Маргарита Южина - Собачий вальс Мендельсона
– И чего, думаешь, будет весело? – не поверил отец.
– Это не я думаю, папа, это Люська так думает! Чего ты от нее хочешь – девушка без всякого образования, насмотрелась всяких американских фильмов и вот теперь хочет только так. Говорит: «Это будет железной проверкой. После такого я точно буду уверена, что он не сбежит через полгода».
– Он еще до свадьбы сбежит, это ж ясно.
– Папа! Ну что я могу сделать? Сейчас у всех молодых такие приколы. Я, когда замуж буду выходить, вообще свадьбу на дне океана делать буду, чтоб гостей меньше было. Кто сам не полезет, кого акулы сожрут, все продумано. Так что Люська еще по-божески.
Папенька в трубку скрипнул зубами.
– Так, а от меня-то чего хочешь?
– Ну, так закажи стриптизершу-то! – удивилась непониманию Сашка. – Люська изъявила желание, я, как лучшая подруга, пообещала его исполнить, это мой свадебный подарок будет. А денег столько у меня нет. Да и такого авторитета в «Антраците» тоже, чтобы по телефонному звонку. Ну па-ап, тебе ж нетрудно.
Отец помолчал, потом выдохнул.
– Хорошо, я закажу… Но если это твоя очередная подстава!
– Ха, можно подумать, ты не отвертишься! То есть, па-ап, ну когда я тебя подставляла? Тем более что заказать ты можешь по просьбе самой Люськи. Кто там разбираться будет.
– На кого столик оформлен? На какое число?
– Число сегодняшнее, а столик на Соколовского, – радостно прощебетала Сашка.
– Хорошо, закажу, – пообещал отец и фыркнул в трубку: – Ты хоть потом расскажи, как все пройдет-то.
– Обя-за-тель-но! – отчеканила в трубку Сашка, попрощалась и довольно потерла руки. – Так-то, Люсенька, будешь знать, как меня своим Соколовским дразнить. Тыщу раз говорила, чтобы без меня по ресторанам не бегала, там же так опасно, хи-хи!
Настроение немного поднялось, а уж вечером и вовсе подпрыгнуло до верхних этажей.
Потому что вечером неожиданно, без предупреждения приехал Павел.
– Собирайтесь, – загадочно блестел он глазами.
– А куда? – не поняла Сашка. – Мне Жорку с собой брать?
– Да! Сегодня я приглашаю вас вместе с этим зверем! Жор, я тебя тоже приглашаю.
Жорка сразу же стал суетиться, бегать по прихожей, тыкаться носом в Сашкины ноги, повизгивать, то есть собираться.
Павел вез их в полном молчании, только все время загадочно и тепло улыбался. Зато вовсю щебетала Сашка.
– Сегодня мы должны были с девочками встретиться, они мне звонили, но у меня на работе совсем не было времени. Да еще и Жорик в бассейн нырнул…
За пять минут она пересказала ему все свои новости, еще и Жорка добавил – раза два тявкнул. Так незаметно они подъехали к дому Астурова.
– Похоже, мы приехали к тебе в гости? – повернулась к Павлу Сашка. – Здорово. Жорик, ты идешь в гости к Баксу! Эх, жалко, мы раньше не знали, обязательно бы купили ему гостинец.
– Саш, для него гости – лучший подарок. Тем более Жорик.
И в самом деле, как только они вошли, Жорка сразу же унесся в комнату, и там послышалась веселая беготня.
– Саша! Срочно в комнату, а то они испортят мне весь сюрприз, – ужаснулся Павел и понесся в комнату.
Сашка побежала следом. Вошла и обомлела. Комната была в полумраке, ее освещал только небольшой светильник, посредине комнаты стоял маленький круглый столик, завешанный белой кружевной скатертью. Массивный бронзовый светильник с вычурным ажурным рисунком высился на середине столика, вино, два фужера, две маленькие вазочки с фруктами и конфетами и цветы. И все. Павел незаметно поставил диск, полилась классическая музыка.
– Па-ша, – боялась шевельнуться Сашка, чтобы не спугнуть видение, – я как будто в прошлый век попала. Так красиво.
– Садись, – пригласил Павел и зажег свечу.
Обстановка была такая романтическая, что Сашка искренне пожалела, что не надела платье с кринолином.
– Это Чайковский, – кивнул Павел в сторону музыкального центра. – Чтоб соответствовать моменту, так сказать.
– Какая музыка красивая. Из «Щелкунчика», кажется, – вспомнила Сашка.
– Наверное, – кивнул Павел. – А сейчас. Вот! Вот прекрасная мелодия! Как раз для такого случая.
Теперь из колонок звучала красивая, протяжная и очень грустная музыка. Сашка вздохнула: что же это за случай такой?
– Это Свиридов, – со знанием дела пояснил Астуров. – Из «Метели». Под нее очень хорошо в любви признаваться.
Сашка кивала, а у самой перед глазами так и вырисовывалась картинка, как из соседнего подъезда хоронят незнакомого дедушку. Как раз под эту музыку.
– Очень хорошее произведение, – согласилась Сашка. – Универсальное такое. И в пир, и в мир, так сказать.
– Саша, – взволнованно начал Павел, перейдя к главному, – я хочу…
– Погоди, Павел! Жора! Бакс! Что вы носитесь там, как кони! Посидите минутку спокойно! – рявкнула Саша и снова повернулась к любимому с нежной улыбкой. – Я слушаю тебя, Павел. Ты что-то хотел сказать?
– Да я хотел… – засмущался Астуров, повернулся и крикнул: – Кому сказали – спокойно посидеть?! Саша…
Он полез в карман и вытащил оттуда коробочку.
– Это тебе. – Он протянул коробочку Саше, и та с волнением ее открыла.
В коробочке было большое серебряное кольцо очень тонкой работы. Сашка, к своему стыду, слабо разбиралась в камнях, а в середине кольца был большой белый камень.
– Это бриллиант? – бухнула она первое, что пришло на ум.
– Нет, Сашенька, это не бриллиант. Но кольцо само по себе очень дорогое. Это кольцо моей бабушки. Она просила подарить его моей самой любимой женщине, до тебя у меня этой женщины не было…
Сашка на минутку представила ту старую женщину, которая горевала, что не привезли на свадьбу еще и дедушку, и восхитилась: каким может быть разным один и тот же человек!
– Давай я тебе надену, – попросил Павел и аккуратно надел Сашке на палец кольцо.
Оно было чуть-чуть великовато, но только самую капельку.
– Какая красота! – восхитилась Сашка, отставляя руку в сторону и любуясь подарком. – И ты… ты так все устроил. Даже розы, и те старинного английского сорта – нераскрытые бутоны, кремового цвета. Паша! Я от тебя просто без ума! Как ты догадался устроить именно сегодня такой вечер?
Павел улыбнулся.
– Но ты же сама писала. Только я немножечко все изменил, по-своему.
– Здорово, – не переставала любоваться кольцом Сашка. – А что я писала?
– Са-аша-а, – с обиженной улыбкой протянул Павел. – Как же ты не помнишь? Вот.
Он вытащил из кармана свернутый листок.
– Вот смотри, – и протянул ей записку.
– «Милый буду ждать тебя сегодня в конце старой алеи ровно в полночь. Всегда твоя рабыня», – прочитала Сашка, и лицо ее вытянулось.
– Между прочим, – заметила она, – обращение выделяется запятыми, я еще со школы помню, и в слове «аллея» две «л».
– Какое обращение? – не сообразил Павел.
– Милый, – пояснила Сашка.
– Да, я слушаю тебя, Сашенька, – подался к ней Павел.
Нет, он определенно ничего не хотел понимать. Записку писала совсем не Сашка, это ж ясно как день! А Астуров и обрадовался! Особенно подписи, наверное, как же – «Всегда твоя рабыня»! Это Сашка-то рабыня?! Не рано ли в рабыни ее зачислили? Вот точно – Соколовский постарался.
– Эта записка – шутка, Павел, – усмехнулась Сашка. – Тебя кто-то разыграл.
У Павла исчезла улыбка с лица.
– То есть… Ты хочешь сказать, что записку эту не писала?
– Я уже сто лет не писала записок. Сейчас есть Интернет, эсэмэски, да и сотовый телефон всегда под ухом – можно позвонить и сказать, – фыркнула Сашка и тут же пожалела.
Да и черт с ней, с этой запиской, главное, что Павел вон как старался! Он такой вечер устроил! Да и потом абсолютно ясно, что написал этот пасквиль Соколовский!
– Паша, – замялась она. – Я тебя сейчас опять разыграла. Конечно же, это я написала тебе любовное письмо и назначила встречу. А кто же еще? Или у тебя еще кто-то есть? Признавайся немедленно!
И она шутливо насупила брови.
– У меня? Сашенька! – счастливо засмущался Павел. – И ты могла такое подумать? Ты…
– А эту записочку я заберу-у, – лукаво пропела Сашка, пряча записку в сумочку. – Как память об этом вечере!
– А я хотел ее оставить в память о тебе, – тихо проговорил Астуров, глядя Сашке прямо в глаза.
– Это еще зачем? – насторожилась она, поломав всю романтику момента. – Ты со мной расставаться надумал, что ли? Нет бы всю меня в памяти оставить.
– Сашка, ты чудо! – рассмеялся Астуров и нежно положил виноградину ей в рот.
Теперь Сашка ненадолго онемела – говорить с набитым ртом было неудобно, а жевать, когда на тебя так влюбленно смотрят…
А потом… потом, уже за полночь, Павел поехал провожать Сашу домой. И сам нес Жорика на руках до машины.
– Зачем ты целуешь Жорку? – счастливо смеялась она, заметив, как Павел тихонько поцеловал собаку в ухо.
– Он тобой пахнет, – снова зарылся в Жоркину шерсть Астуров.
Он проводил их до дома, ну и… Сашка была не настолько дурно воспитана, чтобы выставлять человека на улицу в ночь!
