Майкл Гилберт - Этрусская сеть
Улицы полны были юношами и девушками, которые мчались в школы на велосипедах, мотороллерах или пестрыми пешими стайками. Итальянская молодежь нравилась ему больше её британских сверстников: тут лучше одевались, чаще мылись и, вероятно, были более уверены в себе, потому что не думали столько о том, какое впечатление производят на старшее поколение.
Он настолько задумался, что капитан Королевского военно-морского флота Комбер довольно долго шагал рядом, прежде чем Брук его заметил.
– Я ждал вас, – сказал Комбер, бодрый мужчина с воинственно торчащей бородкой. – Сегодня туристы здесь так и кишат. Вашему бизнесу это на пользу.
– И да, и нет, – ответил Брук. – Половина из них заходит ко мне только поглазеть.
Хватают дорогие книги жирными пальцами, а когда замечают мое недовольство, расщедрятся и купят путеводитель за триста лир.
– Ну да, когда вы упрете в них свой ужасный отсутствующий взгляд, они, наверно, каменеют – как же звали того героя? – как при взгляде на голову Горгоны.
– Любите вы ерунду говорить…
– Сегодня я сам хочу кое-что купить.
– Не знал, что вы интересуетесь искусством.
– Только в общих чертах, – уклончиво ответил Комбер. – В самых общих. Мне нужна книга, где были все художники и их наиболее известные картины, но без лишних подробностей.
– Тогда вам подойдет словарь.
– А такой существует? Мне – в сторону? Еще чего! Ах ты сопляк бесстыжий! – Последние слова относились к юноше на «ламбретте», который пытался протиснуться мимо них в узкой улочке, и не мог, потому что Комбер по обыкновению шагал посреди проезжей части.
– Пар всегда уступает дорогу парусам, молодой человек!
Мотороллер влетел на тротуар и с победным ревом промчался мимо них. Они вышли на Виа да Бенчи, свернули направо и уже приближались к галерее и книжному магазину Брука – «Галерея и библиотека делла арти». Несмотря на тесный вход, внутри было удивительно просторно.
Магазин был уже открыт. Франческа, серьезная девица в очках с толстыми стеклами, дрожавшая перед Бруком от страха, приходила пораньше, открывала окна, приносила почту и вытирала пыль.
Брук уже стоял на леснице у стеллажа, потом слез, держа в руках две книги.
– Эта – иллюстрированная, и немного дороже, – сказал он. – Эта – только что вышла. Называется «Всемирный путеводитель любителя искусств». Это компилляция фрагментов из чужиш книг.
– Именно то, что мне нужно.
– Интересуетесь какой-то определенной областью?
– Мой интерес – весь мир. Кто это сказал? Талейран? Или Сидней Смит? – Капитан отделил от стопки банкнотов две тысячи лир. – Кстати, вечером чем-нибудь заняты?
– Да вроде нет. А что?
– Не хотите сходить на прием?
– А что там мы будем делать?
– То же, что всегда. Есть, пить, говорить и слушать.
– Где?
– На вилле Расенна. У профессора Бронзини.
Капитан полез в карман и достал пригласительный билет, написанный от руки красными чернилами на плотном светло-зеленом картоне.
– Говорят, что профессор Бронзини немного со странностями, но он фантастический старик, и еда и выпивка там превосходные. Пойдем, может вы хоть встряхнетесь.
Брук изучал приглашение.
«Профессор Бронзини приглашает своих друзей и всех ценителей этрусского искусства и этрусского образа жизни посетить его виллу Расенна, выпить и закусить, послушать этрусскую музыку и насладиться красотой цивилизации, более счастливой и изысканной, чем наша».
– Более счастливой? – спросил Брук. – В этом что-то есть. Вы его знаете?
– Меня ему представили. Слывет фанатичным знатоком этрусского искусства. Кое-что раскопал в своем собственном имении у Волатерры и написал об этом несколько книг.
– Ага… – Брук задумался, потом покачал головой. – Не может же он хотеть, чтобы на его прием пришел кто попало…
– Кто попало ему не нужен. Хочет встретиться с вами.
– Но он же меня не знает.
– Знает, что вы возглавили магазин и галерею после Уилфорда Хасси. Кстати, куда девался Уилфорд?
– Отправился в Южную Америку изучать искусство ацтеков. Вернется в конце года.
Если до той поры не лишится по моей вине всех клиентов.
– Тут я подслушал двух девушек, говорили о вас. Одна сказала, вы вовсе не симпатичный, и ужасно строгий. Напоминаете ей папочку. Ее просто в дрожь бросает, когда приходит в галерею.
– А вторая? Тоже несла такие глупости?
– Я уж лучше вам не скажу, – рассмеялся капитан. – Наши дорогие соотечественницы весьма откровенно судят о противоположном поле – если не неприлично. И, раз речь о них, сюда направляется мисс Плант. Вы как хотите, а я пошел. – В дверях он остановился и добавил:
– Так вы вечером пойдете? Я зайду за вами около восьми.
– Ладно, – сказал Брук без особого воодушевления.
Мисс Плант по всем статьям считалась первой дамой английской колонии во Флоренции, куда приехала ещё в начале нашего столетия. Она появилась в магазине, игнорируя пытавшуюся её обслужить Франческу, и открыла огонь по хозяину.
– Я Беатриса Плант. А вы, конечно, Роберт Брук. Вы приняли галерею после того американца. Почему это у американцев такие странные имена, не знаете? Уилфорд!?
Как будто город. Был тут у нас один американец после войны, так его звали Шафтсбэрри, как улицу у нас в Лондоне. Ваша жена была из семьи Темпл – Харди?
– Да, – неохотно подтвердил Брук, но если мисс Плант и заметила, как погасло его лицо, не подала виду. Чувства других её просто не занимали.
– С Элизабет Уэйл вы уже знакомы, насколько я знаю, – показала она на молодую англичанку, вошедшую следом за ней. – Сегодня она была настолько любезна, что подвезла меня в город. С транспортом день ото дня хуже. Давно пора что-то делать.
Вы знаете её отца.
– Сэра Джеральда я знаю, – подтвердил Брук. При этом его взгляд встретился со взглядом мисс Уэйл. Та подмигнула.
– Удивительно, как у наших сегодняшних властей хватило ума прислать сюда консулом человека с титулом, – продолжала мисс Плант. – Его предшественник был полный нуль – ни происхождения, ни воспитания.
– Да уж, – подтвердила Элизабет. – Он был неподражаем. Навестив мисс Плант зимой в жуткий мороз, он даже пальто не снял.
– У меня однажды был врач, который не снял пальто даже в спальне. Больше ноги его у меня не было. Маччиоли.
Брук вначале принял последнее слово за боевой клич, как-то связанный с предметом предыдущего разговора. Но когда мисс Плант повторила, до него дошло.
– Вы ищете книгу о его последователях или репродукции их картин? У нас в галерее несколько Синьорино и как минимум один Кабьянко.
– Хочу книгу о его последователях. Гертруда Строцци как-то говорила о них, и я понятия не имела, о чем речь. Так что знать о них мне нужно лишь столько, чтобы в следующий раз поставить её на место.
Когда мисс Плант ушла, Элизабет сказала:
– Не смейтесь над ней. Раньше такое поведение было лишь позой, а теперь она привыкла. Это не со зла.
– Да, очень мило, когда кто-то ляпает любую глупость, что придет ему в голову.
– Если бы так, – сказала Элизабет. – Но ей в голову всегда приходят минимум по три глупости одновременно. Когда её представили папе, сказала: – Как поживаете, сэр Джеральд? Вы ведь только второй наследник дворянского титула в вашей семье, не так ли? Ваш отец был лондонским мэром в том году, когда дерби выиграл конь с такой странной кличкой?
Брук улыбнулся. Улыбка была невеселой, но все-таки…
– И что сказал на это ваш отец?
– Ну, он-то нашелся. Дипломат милостью Божьей. И, кстати, вы обязательно должны послезавтра прийти к нам на обед. Разумеется, если у вас нет других планов.
– В четверг? Еще не знаю.
– Там будет Том Проктор.
– Том? Разве он во Флоренции?
– Еще нет. Приедет завтра вечером. Он ведь управляет вашим имуществом, не так ли?
– Имуществом моей сестры Фелиции. И он мой поверенный в делах. Да, раз там будет Том, мне нужно прийти.
– Да, нельзя сказать, что вы вне себя от радости, – заметила Элизабет. – Большинство людей считают приглашение на обед к британскому консулу вопросом престижа.
– Я думаю! – Брук снова улыбнулся.
«Это же надо, дважды подряд! – сказала себе Элизабет, возвращаясь. – Ну, сэр, если мы будем продолжать в том же духе, может быть когда-нибудь и рассмеемся!» – И, опустив стекло в машине, выдала на безупречном итальянском: – Если вы будете настолько любезны, что перестанете давить на сигнал и посмотрите по сторонам, то заметите, что у меня включен левый указатель поворота, что означает, – я собираюсь свернуть налево. Благодарю вас.
Днем галерея закрылась на пару часов, и Бруку это давало возможность прогуляться домой на обед пешком. Он имел привычку пройтись по Понте Веккио и возвращаться левым берегом реки, замыкая круг, начатый утром.
Проходя мимо кафе на углу набережной Аччиоли, заметил двух приезжих, сидевших у столика под парусиновым навесом. Сразу было видно, что они не туристы и скорее всего, из Неаполя. А, может быть, с Сицилии.
