Светлана Алешина - Королева черного золота
– Слышишь, все нормально, Ген, – поспешил заявить Щеглов. – Это Ирина Лебедева, журналистка с областного телевидения. Начальство выписало ей пропуск, все как положено. А это начальник охраны завода, – пояснил Щеглов, поворачиваясь ко мне.
Я понимающе кивнула, посмотрела на красивого мужчину с любопытством.
– Значит, вы Ирина Лебедева, – повторил тот задумчиво. – Знаю я ваше имя, смотрел и вашу программу, хотя и не так часто, как моя жена. Ей уж очень ваша программа нравится.
Я поблагодарила его за добрые слова.
– А вы что, передачу про наш завод хотите делать? – снова спросил меня начальник охраны. – Хорошее дело, тут есть чего людям показать. Кстати, Денис, – повернулся он к Щеглову, – там Валерия Дмитриевна тебя спрашивала.
– Да? Так я сам ее ищу! – отозвался мой провожатый. – Где она? Мне сказали, что в конторе ее нет!
– Она в пятый цех пошла, – ответил начальник охраны крекинг-завода. – Вон! – Он кивнул в сторону высоченной серой бетонной стены, откуда выходила труба, по которой тек керосин. Водитель грузовика успел уже наполнить свою цистерну, закрыть ее крышку и теперь спускался на землю, готовясь сесть за руль бензовоза и уехать прочь. – Здесь она, с Сергеем Викторовичем какие-то дела у нее…
– А, ну вот и отлично, – сказал Щеглов. – Мы как раз сюда и пришли. Пойдемте, Ирина Анатольевна, в пятый цех.
И он жестом предложил мне следовать за собой. Начальник охраны с усмешкой посмотрел нам вслед.
Мы вошли внутрь огромного цеха и буквально нос к носу столкнулись с другой парой. Это была женщина лет сорока пяти, одетая вовсе не в защитный комбинезон, а в нормальный бизнес-костюм, из чего я заключила, что это наверняка и есть главный инженер крекинг-завода Валерия Дмитриевна, о которой шла речь в разговоре мужчин. Рядом с ней стоял высокий полноватый мужчина преклонного возраста, о чем можно было догадаться, глядя на его седые волосы, лицо же он имел гладкое и весьма моложавое, и определить по нему возраст я бы не рискнула. На меня они оба уставились подозрительно, но на стоявшего рядом со мной Щеглова даже не посмотрели.
– Ты что это, Сергей Викторович? – начал мой спутник, ехидно посмеиваясь и пристально глядя на седого мужчину. – Опять керосин налево продаешь? Хоть бы делился с людьми, что ли, доходами от своего левого бизнеса…
– Ты, Щеглов, соображаешь, что говоришь? – Названный Сергеем Викторовичем смотрел на моего спутника откровенно неприязненно. – Вообще, как я погляжу, ты чокнулся из-за своих баб! Последних мозгов лишился…
Мой спутник продолжал посмеиваться, впрочем, уже не так уверенно.
– Щеглов, а что вы за человека с собой по заводу водите? – строго спросила женщина в бизнес-костюме. – Своих знакомых вам совершенно необязательно сюда приводить, устраивать им здесь экскурсии.
Щеглов нахально улыбнулся, смерил небольшого роста, изящную женщину взглядом обольстителя.
– Видели? – сказал он мне, ничуть не смутившись. – Наша Валерия Дмитриевна во всей своей строгости!
Я кивнула: значит, это и правда была главный инженер завода.
– Валерия Дмитриевна, – снова заговорил Щеглов, – вот, позвольте вам представить: тележурналистка Ирина Лебедева, ведущая программы «Женское счастье». Помните, мы с вами говорили насчет участия в телепрограмме?
– Ах, ну, разумеется, помню! – воскликнула Рогачева, немного смутившись и с улыбкой беря меня за руку. – Как хорошо, что вы приехали. Пойдемте, мы покажем вам завод!
Сергей Викторович немилосердно оттер Щеглова прочь, тот только ехидно поморщился, и дальше по крекинг-заводу меня повела главный инженер.
Мы вошли в производственное помещение цеха. Это был огромный ангар с забетонированным вровень с землей полом. Посреди этого сооружения на равном удалении друг от друга высились три стальные громадины, в основании которых виднелся бетонный пьедестал. Какие-то бесчисленные трубы разного размера и цвета тянулись к каждому из этих сооружений, они глухо и очень солидно гудели, что-то там у них внутри клокотало, бурлило и бушевало, шла невидимая химическая реакция. Позади каждой стальной установки, отделенная от нее широким бетонным экраном, также на небольшом бетонном возвышении находилась аппаратная, что-то вроде стальной будки с толстыми стенами и двумя узкими, как бойницы, окнами, выходившими на две стороны. Когда мы вошли, только в одной аппаратной горел свет, и там виднелась фигура работницы в широком, как принято тут, брезентовом балахоне, видимо, являющемся предписанной правилами техники безопасности спецодеждой. Глядя на аппаратную снизу вверх, мы видели, как аппаратчица, на мгновение выглянув в окно, чтобы посмотреть на нас, тут же снова сосредоточилась на своей работе, внимательно следя за какими-то приборами, расположенными на невидимом отсюда пульте.
– Вот это наш цех № 5 вакуумного гидроформинга нефти, – заговорила Рогачева тоном экскурсовода, ведущего группу школьников по музею краеведения. – Кстати, познакомьтесь, его начальник Сергей Викторович Венглер. – Пожилой мужчина рядом с нами довольно церемонно поклонился. – В этих трех реакторах, что вы видите, происходит разделение природной углеводородной смеси, которую, как вы знаете, обычно и называют нефтью, на легкие и тяжелые. Тяжелые углеводороды, это смесь низкооктановых бензинов, дизельного топлива, мазута, вплоть до битума, остаются в нижней части реактора и впоследствии удаляются, перекачиваются для дальнейшего разделения и переработки. Легкие углеводороды испаряются, затем конденсируются в специальном конденсаторе, таким образом, получается высококачественный авиационный керосин, на котором летают и пассажирские самолеты, и вертолеты, и военные истребители…
Наверное, было в выражении моего лица что-то такое, из-за чего мой гид вдруг запнулась.
– Слушайте, вам это все, наверное, неинтересно, – сказала она. – Вы ведь, наверное, в первую очередь интересуетесь людьми?
– Мне нужно выбрать кандидатуру для программы, которая должна выйти в эфир в ближайшую пятницу, – сказала я со вздохом.
– Ну, так считайте, что уже нашли! – оптимистично заявил Сергей Викторович за моей спиной. – Лучшего, более знающего, более добросовестного работника, чем Валерия Дмитриевна, вы здесь все равно не найдете!
– Сергей Викторович отлично знает, что грубая лесть – самая действенная, – сказала с доброй усмешкой главный инженер завода. – Однако мне кажется, что лучше пригласить на вашу передачу кого-нибудь из рядовых работниц завода. Одну из этих вот аппаратчиц, например…
Она не договорила, потому что вдруг зазвонил ее мобильный телефон. Валерия Дмитриевна сказала в трубку «да», потом через некоторое время «хорошо» и сунула телефон обратно в карман.
– Вы меня простите, – заговорила она торопливо, – но мне сейчас срочно нужно в заводоуправление, там новая партия нефти прибыла… Сергей Викторович вам и без меня прекрасно все покажет!
И она поспешила прочь из цеха. Сергей Викторович некоторое время смущенно таращил на меня глаза, затем открыл было рот, но прежде, чем он успел сказать хоть слово, как из-под земли появился Щеглов.
– Ты, Сергей Викторович, иди отдохни, – сказал он нахально. – Я сам корреспонденткой займусь…
Тот в изумлении взглянул на него, но ничего не сказал, и Щеглов занял его место.
– Вот, – продолжал он, ухмыляясь, – как уже объяснила вам наш главный инженер, в этом цеху производят авиационный керосин, часть которого вон тот тип, – он кивнул на топтавшегося сзади Сергея Викторовича, – нагло разворовывает…
– Да, ты, хорош трепаться! – проворчал сердито Сергей Викторович. – Ничего я не разворовываю, ты понял?
Но Щеглов сделал вид, что не слышал его.
– Пойдемте, – продолжал он, – я познакомлю вас с персоналом цеха.
Мы направились к одной из пыхтевших паром и керосиновыми запахами громадин, поднялись по узкой и грязной, напоминавшей корабельную лестнице, зашли в единственную аппаратную, где горел свет, через похожее на бойницу смотровое окно виднелся весь реактор и даже кое-что из остального пространства цеха.
– А что, работает только один из трех реакторов? – поинтересовалась я у Щеглова.
– Нефти для переработки мало, – отозвался он, – поэтому два реактора пока простаивают. Слышали, Валерия Дмитриевна убежала, потому что новая партия нефти прибыла? Я заказывал восемь цистерн, вот, если они все прибыли, значит, скоро еще один реактор включим, чтобы поскорее железнодорожные цистерны освободить.
Я огляделась вокруг. Внутри аппаратной находилась панель управления реактором, на которой мигали разноцветными огнями лампочки, дрожали стрелки приборов. Какие-то малые и большие рычажки находились на пульте, обилие которых приводило меня в ужас: неужели же во всем этом можно разобраться, запомнить, когда и что нажимать и поворачивать? Но самым большим и внушительным в кабине управления реактором, как я про себя окрестила это помещение, были два вентиля средних размеров, какие можно видеть на трубах магистрального водопровода. Они помещались с разных сторон от пульта, один из них был выкрашен нежно-голубой, другой – ярко-красной краской, что едва ли было случайно. На противоположной от окна стене аппаратной я заметила большое полотнище белого ватмана. «Сначала – СИНЕЕ, потом – КРАСНОЕ», – аршинными буквами было написано на нем, причем слова «синее» и «красное» были нарисованы более крупно гуашью соответствующего цвета.
