Евгения Горская - Мой дом – чужая крепость
– Не возражаю, конечно. Тоня…
– Спасибо, Дима, – невежливо перебила она, торопясь к компьютеру.
Бабушка все медицинские новинки отслеживала, до сих пор покупала специальную медицинскую литературу, а компьютером пользоваться так и не научилась. Тоня подозревала, что она просто не может признать, что дочери и внучки хоть в чем-то разбираются лучше ее, поэтому разговоров о современном доступе к информации словно и не замечала.
Тоня уже одевалась, когда позвонила сестра.
– Я была у дяди Гоши, – доложила Даша. – В театр он ходил с соседкой, нам это ничем не грозит. Тьфу, тьфу, тьфу.
– Пусть ходит с кем хочет, – перебила ее Тоня. – Ты лучше меня послушай. У деда есть сестра Вера, и эта сестра до сих пор перед памятными датами кладет цветы на его могилу.
– Что?! – ахнула Даша. – Откуда ты знаешь?
– От мамы. После смерти деда тетка Вера все связи с нашей семьей оборвала, квартиру поменяла, никого из нас знать не хочет.
– А откуда тетя Лена знает, что цветы кладет эта Вера? Она ее видела?
– Мама предполагает, что это Вера. Больше некому.
– Дела… – задумалась Даша. – Ладно, пока.
Сестра отключилась. Тоня оделась, вышла, спустилась в метро.
Когда-то бабушкин дом поражал богатством широких лестниц, лепниной потолков. Квартиру здесь получил еще прадед, которого Тоня никогда не видела. Сейчас пошла мода на совсем другое жилье, и в доме жили почти одни старики.
– Я же сказала тебе, что можно приехать вечером, – недовольно проговорила бабушка, отпирая Тоне дверь.
– У меня много отгулов, – объяснила Тоня. – Я хочу с нового года место работы поменять, они все равно пропадут.
– Поменять работу? – Зоя Степановна строго посмотрела на Тоню. – Зачем? Что за манера скакать с места на место?
Тоня не скакала с места на место, она собиралась менять работу впервые, и бабушка отлично это знала.
– У меня будет должность выше. Зарплата побольше. И работа интереснее. – Внучка вовсе не верила в сказанное, но аргумент был бабушке понятен.
– Раздевайся, – Зоя Степановна отступила в глубь заставленного книгами коридора.
– Бабушка… – Тоне очень хотелось спросить про тетю Веру, но она не рискнула. Остановилась перед большой фотографией деда в генеральской форме. – Дедушка часто носил мундир? Мы с Дашей мало что про него знаем.
– Что за праздное любопытство, Антонина! Я от тебя этого не ожидала, – недовольно поджала губы Зоя Степановна.
Тоня вовсе не считала свое любопытство праздным, но спорить с бабушкой опять-таки не рискнула.
– Твои предки были талантливыми и образованными людьми. Ты должна гордиться своей семьей.
– Я горжусь, – покорно согласилась Тоня, протягивая ей файловую папку с описанием нового медицинского препарата. Как же она жила с дедом, если и в молодости была такой же?
– Садись. – Зоя Степановна опустилась в кресло, кивнув Тоне на стоящий рядом стул. – Я хочу тебе кое-что сообщить. Дарья уже знает. Я завещаю свою квартиру и все свое имущество вам, моим внучкам, тебе и Дарье. Я поступаю так, потому что считаю моих дочерей недостойными памяти их отца. Елена вышла замуж вопреки моей воле и сразу после смерти Александра. Я считаю это недопустимым. Она не имеет права на наследство.
Тоня молчала, она любила родителей и считала их брак на редкость удачным.
– Она вышла замуж за человека, не способного обеспечить семью…
Это было правдой и неправдой. Папа отличный специалист, имеющий множество научных статей и изобретений, и сейчас очень прилично зарабатывает, родители даже приобрели ей квартиру, правда, путем обмена с доплатой. Но в перестройку их семье пришлось несладко, это верно.
– Твой дед никогда не одобрил бы их брака.
А вот в этом Тоня была вовсе не уверена.
– Татьяна же… Иметь троих мужей возмутительно для женщины! Это просто безнравственно, она превратилась в содержанку и вычеркнула себя из членов нашей семьи.
Как же они жили с дедом, если бабушка и в молодости была такой же?
– Я хочу, чтобы ты знала о моем решении и отнеслась к этому серьезно. Вы с Дарьей должны сохранить традиции нашей семьи, воспитывать своих детей умными и интеллигентными людьми.
Тоня слушала бабушку и отчаянно ее жалела. У нее почти не было подруг, с соседями она только здоровалась, дочери и внучки навещали ее нечасто, дядя Гоша тоже. А когда навещали, особой радости Зоя Степановна не выказывала, вот как сейчас.
Как же она живет в полном одиночестве?
Очень хотелось спросить про тетю Веру, но об этом нечего было и думать.
Поцеловав холодную морщинистую щеку, Тоня дождалась лифта и, выходя из подъезда, столкнулась в дверях с пожилой женщиной.
– Тонечка! – обрадовалась та.
– Галина Сергеевна! – узнала Тоня.
Галина Сергеевна была бабушкиной соседкой, учительницей мамы и тети Тани, потом директором школы. Мама часто ее навещала на День учителя и иногда брала с собой Тоню. Навещая бабушку, Тоня изредка встречала Галину Сергеевну, с радостью и удовольствием беседовала с ней ни о чем.
– Галина Сергеевна, вы давно живете в этом доме?
– Всю жизнь, – засмеялась старая учительница.
– А дедушку моего вы хорошо знали?
– Конечно. Мы же учились в одной школе и играли в одном дворе. Почему ты вдруг заинтересовалась своим дедом?
– Сама не знаю.
– Пойдем ко мне домой, – пригласила Галина Сергеевна. – У меня и фотографии есть. Пойдем, не здесь же стоять. Чайку попьем.
Бабушка чаю Тоне не предложила.
Тоня отключилась. Колосов повертел телефон в руках, бросил его на заваленный бумагами стол. Ему никак нельзя оставаться без Тони. Он пропадет без нее, нужно только ей это объяснить.
Ночью он почти не спал, ворочался, стараясь не разбудить Асю, под утро поплелся на кухню, долго пил кофе. Услышав шум – Ася встала, – быстро оделся и, чмокнув жену в щечку, несмотря на мороз, пошел на работу пешком, а потом неотрывно наблюдал из окна за входом в институт.
Желание увидеть Тоню стало нестерпимым. Колосов запер кабинет, прошел мимо охраны, спустился в метро.
Тоня вышла из подъезда, когда он входил во двор. Дом можно было обойти с двух сторон, она быстро направилась в другую, противоположную. Он уже собрался окликнуть ее и догнать, когда заметил припаркованную за углом дома собственную машину.
Тоня скрылась за заснеженными ветками растущего вдоль дома кустарника, а он тупо и молча наблюдал, как жена, выбравшись из «Хонды», направилась к Тониному подъезду. Он нагнал ее, когда она уже нажимала кнопки домофона.
– Что ты здесь делаешь? – Колосов еще не предполагал ничего кошмарного, он действительно не понимал, что делает здесь Ася.
Она отступила назад, испуганно замерла, пряча от него глаза.
– Ася, почему ты здесь?
Она попыталась убрать за спину конверт, который держала в руке. Колосов выхватил его, в нем оказались фотографии женщины и ребенка.
– Что это?
– Митя, я ни в чем не виновата!
Тоня спрашивала его про машину. Заметила Асю у своего дома? Что, черт возьми, происходит?!
Стоять у чужого подъезда было глупо и нелепо. Колосов двумя пальцами взял жену за плечо, подтолкнул к машине. Он видел ее каждый день на протяжении многих лет, но только сейчас заметил, что след от проколотого когда-то носа виден до сих пор.
– Залезай, – кивнул он, не глядя на жену.
Она покорно полезла в салон. Колосов сел за руль, посмотрел по сторонам, мягко выехал из двора. За всю дорогу до дома он ни разу на Асю не посмотрел, но чувствовал, как она наполняется страхом, и от этого сам тоже наполнялся страхом и ненавистью к жене.
Остановив машину у собственного дома, он молча пошел к подъезду, открыл дверь, по привычке едва не пропустив жену вперед, но не сделал этого, потом остановился, дожидаясь лифта. Ася покорно плелась за ним, покорно вошла в лифт, потом в квартиру.
– Рассказывай!
Колосов повесил пуховик. Ася тоже скинула шубку, робко на него глядя. Шубу жены Колосов вешать не стал, обошел несчастную Асю, прошел в комнату и уселся на диван.
Ася еще какое-то время возилась в прихожей, Колосов ее не торопил, ждал, закинув руки за голову, и не сразу на нее посмотрел, когда она наконец перед ним появилась.
– Ну рассказывай, рассказывай, – кивнул он. – Только не вздумай врать, я все проверю.
Она виновато смотрела, смахнула одинокую слезинку и молчала, кусая губы. Колосов, медленно поднявшись, подошел, посмотрел на нее секунду-другую и наотмашь ударил ладонью по лицу. Старался бить не сильно, но щека у жены мгновенно покраснела, она прижала к ней руку, отшатнулась.
– Я слушаю!
– Митя…
– Я слушаю.
– Я случайно встретила одну женщину… Понимаешь, у нее сын, но это не ее ребенок…
Она говорила, и с каждым ее словом его все больше заполнял тоскливый ужас, превращаясь в безнадежную панику.
Квартира у Галины Сергеевны была небольшая, гораздо меньше, чем у бабушки, и очень уютная.
