Хараламб Зинкэ - Современный Румынский детектив
Поварэ, бедолаге, приходится прибегнуть к последнему средству:
— Прокурор говорил с шефом, и шеф с ним согласился. Он-то и велел мне найти тебя хоть из-под земли, хоть со дна морского и поехать с тобой на улицу Икоаней… Машина тут, за углом, и…
Но я не даю ему договорить и разыгрываю сцену не хуже, чем только что на экране Ален Делон:
— Поварэ! Ты мне друг или нет?! В училище сколько раз я тебя вызволял из беды?! Пойди и доложи шефу, что ты не нашел меня. Ведь это же проще пареной репы!
Но Поварэ и на этот раз не усекает моего тактического хода. Он даже наливается кровью от возмущения:
— Как ты можешь требовать от меня такое?!
— Да пойми ты, голова садовая, что я уж не помню, когда с невестой на люди выходил! А сегодня я ей обещал поужинать в «Амбассадоре», потанцевать… Не имею я права, по-твоему?!
И тут я вдруг слышу милый голос, взволнованный и нежный голосок моей любимой, голос женщины, на которой я рано или поздно женюсь и с которой надеюсь родить и вырастить никак не меньше двух, а то и трех детишек.
— Ливиу, товарищ Поварэ прав! Как ты можешь просить его лгать начальству? Если тебя ищут, значит, твое присутствие там совершенно необходимо!
Вот тут я резко перехожу от возмущения к горькому разочарованию:
— И ты, Лили?! Я так мечтал потанцевать с тобой в «Амбассадоре»…
— В другой раз, не огорчайся, — пытается она меня утешить.
— Я бы не уступил никому этот наш с тобой вечер, если бы ты сама не…
— Ничего, в другой раз… Иди, я прошу тебя!
Мне ничего не остается, как дать себя уговорить — не могу же я остаться равнодушным к настояниям моей любимой! Неутешным голосом я справляюсь у Повара, где он оставил машину.
— Да тут рядом, за углом!
— Так и быть. Отвезем сначала Лили домой… — Я беру ее под руку и в сопровождении Поварэ направляюсь к служебной «дачии».
— Я могу дойти и пешком, — готова на все Лили. — Мне не так уж и далеко.
Капитан Поварэ спешит мне на выручку — поищи где другого такого галантного сыщика. Его устами хоть мед пей: «Как можно?! Неужели вы думаете, что мы допустим…» От волнения он ни одной своей мысли не в состоянии закончить. По Лили все это теперь мало занимает.
— Кто за рулем? — меняю я тон на деловой.
— Сержант Баноне.
Это хорошо, этот парень по мне, я люблю разбитных.
— Здравия желаю, товарищ капитан! — приветствует меня с необычайной радостью сержант. — Только что на счет вас интересовался сам шеф.
На Лили он поглядывает с некоторым недоумением: ей-то чего здесь надо?!
— Позволь мне представить тебе мою невесту, старина Баноне. Сначала отвезем ее домой, на улицу Ромулус, а уж потом поедем по нашим делам…
Лили и Поварэ садятся на заднее сиденье, я на переднее, рядом с шофером, чтобы связаться по телефону с шефом. Ничего не могу поделать со своим мальчишеским желанием поразить Лили — пусть убедится, каков у нее жених! Машина летит сквозь темноту, а я поднимаю телефонную трубку и вызываю шефа.
— Капитан Ливиу Роман, по вашему приказанию! — произношу я классическую формулу.
Голос полковника Донеа раздается так громко, что у меня чуть не лопаются барабанные перепонки. Наверняка его слышат и Лили, и Поварэ.
— Стало быть, поймали тебя? Где гулял? Небось с какой-нибудь красоткой?
Дипломатически кашляю в трубку.
— Простыл? — Голос шефа переходит на отеческие нотки.
— Есть немножко.
— Будь другом, пораскинь мозгами, что-то не нравится мне эта история на улице Икоаней. Бериндей из городской прокуратуры признался, что без нашей помощи ему не разобраться. Ему тоже эта история не по нутру. Что?.. Да нет, не сходятся у него концы с концами. Труп пока с места не трогали. Прокурору тоже не хочется размусоливать это дело, но… Я послал туда и Григораша, может, он тебе понадобится. Ясно?
— Ясно. А ребята из районного отделения не обидятся?
— Я поговорю с начальником восьмого отделения, — обещает мне шеф. — Они-то подумали, что дело обычное, простое, только протокол составить, и послали туда какого-то зелененького… До двадцати четырех я на месте. Ясно?
— Ясно.
— Действуй.
Я поворачиваюсь к Лили и Поварэ. С тех пор как мы сели в машину, они словно воды в рот набрали. Да и я не нахожу ничего лучшего, чем сказать:
— Ну и вечерочек сегодня выдался!..
Лили не стесняется поиздеваться надо мной в присутствии обоих моих подчиненных:
— Замечательный вечер!.. Только тебе, как видно, мало окровавленных трупов на экране, тебе их и в жизни подавай.
Водитель сочувственно покосился на меня, а Поварэ даже позволил себе изобразить на лице кривую ухмылочку. Я ищу в темноте глаза любимой и спрашиваю ее уж и вовсе униженно:
— Но ты ведь не сердишься на меня?..
Поварэ и тут лезет со своей благовоспитанностью, пропади она пропадом:
— Надеюсь, вы и на меня не сердитесь?
— Да ни за что на свете! — Лили за словом в карман не полезет. — Разве можно сердиться на водителя автобуса за то, что он привез тебя не туда, куда нужно, если это ты сам сел не на тот маршрут?!
Ясненько! Не тот маршрут — это я. В который раз Лили упрекает себя, что не устояла перед моей настырностью. Вот и сейчас она наверняка задает себе все тот же роковой вопрос: «Господи, что же это я за дурочка, что влюбилась в милиционера?!» В такие вот моменты Лили напрочь забывает о моем капитанском чине, о дипломе, о моей профессии. Представляю себе, что она скажет своим ледяным голосочком, когда нам придется расстаться: «Ты сам объясни своей маме, которую я-то люблю от всего сердца, почему я была вынуждена отказаться выйти за тебя замуж…»
И она будет права! Было бы глупо с моей стороны не согласиться с очевидностью. Господи, сколько раз я уже ставил ее в такое же нелепое положение! Но с другой стороны, я тоже не виноват, что всякий раз появляется очередной окровавленный труп и тут же кидается ко мне: «Здравия желаю, товарищ капитан, уж вы меня извините, но только я совсем не ожидал, что меня как раз сегодня укокошат… К тому же мне и самому не терпится узнать, кто же это надо мной так подшутил? Так что вы уж не взыщите…»
Затрещал зуммер телефона и отвлек меня от моих черных мыслей. Само собой, это опять шеф. И снова его голос переливается металлическими нотками в темноте «дачии»:
— Ты еще в пути?
— Так точно.
— Я сообщил Бериндею, что ты прибудешь с минуты на минуту.
— А что его особенно беспокоит в этом деле?
— Отсутствие прощального письма, как это водится у нормальных самоубийц. Остальное он тебе объяснит на месте, есть у него еще и другие сомнения… Труп тебя дожидается.
Я не совсем представляю себе, как это труп может кого-нибудь ждать. Мысли мои все еще витают в душной тьме кинозала, где я только что сидел рука в руке со своей невестой, не говоря уж о замечательном проекте насчет ужина в «Амбассадоре»…
— Что значит дожидается?..
— В петле.
— Ах, стало быть, он повесился! — восклицаю я, начисто позабыв и о Лили, и об «Амбассадоре».
Но шеф уже положил трубку. Молчание. Меня вовсе не радует скорое свидание с объектом — или, вернее, субъектом — происшествия. Правда, моя принадлежность к криминалистике сама по себе предполагает именно подобные взаимоотношения с потусторонним миром, и мне бы уже давно пора свыкнуться с этими неизбежными особенностями моей профессии. А все никак не могу. Всякий раз это рождает во мне какое-то беспокойство, чувство какого-то душевного разброда… Даже сумка Григораша — сумка с разными фотографическими и прочими принадлежностями криминалиста, — даже эта его сумка кажется мне святотатством… Эти вспышки «блица», фотографирование трупа с разных точек, в разных ракурсах… разве что не требуют от него, чтоб он еще и улыбался в объектив.
— Улица Ромулус, — объявляет сержант Байоне.
— Дом двадцать семь, — уточняет Лили, — сразу после знака «Осторожно, дети».
«Дачия» тормозит. Приехали. Вот он, печальный миг расставания. Теперь уж ничего не исправить. Увы, где ты, друг мой Зорро? Где ты, погруженный в уютную темноту кинозал?..
Лили благодарит, выходит из машины. Выхожу и я, чтобы проводить ее до подъезда. На улице свежо, даже, пожалуй, подмораживает. Пусто. Я молча провожаю свою любимую и мучаюсь угрызениями совести. У подъезда Лили оборачивается ко мне и говорит, не очень-то выбирая выражения:
— Вот что, Ливиу… если ты воображаешь, что я поверила в весь этот театр, ты ошибаешься. Спокойной ночи!
— Лили! — умоляю я ее и тянусь, чтоб поцеловать на прощание.
— Перебьешься! — не дается она. — Капитан, а ведешь себя, как желторотый лейтенантик.
— Лили, любимая!..
— И ты хочешь, чтобы такой была вся наша жизнь? — спрашивает она меня в тысячный раз. — Чтобы ты всю дорогу должен был разрываться между мной и каким-нибудь очередным трупом?!
