Юлия Вознесенская - Русалка в бассейне
– Но полиция может их заподозрить в убийстве княгини Кето, неужели вы не понимаете? Та выгнала их в одночасье, без предупреждения, и это известно всем!
– Кому – всем?
– Сиделке Еве, племяннику Георгию… Да мало ли еще кому! Хотя бы той же баронессе Ханнелоре фон Ляйбниц и ее гостям!
– Милая моя Анна, полиция по долгу службы должна подозревать всех, включая баронессу и ее гостей, а также вас и бабушку Нину. И это единственный правильный подход к расследованию преступления.
– Неужели и вы способны подозревать бабушку Нину? – с недоверчивой улыбкой спросила Анна.
– Конечно! У старой княгини есть мотив: невестка выгнала из дома всех слуг, а для княгини Нины это были не слуги, а друзья, скрасившие ее одиночество. Княгиня Кето лишила свекровь единственных праздников – ваших «четвергов».
– Но бабушка Нина вообще не спускается вниз по лестнице, это всем известно!
– Обычно – да. Но однажды в гневе она сумела это сделать, вы сами мне рассказывали! Это было, когда княгиня Кето хотела и вас выставить из дома.
– Да, было такое. Она каким-то образом спустилась вниз и заявила, что покинет дом вместе со мной.
– Вот видите!
– Бабушка Нина способна на подвиг, но она не способна задушить даже цыпленка!
– По моральным соображениям?
– Не только! Да у нее просто не хватит на это сил, у нее ручки слабые как былинки! А чтобы задушить человека нужны сильные мужские руки.
– Или руки сильной женщины.
– Как у меня, например? – И Анна выставила вперед свои руки, сжав их в кулаки: руки и вправду были сильные на вид.
– Да, вроде ваших, – кивнула Апраксина. – Ну что ж, я помогу вам, Анна. Вам и бабушке Нине. Я поговорю с инспектором Миллером, и мы с ним приложим все усилия, чтобы найти настоящего убийцу и найти его скоро: это единственный способ уберечь ваших друзей. Но не от розыска! Искать их все равно будут и обязательно найдут.
– Так что же делать, Елизавета Николаевна? Неужели нет никакого выхода?
– Есть. И очень простой. Вы должны сообщить им об убийстве княгини Кето, а они должны сами явиться в полицию и заявить, что они жили в ее доме и покинули его незадолго до ее смерти. И о четверговом вечере у княгини Нины они обязательно должны сами все рассказать полиции. Только так, ничего не скрывая, поддерживая показания и алиби друг друга, вы можете друг друга защитить.
– Может быть… Я подумаю… Но как мне их найти?
– Не знаю. Номер машины, на которой они приехали, вы, конечно, не запомнили?
– Нет.
– А ресторан, куда Эльжбету взяли работать ночной судомойкой?
– Тоже нет…
– Она там работала раньше?
– Да.
– Она никогда о нем ничего не рассказывала?
– Что-то она говорила! Какая-то там была особая специфика… Нет, не помню… Мне надо сосредоточиться и подумать, и тогда я обязательно вспомню!
– А когда вспомните – позвоните мне. И помните – никакой партизанщины!
– Хорошо, вы меня убедили, – сказала Анна, поднимаясь. – Господи, как там моя бабушка Нина? Я уже больше двух часов отсутствую!
– Да, еще один вопрос. В каких отношениях с княгиней Кето был ее племянник Георгий? И вообще, что он за человек?
– Георгий? – переспросила Анна. – Ну, он постоянно навещал княгиню, угождал ей, то есть вел себя как примерный родственник старой дамы: ухаживал, подушечки поправлял и все такое… А в общем, я не много знаю о жизни на первом этаже дома.
– Я так и думала.
– Елизавета Николаевна, а в какое время вам лучше звонить, если я вдруг соображу, как разыскать наших ребят?
– В любое время дня и ночи! А сейчас давайте-ка я отвезу вас на Восточный вокзал, чтобы вы поскорее добрались до Блаукирхена…
Анна позвонила в эту же ночь.
– Елизавета Николаевна, я вспомнила! Эльжбета говорила, что больше всего посуды приходится утром, когда приходят первые поезда, а электрички еще не ходят!
– Значит, это скорее всего один из ресторанов на Главном вокзале – вот с него и начнем!
Глава 10
Как и следовало ожидать, старший инспектор криминального отдела полиции Блаукирхена Руперт Кранц весьма обрадовался, что к делу об убийстве княгини Махарадзе, известной жительницы города, подключилась «русская группа» из Мюнхена в лице старшего инспектора Рудольфа Миллера и консультанта-переводчика графини Елизаветы Апраксиной. Инспектор Миллер явился на встречу с коллегами не только в сопровождении «русского консультанта», но и с тремя новыми свидетелями по делу, бывшими слугами из дома Махарадзе.
С понедельника начались вызовы и допросы лиц, так или иначе связанных с покойной княгиней. Допрашивали их в полиции Блаукирхена, назначив время с интервалами в час.
В восемь тридцать явился племянник княгини Георгий Бараташвили и с порога заявил инспектору Миллеру, что плохо владеет немецким языком, хорошо говорит лишь на грузинском и требует предоставить ему переводчика.
– А как давно вы живете в Германии? – спросил его инспектор Миллер.
– Всего пять лет.
– Где вы работаете?
– Я безработный и получаю пособие.
– Почему же вы не учите немецкий язык, если выбрали для эмиграции эту страну? Вам должны представить бесплатные курсы языка.
– Я не выбирал Германию! – гордо ответил молодой человек. – Я в изгнании, а не в эмиграции! Я получил здесь политическое убежище!
– А вы знаете кого-нибудь из советских эмигрантов, кто бы его не получил? – поинтересовался инспектор, рассматривая документы Бараташвили.
Бараташвили не ответил.
– Почему вы не отвечаете?
– Я плохо понял ваш вопрос. К сожалению, я лишен возможности отвечать вам до тех пор, пока вы не пригласите грузинского переводчика, – сказав это, Георгий Бараташвили поднялся и поклонился, собираясь удалиться. Но его остановила Апраксина.
– Гамарджоба, батоно! – заявила она, поднимаясь с места и направляясь к нему с протянутой для рукопожатия рукой. – Я есть ваш грузинский переводчик!
Инспектор Миллер и Георгий Бараташвили оба окаменели от удивления. Апраксина взяла обеими руками руку Георгия Бараташвили и энергично потрясла ее.
– Ну что же вы стоите? – перешла она на немецкий. – Садитесь и начнем все сначала.
– Да, понимаю. Но отвечать я буду только по-грузински! – сказал Бараташвили и уселся с гордым видом, как орел на скалу. Затем он заявил по-грузински, что готов рассказать, как и почему оказался в Германии. – Переведите инспектору и постарайтесь сохранить своеобразие моего языка! Иначе я вынужден буду требовать другого переводчика.
– Как скажете! – Она повернулась к Миллеру и, прикрыв глаза, произнесла нараспев: – Господин Бараташвили сказал: «Я вам поведаю, почтеннейший батоно, как занесло меня во время оно в сию гостеприимную сию страну, то есть в Германию, зачем и почему».
Инспектор кивнул.
Бараташвили продолжил по-грузински, что он знал о наличии родственников в Германии и поэтому выбрал ее страной для постоянного жительства.
Апраксина на минуту задумалась, а затем перевела на немецкий, опять же нараспев и в рифму:
– Господин Бараташвили говорит: «У нас в роду все князи и княгини; я с детства слышал о княгине Нине и встретиться, конечно, с ней мечтал: я эмигрировал – и перед ней предстал!»
Бараташвили на миг снова опешил, но, увидев, что инспектор записывает за ней как ни в чем не бывало, собрался и стал ждать следующего вопроса.
– В каких отношениях вы были с покойной княгиней Кето, вашей теткой?
Бараташвили ответил, что она встретила его гостеприимно как родственника, они сразу стали близкими людьми, как это принято в грузинских семьях.
Апраксина гортанно произнесла:
– «Она мне стала как родная мать! Но надо знать, чтоб это понимать: грузины ценят родственную честь; в веках так было и сейчас так есть!»
– Что за чушь вы городите? – возмутился Бараташвили. – Что это за перевод? Почему вы все время говорите в рифму и таким нелепым стилем?
– «Нелепым стилем»? – возмутилась Апраксина, переходя на русский. – И это мне говорите вы, грузинский князь, как вы тут изволили намекнуть? Мне – переводчице бессмертного «Витязя в тигровой шкуре» несравненного Шота Руставели?!
– О! Тогда примите мои извинения! – почтительно склонил перед нею горбоносую голову Бараташвили. – Но все-таки нельзя ли переводить как-нибудь попроще, ну хотя бы не стихами? Я не хочу, чтобы инспектор принял меня за идиота.
– В таком случае, говорите по-русски. Уж им-то мы оба владеем одинаково хорошо!
– Ладно уж… Пусть будет русский.
– Вот и отлично. Итак, расскажите нам все о себе: где и когда вы родились, кем и где работали в Советском Союзе?
– Я предвидел все эти вопросы и принес с собою копию анкеты, которую заполнял, когда подавал прошение о предоставлении мне политического убежища. – Он широким жестом выложил на стол перед инспектором несколько листов анкеты и снова уселся на стуле, уперев ладони в широко расставленные колени – в этой позе, со вздернутыми вверх острыми плечами, снова удивительно напоминая гордого горного орла, сидящего на краю скалы. Впечатление немного портила кудрявая челка, спадавшая на его смуглый лоб, но что делать – сейчас все носили такие…
