Сергей Высоцкий - Пропавшие среди живых
Ну и когда на заводе плоскогубцы надо было делать, то я за пару часов такое изобрел, что мастер их сразу в карман сунул и ушел. Я подумал пошел оформлять мне бумагу на разряд. Чувствую, вещичку неплохую сварганил... Потом подошел ко мне один дед. В кепочке замасленной такой, шея тонкая, как у индюка, кадыкастая. Вынул мои плоскогубцы из кармана и буркнул:
- Ты сделал?
Я даже испугался. Неужто напортачил? Кивнул головой, словно язык проглотил. Дед меня своей тощей лапой за рукав зацепил, как клещами, и повел за собой. Приволок на слесарный участок. Подвел к верстаку. Показывает мне деталь. Я уж сейчас и не помню, что это такое было. Перепугался очень.
- Можешь сделать? - спрашивает. Я повертел в руках.
- Могу, - говорю.
Показал мне дед иструмент. Штангенциркуль дал, а чертежей никаких. А сам ушел.
Сколько я бился с этой штуковиной - не помню. Только когда дед пришел, она уже готова была. Посмотрел он, прямо обнюхал всю, только что не лизнул. Сказал:
- На три с минусом.
Обиделся я - страсть. А дед мне и говорит:
- Есть у тебя, парень, к металлу чутье. Иди к нам на завод. Буду из тебя человека делать.
Я ему толкую - в техникуме учусь. На каникулы тороплюсь ехать, рыбу ловить, а дед только рукой махнул: "Знаем мы эти техникумы!"
Пригласил меня к себе начальник цеха. Объяснил, что дед этот вовсе и не дед, а лучший заводской слесарь Григорий Дормидонтович Сайкин. Король слесарей. И уж раз решил тебя в ученики взять, - говорит, - значит, большие надежды возлагает..."
"Какие надежды, - говорю, - когда три с минусом поставил!" Мальчишка я еще совсем был... Начальник цеха посмеялся и уговорил-таки меня...
А все дело решила все-таки тройка с минусом. Обиделся я очень за нее. Подумал - я вам докажу! Честно говоря, на заводской практике мне очень интересно было, - продолжал Корнилов. - Смешно, а даже запах на слесарном участке нравился. Ну а потом, когда видишь, что у тебя что-то получается и товарищи, у которых на контрольной ты иногда примеры списывал, бегут к тебе по каждому пустяку и просят объяснить, как кронциркулем пользоваться, какое сверло ставить, а сверла у них одно за другим ломаются, это тоже что-нибудь да значит для парня, которому шестнадцать лет...
Проработал я на заводе три года. И все с Сайкиным. Ох старик и въедливый был! Но за эти три года сделал из меня человека. И слесаря шестого разряда. Это в девятнадцать-то лет! Вот так-то, Константин Николаевич! Если мы "Волгу" вашу отыщем и ремонт какой потребуется, вы ко мне обращайтесь. Я чинить-то их лучше, чем искать, могу. Правда! Не сомневайтесь.
- Обращусь, обращусь, - нетерпеливо сказал Власов? - Только вы на мой вопрос не ответили.
- Ну, Константин Николаевич, какой вы, право...
- Занудный! - усмехнулся Власов.
- Во-во! Неужели все журналисты такие дотошные? Я тут с три короба наговорил, а вам все мало. Вот вы мне дайте срок... Ну с недельку. Подумаю, поразмыслю - зачем это мне понадобилось в уголовный розыск идти и вам расскажу. - Он посмотрел на часы. - Ну что? Может, на сегодня хватит? Не пора ли по домам?
- Игорь Васильевич, а не поужинать ли нам вместе? - предложил Власов.
- А действительно, почему бы и не поужинать? - неожиданно согласился Корнилов.
Они вышли на Литейный, остановились в раздумье: куда идти?
- Может быть, поедем ко мне домой? - спросил Игорь Васильевич. Совсем недалеко, на Петровскую набережную. Только я сейчас на холостяцком режиме. Пока с уголовниками вожусь, дома почти не бываю, а мама у меня болеет.
- Давайте-ка пойдем лучше в "Ленинград"! Зачем вашу маму беспокоить. Кормят там прилично. Вы же знаете, я живу в "Ленинграде", - предложил Власов.
- В "Ленинград"? - с сомнением покачал головой Корнилов. - Что-то мне не очень туда хочется. А вам?
- Пойдемте, пойдемте, я есть хочу.
В ресторане народу было немного. Лишь недалеко от столика, куда сели Власов и Корнилов, ужинала большая шумная компания. Видно, отмечалась какая-то торжественная дата. Скорее всего день рождения, потому что все встававшие с рюмками обращались к сидевшему во главе стола молодому, рано располневшему мужчине, а он церемонно раскланивался и улыбался еле заметной снисходительной улыбочкой, словно он знал что-то такое, о чем никто другой и не догадывался. Пока Власов изучал меню, Корнилов исподволь, незаметно разглядывал компанию, удивлялся, что все собравшиеся за столом, еще молодые люди, как-то слишком рано располнели, огрузнели. У некоторых были глубокие залысины, седина. Два или три - с бородами. Красивая седина, но слишком ранняя...
- С чего бы это они такие лысые? - спросил Игорь Васильевич Власов с некоторым даже сочувствием и показал глазами на компанию.
Власов оглядел их рассеянно, махнул рукой:
- Время нынче не в пример прошлому, рано седеть заставляет... У каждого свои проблемы... - и снова уткнулся в меню.
Подошла наконец официантка. Спросила:
- А вы только вдвоем или кого-то еще ждете?
- Только вдвоем, - ответил Корнилов.
Она раскрыла засаленный блокнот. Приготовилась записывать.
Власов повернулся к Корнилову. Спросил:
- Ваши пожелания, маэстро.
- Давайте, давайте... Я не привередлив. Не заказывайте только осьминогов.
- А что, мне, например, нравятся, - ответил Власов.
- У нас осьминогов нет, - строго сказала официантка.
Она принесла закуски, коньяк. Власов разлил, подвинул Корнилову тарелку с бело-розовой семгой, а Игорь Васильевич все приглядывался и приглядывался к шумным соседям, стараясь понять, что это за люди собрались за праздничным столом. Все они, несомненно, были преуспевающими - об этом говорила и одежда, и богатые туалеты женщин, и дорогие украшения, и, конечно, больше всего манера держать себя - свободная, самоуверенная, но без тени бравады, и, пожалуй, несмотря на шумные выкрики и болтовню, какая-то печать пресыщенности на лицах, даже скуки... Все были приблизительно одного возраста - от тридцати пяти до сорока. И один мальчишка лет пятнадцати.
По мере того как молоденький официант уносил со стола пустые бутылки и приносил новые, шум за соседним столом становился все громче и громче. Теперь уже слышны были обрывки пьяных разговоров.
"Блестящая вещь... Старик на высоте... Эта история с китаянками..." Смех. Понимающий, снисходительный, чуть завистливый. "Бросьте вы классиков... Обернитесь на Андрюшу!" Снова смех. "За Андрея, за Андрея! Тост за Андрея!" Судя по тому, как самодовольно заулыбался сидящий за председательским местом, он и был Андреем.
- Что, понравились вам эти шумные молодые люди? - Власов легонько постучал ножом по фужеру.
- Да нет... просто уж больно они гладенькие, - сказал Игорь Васильевич. - Черт с ними! Не будем отвлекаться...
- Игорь Васильевич, - начал Власов чуть торжественно. - Судьба свела меня с вами... Счастливый случай - кража моей машины...
- Ну вот, опять... Издеваетесь вы надо мной, что ли? - недовольно произнес Корнилов. - "Счастливый случай!" Да мне из-за таких случаев впору в отставку подавать!
- И почему вы такой мнительный? - воскликнул Власов. - Вы обижаетесь без всякого повода... Ну да ладно, кончаю. Игорь Васильевич, я очень рад, очень рад, что с вами познакомился. И надеюсь, мы будем друзьями. За дружбу?
- За дружбу! - улыбнулся Корнилов.
Они сидели в ресторане довольно долго. Корнилов рассказал Константину Николаевичу о том, как ездил на Валаам за матерью. Рассказал про встречу с безногим Алексеем.
- Этому парню надо помочь... Обязательно. Я все время чувствую свою вину.
- Ну вы-то при чем?
- Да знаете... Сейчас думаю, может, надо было тогда все решать по-иному. Тогда помочь.
- Да решали-то не вы, а суд? - запротестовал Власов.
- Верно. А вы что думаете, уголовный розыск не помогает людям?
Но и за разговорами Корнилов нет-нет да и поглядывал на шумную компанию. Бесцеремонность этих людей раздражала его.
Один из бородатых вдруг вскочил с бокалом в руке. Начало фразы потонуло в гуле голосов: "...поэтому, дорогой наш Андрей Андреевич, мы и пьем за тебя, Андрюшка, сволочь..." Бородатый обнял одной рукой Андрея, стал целовать, расплескивая водку.
"На мосту стоял прохожий..." - запел бородатый. А дальше последовала такая похабщина, что Корнилов только ахнул: "Ну сейчас заработает он оплеуху. Женщины дадут ему звону..." Но ничего не случилось. Заключительные слова куплета потонули в веселом хохоте. Смеялись все - и мужчины и женщины...
- Черт знает что такое! - взорвался Игорь Васильевич и, прежде чем Власов успел что-либо сообразить, встал из-за стола и подошел к разгулявшимся.
- Товарищи! - голос его прозвучал резко, словно хлопнул выстрел. Власов заметил, как напряглись у Корнилова желваки на щеках. Сидевшие за столом примолкли, с интересом уставившись на Игоря Васильевича, а тот, которого все называли Андреем, негромко, но так, что все услышали, даже сидевшие за соседними столиками, сказал:
- Верочка, этот дылда пришел выпить с тобой на брудершафт...
