилась под железный несгораемый шкаф. Николай резко вскочил из-за стола и потянулся, разминая мышцы. Серия быстрых точных ударов по воображаемой физиономии противника, два десятка прыжков и энергичных махов ногами…
— Уф-ф-ф… Ну вот, теперь можно продолжать работу, а то совсем кровь застоялась. Куда там самописец подевался?
Он снова уселся и уныло уставился на исписанный лист.
Воронцов укоризненно покачал головой, но Шаров, словно не заметив этого, беспечно выглянул в окно:
— Небо голубое без единой тучки, ясно солнышко… — сообщил он. — Красота! В такую погоду с девушками по бульварам гулять, а мы… Может, махнем на место, вдруг что-нибудь откопаем? С соседкой поговорим. Уж очень она любопытная, может, все же видела что-то, но не призналась.
