Марина Крамер - Хозяйка жизни, или Вендетта по-русски
– Это неправильно, понимаешь? Так не должно быть.
– Я тебя прошу. – Он дотянулся до ее руки и сжал пальцы. – Не настаивай на своем, не ломай его. Он ребенок, а ты требуешь от него, как от взрослого. Я ведь слышу ваши разговоры, мне не нравится, как ты с ним общаешься.
– Очень грамотный, да? – мрачно поинтересовалась Коваль, отнимая руку.
– Да не грамотный я, просто понимаю, что нет смысла настаивать, это совсем не тот момент. Сама подумай – ребенок в пять лет получил такую информацию, которую не каждый взрослый может сразу осмыслить и воспринять. Тебе вон тридцать с лишним было, когда ты впервые отца увидела. Вспомни, как ты себя вела? Молчишь? Ну вот. Так ты была взрослая, независимая женщина, и то чудила столько времени. А от маленького пацана требуешь понимания.
Марина опустила голову, в душе совершенно согласившись с его доводами. А Хохол спокойно закончил завтрак, закурил, облокотившись на барную стойку, и насмешливо посмотрел на удрученно сидящую Коваль.
– Я тебя убедил?
– Вполне. В очередной раз дал понять, что мать из меня никакая.
Женька захохотал, бросил в пепельницу сигарету и, встав со стула, подхватил Марину на руки:
– Ах ты, горе мое! Такой бригадищей заворачивала, а что с пятилетним мальчишкой делать, не знаешь! Ну, не расстраивайся, котенок. – Он чмокнул ее в нос и предложил: – Поедем, прошвырнемся по центру? Ты ведь все равно в ресторан собиралась?
– Поедем, – обрадовалась она, обхватив руками его шею и положив голову на плечо. – Неси в гардеробную.
Она вот уже третий год старалась пересиливать себя и покупать поменьше черных тряпок, однако это не всегда удавалось. Сейчас Коваль все же уговорила себя не поддаваться соблазну и не брать с полки пушистый короткий свитерок, к которому уже тянулась рука, а вытащить ярко-красный, цвета крови. Женька очень любил этот цвет, и ей захотелось его порадовать. Узкие брюки и лаковые лодочки без каблука, а также умело наложенный макияж довершили образ, и через полчаса перед Хохлом, терпеливо ожидавшим в гостиной, появилась коротко стриженная платиновая блондинка с ярко накрашенным ртом и аквамариновыми глазами.
– Ого! – присвистнул он. – Какая женщина! Интересно, чья?
– Не дури. – Марина прижалась к нему, окутав шлейфом своих духов. – Ты прекрасно знаешь ответ на этот вопрос, так что не кокетничай.
Женька осторожно поцеловал ее в щеку, дотянулся до полки, на которой лежали ключи от машины, и поторопил:
– Поедем, а то время идет. Скоро Егора забирать из школы, а мы хотели еще погулять.
Он сел за руль сам, повез ее в городской парк, где уже все было зелено от первой травы и только-только развернувшихся листьев на аккуратно постриженных деревьях. Кругом сидели молодые люди, парами или группами расположившись на прихваченных с собой пледах, а то и прямо на траве. Мамаши с колясками предпочитали лавочки, маленькие ребятишки носились по дорожкам и газонам. Марина с Хохлом сразу направились в самый отдаленный угол парка, в свою любимую беседку над рекой.
– Егор расстроится, что мы без него ездили, – задумчиво проговорила Коваль, прикуривая сигарету.
– Мы ему не скажем, – подмигнул Женька. – Нам так редко удается вместе побыть, вдвоем…
– Ой, не начинай! Помнится, я совсем недавно организовала тебе свидание вдвоем, так ухитрилась получить по лицу и выслушать все, что ты давно хотел, но стеснялся сказать, – усмехнулась она.
Хохол фыркнул:
– Да ты разве от большой любви ко мне это сделала? Ты ж ничего без собственной выгоды не устроишь, и та ночь в отеле не исключение. Ты ж меня развела, как мальчика.
– Ну, прости. – Марина пересела поближе, взяла его за руку и стянула кожаную автомобильную перчатку. – Терпеть не могу эти твои комплексы.
– Я себя неловко чувствую с тобой рядом.
– Чушь! Мне все равно. – Она прижалась щекой к руке. – Женька, а ведь это любовь…
– А то! – усмехнулся он, стряхивая с ее свитера какую-то нитку. – Только ты об этом ничего не знаешь, Маринка. Не сердись, ладно? Ты любишь только себя, всю жизнь одну себя. Не перебивай, я сейчас говорю, – он приложил к ее губам палец, предвосхищая ее ответ. – Это, наверное, нормально при том, какое у тебя было детство. Но с тобой так трудно, котенок, так трудно…
– Тогда зачем ты тащил меня через пол-Европы, чуть живую? – отведя его руку от своего лица, спросила Коваль. – Зачем тянул меня там, дома, когда можно было просто тихо ввести мне кое-что в капельницу? И Валерка прекрасно знал – что именно. Почему ты не сделал этого, если тебе так тяжело возле меня? Зачем тебе это все, а?
– Да затем, что люблю я тебя, сучка ты, – с горечью бросил Хохол. – Люблю так, что мозги набекрень.
– Прости…
Марина встала со скамьи и взяла лицо Женьки в ладони, заглянула в прищуренные глаза. Хохол не открыл ей ничего нового, все это они обсуждали много раз и до сегодняшнего дня, и Марина уже не обижалась на обвинения. Она прекрасно знала о своей неспособности любить кого-то, понимала, что Женька прав, обвиняя ее в черствости… Существовал только один человек, прощавший ей все, ничего не замечавший…
Коваль встряхнула волосами, отгоняя от себя призрак мужа:
– Женя… не надо, хватит. Мы хотели побыть вдвоем и опять все испортили.
– Я испортил? – уточнил Хохол.
– Нет – мы. Мы оба. Я тебя прошу, хватит…
– Да, все. Поедем за Егором.
Женька встал и потянул Марину за собой к выходу из парка. Она не сопротивлялась, шла за ним и чувствовала, как ей легко с этим человеком, как хочется подчиняться ему, идти за ним вот так, за руку, куда поведет. За Егором Малышевым не шла – а за Хохлом вот идет и мечтает, чтобы как можно дольше это длилось…
Они подъехали к школе как раз в тот момент, когда учителя вывели ребятишек из начальной школы во двор, чтобы попрощаться с ними на время каникул. Егор, увидев мать и отца, запрыгал и крикнул:
– Мамуля, я здесь!
Егор подбежал к матери и протянул ей листок, на котором были проставлены его оценки за первый школьный год. Балл был только высший, ничего другого, и это очень порадовало Марину. Протянув листок Хохлу, она многозначительно сказала:
– Думаю, Грег заслужил поощрение, правда? Такая успеваемость дорогого стоит.
– Согласен, – кивнул Женька. – Ну, что – сначала по маминым делам, а потом в торговый центр?
– Нет, – не согласилась Марина. – Сначала за подарками, потом по делам. А ты, – обернулась она к Егорке, – за это время должен придумать, что именно хочешь в подарок. Договорились?
Глазенки мальчика радостно засветились в предвкушении, он согласно кивнул и быстро забрался на заднее сиденье джипа. По дороге Марина позвонила в ресторан и попросила Энтони приготовить какой-нибудь особенный обед для Грега, и шеф-повар заверил, что уже знает, что именно это будет.
В ресторане Коваль сразу поднялась к себе в кабинет, зажгла спиртовку и принялась варить кофе. Хохол раздел Егорку, убрал в шкаф его курточку и рюкзак, подмигнул и предложил:
– Пока мама бумаги посмотрит, идем, скажем повару, что мы готовы обедать?
– Да, идем! – подпрыгнул мальчик, уцепляясь обеими руками за локоть Хохла. – Только давай сегодня на «украинскую» пойдем, хорошо? Мне там забор нравится.
«Забором» Егор называл плетень из прутьев, которым были декорированы стены «украинской» террасы, он придавал помещению вид хутора. Способствовали созданию атмосферы и большие подсолнухи, и как бы небрежно развешанные на высоких кольях глиняные горшки, даже вышитые полотенца. За оформлением интерьера в ресторане Марина всегда следила строго, подмечала малейшие несоответствия, искала книги, в которых можно было увидеть какие-то мелочи и интересные решения. В этом плане, конечно, ей была ближе Япония, которую она хорошо знала и которая отвечала ее внутреннему мироощущению. Но Женька был непреклонен:
– Нельзя потакать своим старым привычкам. Ты вспомни – Малыш научился курить сигары, чтобы не афишировать манеру держать сигарету в левой руке. А ты хватаешься за свою страсть к Японии, как за последнюю надежду на спасение.
– Женя, я так долго занималась этим, что оно стало частью меня, понимаешь? – пыталась объяснить Марина, но Хохол и слушать не хотел…
– Ничего, привыкнешь.
Просмотр бумаг не отнял много времени – управляющий свое дело знал и за рабочее место держался, а потому проблем не возникало. Марина выкурила сигарету и решила, что пора присоединиться к мужчинам.
Она вышла в зал и увидела, что Женька с Егором сидят за столиком у большого окна, оставив ей место в наименее освещаемом углу. Пристроив трость так, чтобы ее можно было сразу взять в руку, Марина села за стол и оглядела предложенные поваром блюда.
– Борщ… – простонала она, приподняв крышку керамического горшочка, стоявшего перед ней. – И, поди, опять с салом?
Женька хохотнул:
– Не забывай – у нас, хохлов, без сала за стол не садятся! А борщ с салом – это классика!
