Б. Седов - Король Треф
— Очень хорошо. Знаете ли, наш судовой врач загремел в местную больницу с двухсторонним воспалением легких. Это примерно на месяц. А мы через два дня отходим. Сами понимаете — положение пиковое.
Он отпустил мою руку.
— Документы у вас при себе?
Я вынимаю бумажник и говорю:
— Я вообще-то американский гражданин. Водительские права, естественно, имеются. А вот диплом мой — увы! Два месяца назад у нас обчистили квартиру, так вместе с барахлом и документы все унесли. Удостоверение личности, сами понимаете, восстановил на следующий день, а вот все прочее…
И я с великим сожалением развел руками.
Гоню ему эту лапшу, а сам чувствую, что стою на тонком льду и он подо мной похрустывает, потрескивает и прогибается.
Петр Данилович пожевал губами, взял мою ксиву, взглянул на нее мельком и возвращает мне обратно. Я аж холодным потом облился. Все, думаю, сейчас он извинится передо мной и вежливо отправит к чертовой матери. А он молчит, думает о чем-то… Пока он там себе думал, я десять раз то в небо улетал, то в пропасть проваливался. Ну, говори же, черт очкастый!
Наконец он решительно поднял голову и, глядя на меня, сказал:
— То, что диплома нет, это, конечно, непорядок. И в этом случае сам я, без капитана, такой вопрос решить не могу. Но, поскольку, я повторяю, у нас безвыходное положение, то, я думаю, мы вас возьмем. В подобных случаях капитан вправе проверить вашу компетентность и, если вы оправдаете свою заявку, то считайте, что все в порядке. Правда, должен вам прямо сказать, что если до момента принятия решения, касающегося вас, на судно придет специалист с дипломом, тогда — извините.
Я понимающе кивнул, а сам думаю — вот это — только через мой труп. Да я от трапа не отойду, буду охранять его, как пес цепной. А всех специалистов с дипломами, хоть их двадцать штук будет, просто порву на тряпки и в воду покидаю.
Он протягивает мне руку, я вежливо жму ее, а он говорит:
— Мастер прибудет на борт после четырнадцати, так что приходите.
Я посмотрел на часы. Было полдесятого.
— Очень хорошо, — говорю, — всего доброго. Я обязательно приду.
И поконал на берег.
Спустился я по трапу на пирс, зашел за ближайший контейнер и стоял там, как столб, до самого прихода капитана. Следил за поляной и был готов остановить любого, кто направился бы к моему кораблику, чтобы спросить, не доктор ли он. Но таких не нашлось. И слава богу. Меньше проблем.
Ровно в два часа пришел капитан.
Выждав десять минут, чтобы не дышать ему в затылок, я поднялся по трапу, и вахтенный матрос Мыкола уже более доброжелательно, чем в прошлый раз, и на этот раз на нормальном русском сказал:
— Мастер пришел. Иди в рубку, он сейчас там вместе с секондом.
Я кивнул и отправился по уже знакомым переходам и трапам.
Вежливо постучав в белую железную дверь, я услышал ответ:
— Войдите!
Открыв дверь и войдя в рубку, я увидел капитана и секонда, сидевших за просторным штурманским столом и тыкавших пальцами в разложенные на нем карты.
Капитан поднял голову и посмотрел на меня, а секонд Петр Данилович пояснил:
— Это наш претендент на должность судового врача.
Капитан встал и, выйдя из-за стола, протянул мне руку:
— Сергей Александрович. Капитан этой посудины.
Он был примерно одного роста со мной, широкоплечий и поджарый, и его тропическому загару можно было только позавидовать. Лет ему было под сорок, а рука — сухая и крепкая. Шикарный кремовый костюм сидел на нем как влитой. Нормальный мужик.
— Евгений Егоров, — ответил я, отвечая на его рукопожатие, — врач-реаниматолог.
— Присаживайтесь, — сказал Сергей Александрович и указал мне на стоявший рядом со штурманским столом стул, — подождите минут пять, осмотритесь пока, а мы тут с помощником закончим кое-что.
Кивнув, я сел на стул, а они продолжили свой разговор, тыкая пальцами в карту и говоря друг другу какие-то цифры и непонятные мне морские слова.
Я тем временем незаметно изучал капитана и пришел к выводу, что все будет о’кей. Что-то в нем успокаивало меня. То ли его уверенность в движениях, то ли чуть насмешливый взгляд темно-серых глаз. Да, подумал я, этому парню бюрократические инструкции до одного места. Он все сделает так, как решит сам. Пусть экзаменует, сколько влезет, а уж я не облажаюсь. Вот только меня не оставляло ощущение, что я его где-то уже видел. И, похоже, не на партсобрании, а при таких обстоятельствах, когда решаются дела конкретные и серьезные. И это не давало мне покоя. Надо будет при случае пробить его. Может, чего и выясню.
Когда они закончили свои дела, секонд свернул карты и убрал их в стенной шкаф, а капитан повернулся ко мне и, сложив загорелые руки на столе, сказал, слегка улыбнувшись:
— Ну-с, господин доктор, поскольку, как нам уже известно, диплома у вас при себе нет, придется вам держать экзамен. Готовы?
— Как юный пионер, — ответил я, тоже улыбаясь и успокаиваясь уже окончательно.
Секонд положил перед капитаном книжку, тот взял ее и показал мне обложку. На ней было написано: «Справочник судового врача».
— Мне, как вы понимаете, Евгений Викторович, — начал Сергей Александрович, — от дипломов никакого толку нет. Был у меня как-то докто-ришка один, с красным дипломом, между прочим. И позапрошлой зимой, когда мы стояли в Маниле, у одного из матросов случился аппендицит. А лекарь этот долбаный лечил его от кишечных колик и довел дело до перитонита. Парня отвезли на берег уже без сознания, а там, в местной больнице, когда его доктора филиппинские распотрошили, так они чуть в обморок не упали. Ну, в общем, спасли матросика, правда, шрам у него на брюхе теперь от грудины до самого паха, сами увидите. А лекаря этого я, понятное дело, списал. Мне такие не нужны. И на суда ему теперь путь заказан. Я ему такую характеристику состряпал, что с ней только в ассенизаторы идти в пору. Вот так.
Он говорил все это, а сам, чуть прищурившись, смотрел мне в глаза. Дескать, я это тебе не просто так рассказываю, а для того, чтобы если ты — шарлатан вроде того краснодипломника, так двигай отсюда сам подобру-поздорову и не дожидайся, пока тебя носом в твое собственное говно ткнут.
Ну, а я от этих его речей только увереннее себя чувствовать стал и говорю:
— Сергей Александрович, я понял ваш намек. Позвольте мне объяснить вам кое-что. Как я уже говорил, я — реаниматолог. А это значит, что я не просто слежу за тем, как человек болеет, и таблеточки ему выписываю. Моя специальность — спасать людей от смерти в критических состояниях. И стоматит от геморроя я как-нибудь отличу. Да и аппендикс, если надо, откромсаю сам, без посторонней помощи. А кроме того, мне много раз приходилось запускать остановившееся сердце. И еще много разных дел делать. В общем, начинайте ваш экзамен, лично я — готов.
Капитан удовлетворенно кивнул, открыл «Справочник судового врача», полистал его, подумал и спрашивает:
— А скажите мне, Евгений Викторович, вот, например, у вашего капитана сильно болит живот, температура под сорок, он лежит на койке, поджав колени к животу, и стонет. И рядом с ним стоит тазик, в который он время от времени травит, а через каждые десять минут ползает в гальюн и дрищет там, как поливальная машина, а лицо у него в поту, и, кроме того, на сквозняке его качает от слабости. Что будете делать?
Так, думаю, это ты меня решил на острое пищевое отравление пробить. И отвечаю ему, а сам улыбаюсь:
— Ну, что я могу сказать… Для начала это значит, что закупили вы, например, в той же Маниле, несвежую говядину. А ваш судовой повар, кок, стало быть, приготовил из нее рагу, которое коварно скормил своему капитану, и теперь ждет, когда капитан откинет копыта. В общем, по описанным вами симптомам, это — классическое острое пищевое отравление. И действовать я буду следущим образом.
И дальше я в красках рассказал, как буду заправлять ему резиновую кишку в пищевод, как буду капельницу ставить, как я ему метоклопрамит по вене прогоню, как накормлю активированным углем, в общем — как обойдусь с ним по полной программе.
Закончил я про острое отравление, он кивнул и давай опять справочник перелистывать.
Короче говоря, рассказал я ему об инфаркте, о первой помощи при открытом переломе, о воспалении легких и о белой горячке. Все изложил, как на лекции, с подробностями и примерами из своей личной практики, а про белую горячку расписал так, что они с секондом аж заслушались.
Захлопнул он справочник и сказал:
— Да, Евгений Викторович, теперь я понял, что у вас была богатая практика и что с этого момента экипаж рефрижератора «Нестор Махно» может быть спокоен за свои драгоценные жизни.
А потом повернулся к секонду:
— Петр Данилович, будьте любезны, оформите все бумаги. Ну, там еще, покажите нашему новому врачу его каюту… Да что я вам рассказываю, сами все знаете.
