Светлана Алешина - Дипломатическая смерть
— Твои подозрения насчет отсутствия пищи верны, — подтвердила его опасения Лариса. — Но я попробую что-то приготовить из полуфабрикатов.
— Да ну, вот еще, ждать! Нет уж, пойду я лучше спать! — недовольно пробурчал Котов.
Он попытался резко встать, но это у него не получилось. Сказался излишек выпитого — покачнувшись, он снова был вынужден приземлить свою задницу на диван. Вторая попытка оказалась удачной — Евгений действовал уже более обдуманно, выверяя каждое движение. Нахмурив брови и нахохлившись, он с натугой приподнял свое тело, зафиксировал его в вертикальном положении и, раскачиваясь как боцман на палубе корабля, направился к двери.
Лариса вдруг снова почувствовала себя виноватой. Мало того, что брусничный рулет не удался, тут еще муж взбрыкнул. Достав свои любимые «Keнт лайтс», она закурила и предалась медитации. Через пять минут она успокоилась, и мысли ее вернулись к истории, рассказанной Евгением.
* * *Лариса припарковала свою «Вольво» рядом с элитной девятиэтажкой в районе набережной Волги. Здесь, в трехкомнатной квартире, совсем одна, никому не нужная, проживала Ольга Семеновна Новинская, искусствовед на пенсии.
И душу, и ум Ольга Семеновна отдала искусству, в течение сорока трех лет проработав в должности главного специалиста тарасовского художественного музея. Будучи молодой девчонкой, она влюбилась в красавца, умницу, подававшего большие надежды студента МГИМО Николая Березникова.
Мать Березникова была старой приятельницей семьи Новинских. У них было две дочери — Ольга и Наталья. Ольга была старше своей сестры на два года и, увы, не блистала красотой. Они были очень похожи, но в Ольге не было того обаяния, которое в конечном итоге и оказалось решающим при выборе Березникова.
Ольга была умненькой, скромненькой серой мышкой. Она была очень воспитанной девочкой. Наташка же взяла инициативу в свои руки и заполонила сознание молодого человека своей легкостью и непосредственностью. Это был конец пятидесятых годов, когда неприличным считалось демонстрировать свои чувства и тем более сексуальные желания. И совершенно невинное с точки зрения современных нравов кокетство Натальи произвело на Березникова должное впечатление.
В конце концов он на ней женился и увез ее в Москву. А потом еще дальше, когда получил назначение на работу за границей.
Ольга же осталась одна в провинциальном Тарасове, нравы которого ей претили. Вся эта будничность и обыкновенность, один раз и навсегда заданный ритм жизни… Но ей успешно удалось погрузиться с головой в искусство.
Что же касается личной жизни, то в Тарасове не нашлось мужчины, похожего на Березникова, образ которого превратился в абсолютный идеал, слишком далекий от нормального человека, имеющего помимо души еще и тело.
Конечно, каждой девушке хочется кого-то полюбить. А без любви, просто так — ведь скучно! Это была трагедия ее жизни… И именно из-за этого многие считали ее, мягко говоря, не от мира сего.
Ольга Семеновна вышла на пенсию совсем недавно, когда в художественный музей пришел новый директор. Этот сорокалетний хлыщ набрал себе в штат молоденьких девушек, большинство которых не были специалистами, поскольку пришли в музей прямо со студенческой скамьи. Но у них по сравнению с Ольгой Семеновной были такие неоспоримые преимущества, как упругость груди и длина ног.
Лариса мысленно прокрутила все, что она знала о жизни двоюродной тетки своего мужа, поднимаясь на лифте. Решение посетить неожиданно обезумевшую тетушку пришло к ней утром, когда, покончив с рутинными делами в собственном ресторане, она поняла, что заняться ей нечем. Ей явилась альтруистская мысль о том, что если хочешь забыть о своих бедах и несчастьях — попытайся помочь другим.
Она позвонила в дверь, и раздался мелодичный звон «Что ж ты, милая, смотришь искоса?»
— Кто там? — спросила Ольга Семеновна, хотя уже посмотрела в глазок и наверняка узнала Ларису.
«Ну и семейка!» — подумала Лариса. Этот Евгений со своим пьянством, его тетушка со своим маразмом. Неприязнь к мужу давала о себе знать.
— Лариса Котова, — представилась она.
— Ой, Ларочка! — За дверью послышались лязг и скрип многочисленных запоров, которыми пыталась отгородиться от реального мира престарелая тетушка.
— Здравствуйте, Ольга Семеновна, вчера мой муж был у вас, и я тоже решила заехать, так как очень соскучилась, — лицемерно заявила Лариса, проходя в прихожую.
Она вспомнила, что незабвенный Федор Михайлович некогда написал: «Лицемерие — это дань добродетели», и продолжила:
— Вы так хорошо выглядите! Скажите, у вас есть какие-то косметические секреты?
— Ларочка, ты всегда преувеличиваешь! — махнула рукой искусствоведша.
Однако по лицу ее было видно, что вся эта медоточивая чушь ей приятна.
— Проходи, не стой у порога. Ой, у меня так не прибрано!
— Ну, что вы, у вас все идеально! — возразила Лариса. — Как всегда…
И тут же наткнулась взглядом на кошачий кал, который валялся прямо на пути из прихожей на кухню. Она тут же подняла глаза вверх и ловко перешагнула через кучку.
— Сейчас я чайку поставлю, — засуетилась тетушка.
Лариса же с ужасом подумала, что ей придется отведать тот самый «сырой и невкусный» брусничный рулет, о котором вчера говорил Евгений. Она оглядела кухню и заметила печенье в вазочке. Никаких следов брусничного рулета не наблюдалось. Лариса успокоилась. Но все-таки решила прозондировать почву, лицемерно заявив:
— Женя вчера очень хвалил ваш брусничный рулет.
— Сегодня утром приходила моя приятельница, и мы, к сожалению, его доели, — с глубокой скорбью произнесла Ольга Семеновна. — Но если бы я знала, что ты придешь, я бы обязательно оставила!
— Ну, ничего, в следующий раз, — с облегчением произнесла Лариса.
Теперь можно было спокойно перейти к главной теме ее визита. Усевшись в старое кресло, она закинула ногу на ногу и стала выжидать момент, когда тактично сможет задать интересующий ее вопрос. Но Ольга Семеновна не заставила себя долго ждать.
— Как дела у вас? — спросила Лариса.
— Ой, ты знаешь, какая поразительная история со мной приключилась! — с придыханием воскликнула тетушка.
Лариса тут же сделала заинтересованное лицо. Старушка любила, когда ее слушают.
— Я посетила Сосново и приехала оттуда совершенно обескураженной, — горестно произнесла она.
— Почему?
— Понимаешь, Ларочка, — вздохнула Ольга Семеновна, — я боюсь, что ты подумаешь — старая ведьма совсем сошла с ума. Но я уверена, что не ошиблась.
— Вы меня интригуете…
— Ах, я и сама заинтригована дальше некуда! Этот почерк! В этом, именно в этом краеведческом музее его почерк! — закатывала глаза Ольга Семеновна. — В том городе, где он родился… И все эти воспоминания!
— О ком речь?
— О Николае Анатольевиче Березникове, — поджав губы, сказала Ольга Семеновна. — Весть о его смерти донеслась до нас двадцать лет назад. И только в моей душе он всегда оставался жив. Но я расскажу тебе все по порядку.
— Я вся внимание!
— Не знаю, с чего даже начать, — вдруг растерялась тетушка. — Я приехала туда посмотреть новую экспозицию. И, как всегда, решила оставить запись в книге отзывов. Я открыла эту книгу, пролистала записи до конца, и вдруг… Его почерк! Пусть говорят, что я сошла с ума, но я никогда не спутаю его почерк ни с чьим другим!
Старушка упрямо покачала головой.
— То есть вы хотите сказать, что умерший Березников оставил запись в этой книге совсем недавно?
— Пусть это звучит невероятно, но там стояла дата третье июля сего года.
— Помилуйте, но это же невозможно!
— Но это так! — она слегка враждебно посмотрела на Ларису. — Ты, наверное, думаешь, что это все последствия моего увлечения спиритизмом?
— Я не верю в спиритизм, но если вы так говорите…
— У меня есть его письма, — Ольга Семеновна порывисто встала и прошла к шкафу.
Она достала пачку перевязанных пожелтевших листков бумаги и бережно разложила их перед Ларисой. Взору ее предстал каллиграфический, аккуратный почерк с необычно витиевато написанными буковками «д» и «р».
— Теперь ты понимаешь, что я не могла спутать?
— Я понимаю только, что все это очень необычно, — задумчиво произнесла Лариса. — Но почему у вас так много писем Березникова? Обычно мужья сестер не пишут своим золовкам.
Сказав так, она явно намекала на некие отношения, которые могли связывать Березникова и Новинскую-старшую.
— Так много лет прошло, — вздохнула Ольга Семеновна. — И теперь я могу рассказать. Но только тебе, зная о твоей порядочности. В конце концов, я должна кому-то об этом поведать. Ты ведь знаешь, я совсем одна. Не хочу, чтобы эта прекрасная тайна ушла со мной в могилу.
— Конечно, конечно, это останется между нами, — заверила ее Лариса.
— То, что я была в него влюблена, об этом знают, наверное, все наши родственники. Но я не старая дева, как думают обо мне многие. Когда-то человеческое и мне было не чуждо. С сестрой я, конечно, сохранила отношения, но не было прежней теплоты. И уж, безусловно, не было искренности. Мне нужно было скрывать, что между мной и Николаем что-то было, — грустно усмехнулась Ольга Семеновна.
