Огаст Дерлет - Фарфоровый домик
— Действительно, — бросил Бэнкрофт.
Понс вновь повернулся к фарфоровому домику.
— Если можно, я хотел бы прихватить эту вешицу к себе на Прэд-стрит. — Он взял в руки коробочку с пастилками. — И вот это.
Бэнкрофт посмотрел на него так, как если бы у него не оставалось сомнений в том, что Понс утратил рассудок.
— Костяной[3] фарфор, — произнес Понс с тенью улыбки на лице. — Домик изготовлен в Стаффордшире, я бы сказал — в начале девятнадцатого столетия. Этот прозрачный фарфор способен вынести удивительно сильный нагрев.
— Ради бога, избавь меня от лекций, — ледяным тоном произнес Бэнкрофт. — Бери.
Понс сухо поблагодарил его, опустил коробочку с пастилками в карман и передал мне фарфоровый домик.
— Будьте осторожны с ним, Паркер. Исследуем на досуге в нашей квартире 7В. — Он вновь повернулся к брату. — Сэр Рэндольф жил в одиночестве. Конечно, у него были слуги?
— Дважды в неделю убрать в доме приходила миссис Клаудиа Мелтон, — ответил Бэнкрофт. — Днем здесь находился слуга, Уилл Дэвинсон. Он готовил трапезы сэру Рэндольфу и был привратником. Он здесь, если ты хочешь допросить его. И в таком случае не станем медлить с этим.
Бэнкрофт дал знак констеблю, стоявшему у порога, и тот повел нас из комнаты в заднюю часть дома. В комнате, использовавшейся в качестве кухни и помещения для завтрака, находился мужчина средних лет, который, заметив нас, немедленно вскочил, прищелкнув каблуками, и выпрямился как деревяшка.
— Мистер Дэвинсон, — произнес констебль, — мистер Солар Понс хотел бы задать вам несколько вопросов.
— К вашим услугам, сэр.
— Прошу вас, садитесь, мистер Дэвинсон.
Дэвинсон опустился в кресло и замер, выжидая. В бодрых глазах его еще угадывались отзвуки юности, которой уже нельзя было заметить во всех остальных частях тела.
— На войне вы были ординарцем сэра Рэндольфа? — вдруг спросил Понс.
— Да, сэр.
— Значит, вы должны великолепно знать его привычки?
— Да, сэр.
— Похоже, он был любителем жечь благовония.
— Он жег их все то время, что я его знал.
— Значит, у вас была возможность определить количество пастилок, которое он обыкновенно сжигал за день.
— Сэр, он прибегал к благовонному дымку, только когда уходил к себе в кабинет. Обыкновенно это случалось вечером. И он редко сжигал более трех штук, обыкновенно дело ограничивалось двумя.
— Его любимый запах?
— Сирень. Однако у него были пастилки, надушенные розой, миндалем, тимьяном и, как мне кажется, лавандой. Он всегда покупал их про запас.
Понс прошелся взад-вперед по комнате. Несколько мгновений он простоял молча, с закрытыми глазами, теребя рукой мочку уха.
— Сэр Рэндольф был склонен к уединению?
— Он встречался с немногими людьми.
— Кого он принимал за последние две недели?
Дэвинсон на миг сосредоточился.
— Свою племянницу, мисс Эмили Кэрвен. Она прибыла в Лондон из своего дома в Эдинбурге и пришла к нам по приглашению. Это было чуть более двух недель назад.
— Неважно, — сказал Понс. — Продолжайте.
— Мистер Леонард Лавсон из фирмы «Лавсон & Фитч», что находится в Хай Холборне. Он явился по делу. Сэр Рэндольф владел закладной на часть их дела.
— А не владел ли сэр Рэндольф другими закладными?
— Я не был доверенным лицом сэра Рэндольфа, сэр, однако полагаю, что они у него были.
— Продолжайте, мистер Дэвинсон.
— Ну, потом был его внучатый племянник, Рональд Линдолл, сын сестры мисс Эмили, тоже эдинбуржец; он посетил дом шесть дней назад с визитом вежливости, насколько я понял.
— А кто-нибудь еще?
— Да, — неуверенно проговорил Дэвинсон. — Два дня назад был еще какой-то юрист, нервный и взбудораженный. Они переговорили, но недолго. Сэр Рэндольф утешал его, а потом отослал прочь. По-моему, речь шла о какой-то другой из принадлежавших сэру Рэндольфу закладных.
— Он был жестким человеком?
— Нет, сэр. Наоборот. Он неоднократно уменьшал причитающийся ему процент… даже совсем отказывался от него. Нет, сэр, с ним было слишком легко иметь дело. Некоторые из его партнеров просто пользовались им.
Понс еще раз прошелся по комнате.
— Среди этих людей кто был привычным посетителем? — спросил он.
— Мистер Лавсон.
— Вы прежде не встречались с мисс Эмили?
— Нет, сэр. Сэр Рэндольф упоминал о ней, однако за все время моего пребывания в доме она ни разу не посещала его.
— Вы впускали ее?
— Да, сэр. Сэр Рэндольф никогда не открывал двери. И если меня не было дома, когда встреча не назначалась заранее, он даже не подходил к ней.
— А не попытаетесь ли вы припомнить визит мисс Эмили? Какой она вам показалась?
— Я не совсем понимаю вас, мистер Понс.
— Она вела себя сдержанно… или была печальна, весела и так далее?
— Она показалась мне чуточку возбужденной, если можно так сказать. Но такой она показалась мне только, когда уходила, мистер Понс. Входила-то она как истинная леди.
— Они с дядей поссорились?
— Этого я сказать не могу. — Дэвинсон внезапно сделался чопорным.
— А теперь о мистере Линдолле.
— Он держался несколько грубовато, однако извинился за причиненное сэру Рэндольфу беспокойство. Они мило поговорили. Сэр Рэндольф показал ему дом и сад, после чего мистер Линдолл отбыл.
— А мистер Лавсон. Не знаете ли вы, велика ли сумма закладной, если она не была оплачена?
— Я не знаю, однако у меня возникло впечатление, что она достаточно велика. — Дэвинсон сглотнул и откашлялся. — Я должен еще раз подчеркнуть, мистер Понс, что, хотя сэр Рэндольф не делился со мной сведениями о собственных делах, я вправе сделать некоторые собственные выводы.
— Трудно ожидать чего-то другого от столь давнего товарища.
Дэвинсон чуть наклонил голову, словно бы скромно принимая легкую похвалу.
— А джентльмены из Форин Офис, — заметил Понс. — Вы впускали их?
— Нет, сэр. Они явились уже после того, как я отправился к себе на квартиру.
— Находясь здесь, вы отвечали на телефонные звонки. Не припомните ли вы какие-нибудь встречи, назначенные в последние две недели на ваше нерабочее время?
— Три дня назад звонил один иностранный джентльмен.
— Он называл свое имя?
— Нет, сэр. Он попросил соединить его с сэром Рэндольфом. Он говорил с германским акцентом. Сэр Рэндольф находился в своем кабинете. Я нажал на кнопку звонка, и сэр Рэндольф поднял трубку. Я подождал, чтобы убедиться в том, что разговор состоялся.
— Так вы слышали его?
— Сэр, я только понял, что сэр Рэндольф был очень удивлен, и при этом приятно. Закончив разговор, он вышел и попросил меня приготовить сандвичи и поставить охлаждаться бутылку вина. Поэтому я понял, что он ожидает вечером гостя. И предположил, что им будет иностранный джентльмен.
Понс кивнул.
— Вы сами предложили ему свои услуги, мистер Дэвинсон?
— Нет, сэр. Просто так захотел сэр Рэндольф. Он никогда не любил, чтобы ему прислуживали. Однако ему был нужен человек, который следил бы днем за домом.
— У вас есть собственные ключи?
— Да, мистер Понс.
— Сэр Рэндольф был скрытным?
— Только в отношении работы. Он был джентльменом, который, я бы сказал, предпочитал собственное общество всем остальным. Он обращался со мной очень хорошо. В самом деле, если я могу так сказать, меня не удивит, если окажется, что он упомянул меня в своем завещании. Несколько раз он сам намекал мне на такую возможность, а это может служить доказательством того, что он не любил излишних секретов.
— Благодарю вас, мистер Дэвинсон. Возможно, вы снова потребуетесь мне.
— Охотно сделаю все, чем могу помочь вам, сэр. Я был очень привязан к сэру Рэндольфу. Мы с ним были, если я могу так сказать, чем-то вроде сводных братьев.
— Не странно ли он сказал? — спросил Бэнкрофт, когда мы возвращались из кухни. — Обычно говорят: мы были как братья. Вот уж, сводные братья!
— Возможно и нет, с точки зрения Дэвинсона, — заметил Понс. — На мой взгляд, этим он хотел сказать, что они были как братья, на ступеньку отстоящие друг от друга на общественной лестнице. Сэр Рэндольф находился на ступеньку выше, а он на ступеньку ниже.
Бэнкрофт возмущенно буркнул:
— Итак, ты потратил полчаса. К каким же выводам ты пришел?
— Смею сказать, что для выводов время еще не настало. Тем не менее можно утверждать, что сэр Рэндольф был убит человеком, которого не имел причин опасаться. Похоже, он всегда был осторожным человеком и не проявлял беззаботности в общении с публикой.
— Вне сомнения, ты уже обзавелся какой-нибудь изобретательной теорией, объясняющей, как убийца вошел в запертую комнату и вышел из нее, — раздраженным тоном бросил Бэнкрофт.
— Я бы так не сказал. Сэр Рэндольф впустил его, сэр Рэндольф и выпустил, заперев за ним двери. До вскрытия мы не можем в точности определить, каким образом сэр Рэндольф расстался с жизнью.
