Олег Рой - Галерея «Максим»
С той ночи Максим жаждал встречаться с ней хоть каждый день, но Лена сдерживала его пыл. После работы она возвращалась из кафе за полночь и такая усталая, что было не до любви – поскорее бы до подушки добраться. Затем подвернулась халтура – съемки в массовке фильма. Но основная причина, что греха таить, была не в ее занятости. Когда дело дошло до постели, Лена окончательно поняла, что Макса она не любит. И, занимаясь с ним сексом, чувствовала себя обманщицей и лицемеркой. А это очень противное чувство.
Сначала Лена уговаривала себя – мол, это со временем пройдет, она привяжется. Еще немного – и Максим станет для нее самым родным, самым близким на свете человеком. Но «это» не проходило, наоборот, только усиливалось. Близким человеком Макс не стал, а близкие отношения с ним и вовсе сделались в тягость. Каждый раз она буквально заставляла себя отвечать на его объятия и поцелуи, и это было невыносимо. К концу лета она уже начала избегать встреч под любым предлогом, свела их к минимуму и начало учебного года восприняла как дар судьбы. Слава тебе господи, теперь можно ничего не придумывать и не врать, теперь она действительно будет постоянно занята. Хотя бы дипломным спектаклем, пьесой Островского «Поздняя любовь», где ей дали большую и интересную роль Людмилы. Но эта роль – роль чистой, духовно прекрасной девушки, самоотверженно любящей, готовой ради этой любви на все, – ей никак не давалась. Возможно, потому, что самой Лене, хотя она была лишь немногим моложе своей героини, ни разу не довелось испытать такой любви. И к тому же постоянно мучила совесть. Лена понимала, что поступает по отношению к Максу крайне некрасиво. Бедный парень, он ведь до сих пор думает, что у них все хорошо! Нет, надо взять себя в руки, собраться и расставить все точки над «i», решила она как-то, возвращаясь домой после очередного тягостного свидания. И как можно мягче и деликатнее объяснить Максиму, что больше встречаться они не будут. Это будет тяжелый, неприятный для обоих разговор, но он необходим. И обязательно состоится как можно скорее.
* * *В результате он все-таки принял предложение Марины. Точнее, ее клиента, этого, как его там…
Разумеется, такое решение далось Илье нелегко. Но упрек Аллы: «Ты сидишь на моей шее!» стал последней каплей. Унизительно было чувствовать себя альфонсом… Ну, пусть не альфонсом, он ведь не платный любовник, а законный муж – пусть, какое бы слово подобрать… трутнем, вот. Все равно противно. Гораздо более противно, чем слетать в Испанию и показать какому-то толстосуму свои картины. Авось он хоть одну картину да купит – тогда не только поездка окупится с лихвой, но и можно будет безбедно жить как минимум несколько месяцев, не думая о хлебе насущном.
К его удивлению, Марина восприняла его сообщение без обычной своей иронии. Никаких подколок и язвительных замечаний. Просто обрадовалась – и все.
Когда он увидел своего директора у стойки регистрации, то был чрезвычайно удивлен – вот что делает с человеком любовь! Маринка преобразилась до невозможности: надела фисташкового цвета костюм, отлично подчеркивающий ее фигуру, покрасилась, изменила прическу – теперь у нее был не редкий пучок заколотых сзади волос, а каштановые локоны, опускающиеся чуть ниже ушей. И, что еще больше изумило Илью, на ней не было очков. Это-то при ее зрении минус три с половиной! Он был так удивлен, что вместо приветствия показал на ее глаза и спросил:
– А… где?.. Как же ты без этого?
Но внутренне Маринка ничуть не изменилась, поэтому ответила в привычной своей манере:
– Во-первых, здравствуй, Емельянов! Во-вторых, «это» называется очки. И без «этого» я прекрасно справлюсь, потому что купила линзы.
Услышав знакомые издевательские нотки, Илья пришел в себя и сделал подруге комплимент:
– Выглядишь потрясающе!
– Спасибо! – как-то равнодушно, точно по-мужски, ответила Марина.
– Это твой новый тебя надоумил стиль поменять? – поинтересовался Илья.
– Нет, я сама… Но ему тоже понравилось, – ответила она и перевела разговор на другую тему. – Документы не забыл? Доставай! Нам с тобой главное – таможню пройти с твоими картинами. Чтобы не подумали, будто мы Третьяковку ограбили и теперь драпаем с похищенным за границу.
Долетели всего за четыре с половиной часа. Илья даже не успел устать в полете, а приятный женский голос уже объявил о готовности к посадке в аэропорту Барселоны. Выйдя из самолета, Илья глотнул теплого испанского, точнее, каталонского воздуха и, жмурясь, поглядел в небо. Солнце жарило так, точно стоял не октябрь, а июль.
Через полчаса они уже были в отеле Ситгеза, старинного каталонского городка. В целях экономии Марина сняла не два отдельных номера, а один двухкомнатный, состоящий из спальни и гостиной, в которой имелся удобный раскладной диван.
– Я, как женщина и организационный центр нашего предприятия, вполне заслуживаю такого ложа, – заявила она, пробуя на мягкость роскошную кровать, украшенную чем-то вроде стилизованного балдахина. – А с тебя и диванчика хватит, правда, Емельянов?
– Конечно… – рассеянно сказал Илья. Не все ли равно, на чем спать две, ну, максимум, три ночи? Тем более что через большое, доходящее до самого пола окно гостиной открывался чудеснейший вид на море.
– Завтрашний и послезавтрашний дни мы с тобой посвятим городу, – громко вещала Марина из спальни, где переодевалась и приводила себя в порядок после дороги. – Хотя городишко маленький, но тут есть что посмотреть. Исторический центр, художественная галерея, дома-музеи нескольких живописцев… Тебе здесь понравится.
– Уже понравилось, – отвечал Илья, не отрывая взгляда от окна.
– Ну вот и чудесно. Но все развлечения потом, а дело – прежде всего. Ты готов?
– Как пионер.
– Ну тогда пошли. Стой! Куда? Картины возьми, горе ты мое…
Дом Агафонова, разумеется, оказался роскошным. Трехэтажный, расположенный на ступенчатой террасе «каскадом», как выразилась Марина, весь утопающий в цветах, с роскошным садом и большим бассейном, он был удачно повернут к солнцу таким образом, что все его веранды, и застекленные, и открытые, были одновременно и хорошо освещены и защищены от палящего зноя.
– Молодец архитектор, – не удержался от комплимента Илья.
– Смотри и учись, Емельянов, – заметила Марина, направляясь к дому. – Будешь хорошо себя вести и слушаться меня, тоже заработаешь себе на такой домик. Ну что встал? Идем, нас уже ждут.
Клиент Илье сразу не понравился. Очень не любил он таких вот толстяков, располневших не от избытка здоровья (или, наоборот, от его недостатка), а от избытка сытости, прямо говоря – зажравшихся. Но деваться было некуда, показать свою антипатию он не мог. Поэтому пришлось вежливо бродить с хозяином по комнатам и слушать его пространный монолог о том, как ему нравится этот дом. Добираться сюда почти столько же, сколько до Подмосковья по пробкам, зато климат ни в какое сравнение не идет с российским. Да что там климат! А менталитет, а сервис, а уровень жизни, а люди! Это вам не наша деревня Гадюкино… В последнее время к нему, Агафонову, часто приезжают гости, и нужно обустроить дом так, чтобы люди с самыми разными вкусами находили здесь уголок для себя. Вот ему и пришла в голову замечательная идея – развесить по всему дому картины самых разных художников, совершенно непохожих стилей и направлений. Это и его охарактеризует как человека художественно развитого, и, опять же, с произведениями искусства вид особняка будет гораздо респектабельнее. Но покупать абы что не хочется, хоть средства и позволяют. Пусть уж художники сами прилетают со своими творениями, а он, приставив полотно к стенке, поймет – уместно здесь это произведение или нет…
Емельянову и его директору он назначил встречу на девять вечера – именно в вечернее время у него собираются гости, а значит, и картины надо выбирать ближе к ночи, при соответственном освещении.
Как унизительно, как паршиво чувствовал себя Илья, когда этот лоснящийся тип с маслеными глазками доставал одну за другой его работы и, приставляя к стене, оклеенной обоями с шелкографией (по мнению художника – безвкусные и никак не сочетающиеся с интерьером), отрицательно качал головой. «Камилла» и «Осенний пейзаж» отпали сразу же. Уж неизвестно, о чем договаривалась с ним Марина, но было понятно, что брать их Агафонов не собирается. Он то так, то сяк рассматривал «Пиковую даму», вертел-крутил «Подснежник», а потом со вздохом положил туда же, куда раньше попали «Камилла» с «Пейзажем».
– Михаил Иванович, мы же с вами на те две договаривались, – возразила было Марина, но хозяин дома перебил ее:
– Да, договаривались, помню. Только на фотографиях они совсем не так выглядят. Там мне больше понравилось. А тут рассмотрел – не подходят.
Илья готов был провалиться сквозь землю. Какая нелепая ситуация! Ведь как чувствовал – не соглашался на этот визит! Хорошо, хоть Маринка сама с ним приехала. А то потом свалила бы все на него – типа, не умеет с людьми разговаривать. Он сразу же подумал и об Алле – а что он ей скажет? Ведь ехал за деньгами, а в итоге…
