Анна и Сергей Литвиновы - Я тебя никогда не забуду
«Я также не буду говорить тебе, майор, про большое мое подозрение, что ограбление в Люберцах и похищение твоей дочки – дело рук одних и тех же преступников. А может, и поджог дачи Порядиной – тоже».
– Скажи: а зачем ты, Эдик, попросил, чтобы люберецким делом занялся именно я?
– Потому что ты в Московской области – лучший сыщик.
– Спасибо, конечно, за комплимент, но… Кем тебе приходятся Степанцовы? – напрямик спросил я.
– Он – никем, а она… Мы с ней встречаемся, – едва слышно прошелестел он.
Прозвучало это достаточно определенно, но я тоже понизил голос до едва слышного шелеста – чтобы не сдать своего коллегу супруге, мужская солидарность:
– По работе встречаетесь или в смысле личной жизни?
– В смысле личной, – еще тише отвечал Эдик.
«Замечательно, – подумал я самоиронично, – лучшего сыщика подняли среди ночи, чтобы раскрыть дело о разбойном нападении на мужа любовницы майора Верного».
– Ограбление твоей Риты Степанцовой и похищение Олюшки – связаны, как ты думаешь?
– Представления не имею.
– Может, тебе мстит другая твоя девушка? Обиженная? Ревнивая?
Лицо Верного застыло. Казалось, он не обиделся, а всерьез взвешивает варианты. Потом сделал вялый отрицательный жест:
– Нет. Не может быть.
– Ладно, расскажи про похищение. Кого ты видел?
– Практически никого.
Майор отвечал мне, по-прежнему лежа на спине. Он в изнеможении закрыл глаза, черты лица его заострились. Здорово его шандарахнули по затылку.
– Про то, что было вчера, жена тебе уже, наверно, доложила…
– Да, рассказала. Но только ты – не она! – разговаривал с похитителем по телефону. Какое у тебя впечатление?
– Молодой. Русский. Скорей всего, москвич. Не урка. Образованный.
– Хорошо. А что случилось сегодня утром? Итак, в вашей квартире раздался звонок…
Я давал возможность Верному изложить свою версию событий.
– Похититель позвонил ровно в одиннадцать. Говорил он быстро, сказал, чтоб через полчаса я был с деньгами в парикмахерской на Лесной, что возле ДК имени Зуева. Там, мол, я получу дальнейшие инструкции. Я взял деньги – утром жена сняла их с книжки, они просили три тысячи рублей – и поехал…
«Значит, три тысячи. Эту цифру назвала мне Верная и успела в ванной предупредить его. Н-да, если разобраться, как-то несерьезно звучит сумма. Наверняка денег было больше…»
– Я подумал тогда, – продолжал майор, – что откуплюсь от него. А скорее напугаю или просто отобью дочку силой…
– Почему не позвонил на службу? Тебе помогли бы…
– А ты? – Верный приоткрыл глаза: – Ты позвонил бы? У тебя, кажется, ведь тоже дочь… Ты стал бы рисковать? И поднимать шум?
– Стал бы, – твердо сказал я, хотя в душе не был уверен на все сто процентов.
– Ну а вот я не смог заставить себя рискнуть.
– А в чем риск?
– Ты что, не понимаешь? Какие-то чужие дяди будут вызволять мою девочку… Кто она им? Ты что, Олимпиаду в Мюнхене не помнишь? Дело Альдо Моро?
– Мы не в ФРГ и не в Италии.
– Может быть, но я все равно боялся за свою дочь.
«А еще ты наверняка боялся вопроса, который неминуемо прозвучал бы (и он, наверное, все-таки прозвучит, вряд ли нам удастся сохранить дело в тайне): почему похитили именно твою дочь? И, наверное, именно ради того, чтоб его не задали, ты готов был рискнуть – и собой, и даже здоровьем своей Олюшки».
– Ладно, давай лучше по фактам. Как дело дальше было?
– Я приехал в ту самую парикмахерскую на Лесной. Зашел, сел среди посетителей. Очередь небольшая, человека три. Вдруг из зала выглядывает администраторша: «Здесь есть майор Верный? Вас срочно просят со службы». Я пошел, взял трубку – услышал тот же самый мужской голос: «Перейдешь через улицу, дом номер такой-то, подъезд, этаж…» Номер квартиры парень не назвал. Сказал, чтоб я поторопился, у меня есть только пять минут. Что мне оставалось делать? Я решил выполнить инструкции похитителей. Отправился, куда они сказали. Поднялся на нужный этаж на лифте. Смотрю: двери всех квартир закрыты – а одна наполовину открыта. И тут я, знаешь ли, Павел, лопухнулся… Я вытащил пистолет и пошел туда, в ту самую квартиру…
– Ты был с личным оружием? – удивился я.
– В том-то и дело.
– Оно, что, у тебя – в постоянном ношении?
– Да, я договорился.
– Зачем?
– Сейчас речь не об этом, – отмахнулся он, и прозвучало сие, как: «Не твоего ума дело». А потом вздохнул и слабым голосом продолжил: – Короче, я не ждал ловушки… Вошел… Только и успел увидеть чей-то силуэт на фоне окна, кажется, женский – а потом вдруг: сильнейший удар по затылку… И – все… Тьма… Очнулся, когда уже стемнело. Лежу в чужой квартире, на полу в прихожей, голова в кровищи… Никого больше нет. Ни Олюшки, ни похитителей. Пистолета тоже нет. И денег.
– А удостоверение?
– Слава богу, оно на месте… Я еще почему тебя прошу найти их – как я утрату личного оружия объясню?..
– Н-да, история, – вздохнул я.
– Преступники не рецидивисты, – горячо зашептал он, – я это чувствую. Думаю, они дилетанты, которые решили денег на мне заработать, наверное, на них легко будет выйти, через адрес квартиры, куда я пришел хотя бы…
– Надо ж там, на месте, следственные действия производить. Обыск, экспертизы… Как я один буду этим заниматься?
– А как Шерлок Холмс работал? – хмыкнул майор. – Я ведь и дверь в ту квартиру не захлопнул. Прикрыл только, собачку отжал. И бумажку из блокнота вырвал, на двери печаткой своей опечатал. Никто туда не сунется. Я, хоть и по голове стукнутый, но хитрый.
Майор снова хохотнул. В какие-то моменты он производил впечатление пьяного, хотя спиртным от него не пахло. Наверно, просто сказывались последствия удара по затылку: сильная черепно-мозговая травма, шок.
– Стало быть, дверь той квартиры отперта. Никто туда больше не сунется, печати с буквами МВД испугаются, ну а ты войдешь. Записывай адрес: Лесная улица, дом… Вряд ли квартира их. Наверняка съемная. Тоже неплохо, узнаешь, кому хозяева жилье сдавали, и дело в шляпе… Да что там!.. Ученого учить, только портить… Ты найдешь супостатов, я знаю… Я бы и сам взялся, но, мне, похоже, надо отлежаться… Давай уж, майор Аристов, родина тебя не забудет… А я, если чего еще вспомню, позвоню тебе… И привет вашему полковнику Любимову передавай. Ему я сам расскажу, что случилось. Наверно, навестит он меня, и, я надеюсь, с апельсинчиками. А ты больше никому ни слова, лады?
– Думаешь, – спросил я в лоб, – преступники, когда я их поймаю, тоже будут язык за зубами держать?
– А ты их не лови. Ты их грохни при задержании.
– Как бы они сами кого-нибудь не грохнули. Из твоего же «макарова».
– Ладно, Аристов, не нагнетай. Все будет хорошо, я в тебя верю – ты уж найди их, а?.. Давай, девочки тебя проводят.
«Девочки», мама с дочкой, провожали меня куда радушней, чем встречали.
– До свидания, дядя Паша! – лучилась Олюшка, произведшая меня по-свойски в «дяди». – Приходите к нам еще!
Майорша подала руку лодочкой, возможно, ожидая поцелуя (которого не последовало), и долго не выпускала мою ладонь.
– Я вам очень, очень благодарна, Павел Савельич… За то, что вы приехали… И за то, что взялись за наше дело… Большой привет супруге, надеюсь, мы с ней познакомимся, и учтите, – голос она многозначительно понизила до самого интимного, – у нашей семьи большие связи, очень большие, и мы никогда не забываем тех, кто делает нам добро.
В итоге вышел я из квартиры Верных лишь без двадцати одиннадцать и с не очень приятным чувством, словно съел чего-то несвежего. Однако прогулка к станции «Аэропорт» по свежевыпавшему снежку слегка затушевала моральную тошнотину, а поездка домой в полупустом вагоне метро (я наконец-то смог почитать последнюю «Литературку») и вовсе настроила на философский лад.
А то, что жена моя Аля хоть и легла, но все-таки не спала, ждала меня, и ее ревность по поводу позднего моего появления была не всамделишной, скорее некой разновидностью супружеской игры, и вовсе примирило меня с нашим несовершенным миром…
1981 год, октябрь – декабрь
Иван Гурьев, студент,
начинающий поэт и прозаик
И Наташа снова исчезла.
Ничто опять не предвещало расставания.
Мы провели вместе еще одну ночь – нашу вторую. Мой друг, снимавший в Текстильщиках однокомнатную квартиру, пожертвовал мне ключи. Чтобы распрячься, я взял побольше шампанского. Шампанское, и шоколад, и стереоаппаратура, и огромное количество бобин с записями Пинк Флойд, Дип Пёрпл, Лед Зеппелин… И, как всегда, не хотелось расставаться с ней, отлепляться от нее… Ночь перешла в утро, сменилась днем, и снова вечером…
Я поехал провожать Наташу на Ленинградский вокзал на электричку. Любовный хмель еще не выветрился из ее хорошенькой головки, она всю дорогу прямо-таки растекалась по мне, висла, прижималась… Не сказать словами, как мне была приятна эта близость… И гордость от сознания, что мы вместе. Она, эта гордость, даже затмевала горечь от мысли, что у нее был другой – совсем недавно, пока я парился в стройотряде. Ну и ладно, думалось мне, я ведь, в конце концов, тоже не мальчик. Эйфория захлестывала меня.
