Антон Грановский - Лицо в темной воде
Потом плеснула воды в миску, тщательно обтерла тело девушки тряпкой, достала из березового кузова жир и стала втирать ей в кожу, что-то шепча на непонятом наречии.
Потом перевернула исхудавшее тело Дины на живот, стерла со спины старый жир и намазала кожу новым слоем, снова шепча непонятные слова. Затем старуха снова перевернула девушку на спину и накрыла ее шкурами.
– Я почти не чувствую своего тела, – едва слышно пробормотала Дина.
– Знаю, – сипло сказала старуха.
– Почему я его не чувствую?
– Потому что твоя душа не хочет его признавать.
– Я… не понимаю.
Элинэ вздохнула и принялась нехотя объяснять – таким голосом, каким обычно объясняют прописные истины неразумным детям:
– Твоя душа не хочет возвращаться в твое тело. Я держу ее здесь силой. Но когда ты засыпаешь, я не могу за ней следить. И тогда твоя душа снова отправляется в нижний мир.
Старуха снова намочила тряпку и обтерла щеки и шею Дины.
– Почему ты молчишь? – спросила старуха.
Дина разлепила губы и тихо ответила:
– Мне кажется, что я все равно умру.
– Тебе нельзя сейчас умирать, – веско сказала старая шаманка. – Если ты сейчас умрешь, твоя душа навеки останется в нижнем мире. Хызылы-призраки не отпустят ее. И она никогда не найдет успокоения.
Девушка помолчала. Потом с усилием произнесла:
– Когда я сплю… я все время вижу кошмары.
– Когда ты спишь, твоя душа уходит в нижний мир, – объяснила старуха. – Этот мир – словно каменный распадок, ведущий к большой реке, которая сплетается из множества ручейков.
– И что это за река? – спросила Дина.
– Это река снов, – ответила старая шаманка. – Человеческих, звериных.
– А эти ручейки?
– Сами сны.
Дина посмотрела на нее грустным, недоверчивым взглядом.
– Значит, я могу путешествовать по чужим снам? – тихо произнесла она.
– Да, – кивнула старая Элинэ. – И это плохо. Очень плохо.
– Почему?
– Тебя водят учикуль – злые духи. И, если им не помешать, ты сама станешь учикуль. Злым духом мщения.
Старуха положила мокрую тряпку ей на лоб. Ручейки воды стекли по вискам Дины на подушку.
– Если ты умрешь, эти кошмары будут длиться вечно, – сказала старуха. – Поэтому постарайся выздороветь.
– А если я не выздоровею? – так же тихо спросила Дина.
Элинэ усмехнулась морщинистыми губами.
– Выздоровеешь. Пока люди знают, что ты жива, все будет хорошо.
– Думаешь, люди знают, что я жива?
– Да, – произнесла старуха. И добавила после паузы: – Ведь никто не видел тебя мертвой. А теперь спи. Тебе нужно много спать.
Дина послушно закрыла глаза. Старая шаманка еще что-то говорила, но Дина ее уже не слушала, она медленно погружалась в вязкий, тягостный сон.
…Она оглядела себя и не удивилась тому, что увидела. Ее тело превратилось в сгусток шевелящихся обрывков дыма и тумана. Когда она проводила рукой из стороны в сторону, в воздухе оставался туманный след, состоящий из десятков призрачных рук.
Таинственная сила подхватила Дину и стремительно понесла сквозь сумрачный мир, под пепельно-серым небом, над пепельно-серыми деревьями. Рядом, подергиваясь и издавая свистящие звуки, неслись темные твари, облик которых невозможно было разглядеть.
Вскоре сероватый сумрак слегка рассеялся, и Дина поняла, что вплывает в знакомую спальню. А вот и кровать… Сколько ночей они с Русланом провели на этой кровати – теперь даже не верится.
Шуравин, как обычно, спал на спине, закинув одну руку за голову. Дина поднялась под самый потолок, скользнула вперед и зависла над Русланом, вглядываясь в его широкое лицо. За то время, что они не виделись, он поседел еще сильнее. А черты его лица были искажены страданием.
Дина повернула голову и посмотрела на обнаженную девушку, спящую рядом с ним. Юная, лет двадцать, не больше. Кажется, Руслан занимался ее раскруткой… или собирался заняться? Теперь уже не важно.
Дина, по-прежнему паря в воздухе, словно покачиваясь на невидимых, мягких и упругих волнах, вновь перевела взгляд на лицо Руслана, затем опустилась ниже, так, что между их лицами осталось не больше десяти сантиметров, и вдруг, сама от себя не ожидая, открыла рот и громко закричала ему в лицо.
5
– А-а!
Руслан открыл глаза и рывком сел на кровати. Лицо его было искажено ужасом, грудь тяжело вздымалась, по щекам текли струйки ледяного пота.
От его крика проснулась Вероника. Она уставилась на Руслана и испуганно спросила:
– Что случилось, милый?
– Ее здесь нет, – хрипло проговорил Шуравин, испуганно оглядываясь по сторонам.
– Кого?
– Дины!
Он с явным облегчением перевел дух. Вероника поднялась и села рядом с ним. Обняла его тонкой рукою за плечи.
– Зайчик, тебе приснился дурной сон?
– Мне приснилось, что она была здесь.
– В спальне?
– Да. И прямо… – Он запнулся. – Прямо надо мной. Я видел перед собой ее лицо.
– Милый, ты не должен…
Он не дослушал, откинул одеяло и быстро встал с кровати. Вероника взглянула на светящийся неоном циферблат часов.
– Время пять утра. Возвращайся скорее в постель.
Шуравин не ответил. Молча натянул трусы и пошлепал босыми ногами на кухню. Вероника зевнула и улеглась в постель. Вскоре она снова уснула.
На кухне Шуравин достал из шкафчика бутылку бурбона. Подумал и поставил ее обратно. Потом взял телефон и набрал номер Инги. Несмотря на ночное время, она отозвалась практически сразу.
– Слушаю вас, Руслан Маратович!
– Мне снилась Дина, – хрипло проговорил он в трубку.
Инга Александровна несколько секунд молчала. Потом спросила:
– Это уже не в первый раз, верно?
– Верно, – ответил Шуравин. – Я хотел выпить, но сдержался. Эта тварь снится мне каждую ночь. Что мне делать, Инга?
– Нужно устроить похороны, – спокойно проговорила помощница.
– Что? – не понял Руслан Маратович. – Ты о чем?
– Нужно объявить всем, что поисковая группа нашла останки Дины Васильевой. И похоронить их. И тогда все это закончится.
Несколько секунд Шуравин стоял посреди кухни с открытым от изумления ртом. Потом закрыл рот и посмотрел на бутылку бурбона.
– Ты… правда думаешь, что это поможет? – хрипло прошептал Руслан Маратович.
– Да, – ответила Инга Александровна.
Он задумался. Держа трубку возле уха, взял бутылку, наполнил стакан до половины. Поднес его к губам и в три глотка выпил все до дна. Поставил стакан на стол, облизнул губы и сказал:
– Мы можем бросить в гроб ее тряпье и сжечь его в крематории.
– Да, – сказала Инга Александровна. – Но было бы лучше, если бы люди увидели ее лежащей в гробу.
– Ты шутишь?
– Нет. Нужно найти какое-нибудь невостребованное тело, хоть немного похожее на Дину. Поработать над ним как следует. Надо отыскать хорошего специалиста.
Шуравин скептически дернул ртом.
– И зачем нам этот геморрой? Почему не устроить кремацию «останков»?
– Среди журналистов много въедливых ребят. И они не перестанут задавать вопросы. Даже если мы все сожжем и выставим урну на всеобщее обозрение.
Шуравин снова задумался, уткнув кулак в стол и угрюмо глядя на пустой стакан.
– Это будет дорого стоить, – произнес он наконец. – Нужно будет задействовать знакомства, дать на лапу нужным людям. Будут ведь экспертизы, и все такое.
– Экономить на этом нельзя, – проговорила Инга Александровна. – Я помогу вам все организовать. Могу даже вызвонить нужных людей и пообщаться с ними от вашего имени.
На лице Руслана Маратовича появилось сомнение.
– Ты правда это можешь? – недоверчиво спросил он.
– До сих пор я вас не подводила.
– Это верно. Что ж… Тогда завтра же этим займемся.
6
Старая шаманка, прикусив длинный мундштук трубки зубами, затянулась, выпустила облачко дыма и, сдвинув платок с лица, усмехнулась. Она смотрела на Дину. А та, сидя на топчане, с любопытством осматривала полку, на которой стояли старые, потрепанные книги.
– Это ваши книги? – спросила девушка у старухи.
Старая Элинэ покачала головой:
– Нет. Моего правнука Пакина. Пакин любит читать книги. А по мне так от них толку никакого. Разве что печь растопить.
Старуха-шаманка посмотрела на Дину своими узкими глазами, похожими на зарубки, оставленные топором в коре, и вдруг с гордостью прокаркала:
– Мой Пакин не такой, как все! Будь сейчас другое время, он мог бы стать великим вождем!
– Я его плохо разглядела, – сказала Дина. – Но заметила, что у него голубые глаза. Это необычно для… вашего народа.
– Да уж. – Старуха снова пыхнула трубкой. – Его прадед был русский из большого города. У Пакина глаза и стать прадеда и красота матери.
Старуха прикрыла глаза и стала тихо напевать, мерно раскачиваясь на стуле:
Идут семь разгневанных медведей
Брать кровавым приступом
Крепость городского богатыря,
Окруженную железными стенами,
Крепость городского богатыря,
Окруженную деревянным частоколом…
– А где его родители? – перебила Дина. – Где его мать и отец?
