Владимир Бацалев - Кегельбан для безруких, Запись актов гражданского состояния
-- Положено по фондам -- значит, дадут,-- насупившись, сказал Сусанин.
-- Кукиш с маслом вам дадут!.. А может, и дадут... в конце декабря. Вот и печатайте, если успеете.
-- Я тоже работаю на совесть и тоже с трудом живу без долгов. Но вместо того, чтобы воровать, я думаю, почему так дешев мой труд?
-- А я не знаю, что такое долги. Могу вам взаймы дать... Раздался звонок.
-- Это жена,-- не угадал Сусанин.
На пороге стояла очень красивая девушка, которая, судя по одежде, не умела выбирать наряды к своему лицу и своей фигуре. ("Или не могла?" -подумал Подряников.) Девушка улыбалась, словно за дверью ей сделали что-то приятное, и в руках держала штаны. Звали ее Марина, а штаны были Сусанина
-- Адам,-- сказала Марина,-- вчера ты ночевал у нас а ушел без штанов на работу. А сегодня ты ушел из дома и опять налегке. Ну, куда такое годится!
Сусанин повесил хохлатую голову, как набедокуривший ребенок. Казалось, он готов просить прощения или хоть всхлипнуть в осознание содеянного.
-- Я получил бы десять ударов палкой, если бы решился натягивать штаны вблизи Фрикаделины.
Саша сказал:
-- Проходите,-- от одного вида девушки Подряников стал похож на быка, которого привели на случку. Он достал из баула бутылку коньяка, а к ней -три рюмки из ящика.-- За знакомство!
-- Уже весь дом знает, что ты два дня забываешь надеть штаны
-- Наверное, объявят выговор по партийной линии за аморальное поведение,-- сказал Саша,-- если народ возмутится...
-- Вообразим, что ничего не было,-- сказал Сусанин тоном директора, заканчивающего прения подчиненных.
Опять раздался звонок.
-- Это уж точно Фрикаделина,-- опять не угадал Сусанин. Когда Подряников открыл дверь, за ней никого не было.
Из других дверей на этаже тоже высовывались головы. А по лестнице, спотыкаясь на каждой ступеньке, скакал постепенно деградирующий бас:
-- И-!
-дем-!
-те-!
-бить-!
-сле-!
-ca-!
-ря-!
-- Кого-то собираются бить,-- сказал Саша.
-- Слесаря-сантехника Бутылки. -- Небось, опять предал Домсовет, -решил Адам. -- Спасу его последний раз от расправы. -- И, надев штаны, он ушел.
Подряников налил коньяк.
-- Присаживайтесь,-- сел сам, похлопал место рядом с собой и протянул девушке рюмку.-- Я только сегодня вселился в этот лом и вот уже стал участником нескольких курьезов.
-- Каких курьезов? -- улыбнулась Марина.-- Обычное дело. До свидания.
-- Подождите? Вы идете смотреть, как бьют слесаря? Я с вами. Скажите, почему он предал Домсовет?
-- Я иду домой,-- улыбнулась Марина.-- Чего я там не видела?
-- Посидите еще,-- он схватил ее за подол халата,-- вернется ваш .. этот... возлюбленный, что ли? -- а вас нет.
Но в дверях уже оказался молодой человек, который кривил губы, глядя на Подряникова.
-- Вот мой возлюбленный -- Иван,-- улыбнулась Марина, и они ушли в обнимку.
Саша некоторое время сидел, уставив взор на тапочки, еще не высохшие от пролитого чая.
-- Эта девушка моя,-- вдруг сказал он и выбежал из квартиры.
На лестничной клетке стоял лысый толстый человечек -- Сашин начальник на работе и председатель Домсовета в быту -- Клавдий Иванович Сплю. Раскладывая на слоги каждое слово, он говорил Фрикаделине гадости о супруге. Он предлагал помощь Домсовета и требовал писать жалобы во все инстанции.
-- В какой квартире живут Марина и Иван? -- на бегу спросил Саша.
-- В-семь-де-сят-вто-рой, -- ответил Сплю, -но-вы-не-дол-жны-ту-да-хо...
-- Завтра доскажете,-- бросил Подряников и умчался наверх.
Дверь в 72-ю не имела видимых следов замка. Саша звонил-звонил, стучал-стучал и, не дождавшись ответа, вошел своевольно. На кровати сидел помятый отрезвевший сантехник и, прижимая ладони к щекам и всхлипывая, тихонечко матерился. Марина гладила его по голове. Сусанин и Иван стояли без дела. На Подряникова никто не обратил внимания, вернее, посмотрели так, словно он жил в этой квартире и вот вернулся с вечерней прогулки.
-- На лестнице Сплю говорит вашей жене про вас черт-те что,-- сказал Саша Сусанину.
-- Ну что с дедушки Клавы возьмешь, кроме?.. На него даже обидеться нельзя,-- ответил Адам.-- А вы -- ябеда.
-- Вот что,-- сказал Подряников,-- я хотел бы справить что-то вроде новоселья. Пойдемте все ко мне пить кофе с коньяком.
Бутылки размазал рукавом влагу по лицу:
-- Выпить я всегда рад.
-- Тащите ваш кофе сюда,-- сказал Сусанин.-- Мы не вернемся в оккупированную квартиру.
-- Хорошо,-- сказал Саша.-- Марина, вы мне не поможете?
-- Ты что? Дистрофик? Банку кофе один не дотащишь? -- спросил Иван.
-- Я хотел, чтобы Марина помогла сварить кофе.
-- У вас есть гитара? -- спросил Сусанин.
-- Есть.
-- Захватите и ее: я хочу петь.
Подряников мухой слетал туда-обратно (слесарь едва успел икнуть второй раз) и, не отдышавшись, с порога попросил объяснить ему, что такое Домсовет. Все вопросы он направлял Сусанину, потому что остальные старались повернуться к нему спиной или боком.
-- Обратитесь к Сплю,-- посоветовал Адам.
-- Но он почти не умеет говорить!
-- Домсовет -- это принудительное содружество активных и пассивных идиотов под одной крышей,-- объяснил Адам.
-- А почему это содружество распускает кулаки? -- ее унимался Подряников, как будто за слесарем наступала его очередь.-- В силу своего идиотизма?
-- Т-с-с-с! -- сказал Сусанин,-- активисты услышат. Стены-то картонные и домик карточный. А у нас тут полуподпольный штаб конъюнктивных идиотов.
-- Но все-таки, почему? -- прошептал Подряников.
-- Чтобы ответить на этот вопрос, надо рассказывать всю историю Домсовета и роль в ней слесаря-сантехника Бутылки -- личности легендарной, греческого происхождения,-- при этом Сусанин взял Бутылки за подбородок.
-- Иык! -- сделал горлом слесарь.
-- Впрочем, эллинскую кровь из него клопы уже высосали.-- Адам сел на кровать, стукнул Бутылки по спине кулаком и начал рассказывать.-- Итак, виновником создания Домсовета оказался винный магазин, пристроенный к нашему дому. Сами понимаете: чтобы распить бутылочку-другую, не стоит тащить двух случайных друзей к себе домой. Для этого существуют чудесные скверы и не менее чудесные подьезды. Но у ближайшего сквера, как назло, находится отделение милиции, а от него рукой подать до вытрезвителя, поэтому алкоголики облюбовали наш подъезд как распивочный рай и на случай: если еще приспичит -- недолго бежать. Были времена, когда в каждом пролете стояла группа лиц, и один из группы держал стакан и бутылку. Лестничные клетки были усеяны битым стеклом, окурками, плевками. Жильцы ходили возбужденные, а матерные перебранки ежедневно заканчивались дракой. Не боялся алкашей до поры до времени один Югин, потому что держал возле двери цепного пса в конуре, тот самый И ван дер Югин, жилплощадь которого вы узурпировали...
-- Она ему не понадобится. Его посадят в тюрьму или в сумасшедший дом, как только поймают,-- сказал Саша,
Сусанин усмехнулся:
-- Югина не поймают. Он переоделся грудным ребенком и скрывается в родильном доме. А если за ним придут, мы перепрячем Югина в детский дом, или я усыновлю его под псевдонимом. В конце концов, он наш друг, и того Цербера, которого алкоголики споили насмерть, подарил ему я... Но это -- другой разговор. Вернемся к пропойцам, все более распоясывавшимся, все обильнее окроплявшим места пьянок самым постыдным образом. Даже в сортире "Незабудки" запах мочи не бывает такой резкий, какой стойко удерживался в подъезде. И вот тогда нынешний костяк Домсовета, состоящий из майора...
-- Какого майора?
-- Майора в отставке Клавдия Ивановича Сплю. Вы же его знаете? Так вот: из майора, вдовствующей санитарки леса Анны Петровны и пенсионера Толика, которого все зовут Столик за то, что он -- скороспелый пенсионер. Этот костяк, вняв моим советам, решил закрыть входную дверь. Был послан герольд по квартирам с приказом собрать жильцов у подъезда. Там постановили: врезать замок и поручить Сплю изготовление ста девяноста дубликатов ключа. Вот тут-то проявил ревизионизм и уход от линии подъезда наш Бутылки: тех, кто наливал ему полстакана и оставлял пустую посуду, он приглашал в подъезд. За ревизионизм Бутылки был бит и лишен права самостоятельного входа в дом, и, оставшись без винной ренты, сильно загоревал и перед алкоголиками поклялся отомстить. Не прошло двух дней, как во всех туалетах в бачках булькал кипяток. Гадить приходилось стоя, как в древнем Египте, потому что сесть на раскаленный унитаз никто не решался. Слесарь был повторно бит и заперт в сортире. Я сам принят и той акции участие. В толь из-под двери валил пар. Бутылки рыдал и молил о прощении. Когда его выпустили, он был похож на совхозный помидор. Он капитулировал, а домовая общественность на радостях, на взлете активности решила создать подъездный сонет и дать ему всевозможные права без обязанностей. Местом заседаний костяк Домсовета выбрал подвал, в котором процветал склад винного магазина, и бросился в бумажную борьбу за подвал, и опять вышел победителем, сплоченный, как ком снега после дождя. Пенсионеры покрасили добычу, соорудили какое-то подобие сцены и трибуны, Столик притащил с помойки столик для президиума, а Сплю собрал со всех жильцов по три рубля и откуда-то приволок стулья. Старые, но сидеть на них можно...
