Филипп Макдональд - Конец мечты
— Послушай, мама, что ты делаешь? Скажи прямо. Мои друзья тебе не нравятся? Да или нет? К тому же есть правила гостеприимства!
— Я не понимаю тебя, Джон, — она подняла глаза на сына.
— Наоборот, отлично понимаешь, — он с силой втянул воздух. — Будь откровенная и скажи: не желаю видеть в доме Гейвина Родса. Или будь повежливей! Я уже не мальчик. Этот человек — мой лучший друг.
Он отвернулся и принялся расхаживать по комнате. Глаза миссис Гаровей наполнились слезами.
— Я не хотела… я не отдавала себе отчета… что была невежливой с доктором Родсом. Прошу меня простить, дорогой.
— Я не понимаю твоего поведения. Это так не похоже на тебя.
— Джонни, я старая женщина. И ревную. У меня были проекты для нас с тобой, когда ты будешь не с Бетти Лу… — ее голос надломился, и она спрятала лицо на плече сына. Лоб Джона разгладился. Она отодвинулась, достала носовой платок и вытерла слезы. Потом поцеловала сына: — Прости меня, Джонни.
Джон усадил ее, принес стопку коньяка и сел на подлокотник кресла. И принялся рассказывать матери, как зародилась их дружба, когда Джон стал учеником Гейвина. Его глаза блестели.
— Ты даже представить не можешь, что означает для меня такой друг, как Гейвин. Он столько для меня сделал… Он показал мне мое истинное призвание. Я буду писать, мама. Писать! Пока не создам шедевр, достойный нашего имени. Мама, я буду писателем.
— Прекрасно, мой дорогой, — она схватила его за руку, сжала ее. — Может, дашь мне прочесть то, что написал?
— Конечно, завтра же…
— Думаю, надо это отметить… — она услышала лай и шаги Гейвина и поспешила добавить: — Какой шанс! Доктор Родс выпьет вместе с нами.
Атмосфера разрядилась. Потягивая виски, Гейвин сообщил, что Джилл довел его до пляжа.
— Хитрюга, — сказал он, похлопывая пса по загривку, — большая хитрюга! Пока я сбегал вниз — не люблю спускаться и подниматься, как черепаха, — не мешал мне, а шел на четыре ступеньки сзади, не пытаясь обогнать.
Пес поднял морду и положил на подлокотник кресла.
— Какое доверие, прямое подтверждение клише о детях и собаках! — засмеялась миссис Гаровей.
— Хочу заметить, — сказал Гейвин, — не стоит доверять клише. Не всякий человек, которого любят дети и собаки, достоин доверия и интереса. Кто знает? Быть может, я решил похитить ваше столовое серебро. Или еще хуже…
Следующий день прошел нормально, если не считать мелкого инцидента за завтраком, когда Джон отказался встречаться с подружкой детства. Но Гейвин присоединился к матери, и молодой человек уступил. Поэтому хозяйка и гость обедали вместе.
За кофе миссис Гаровей приняла свои капсулы, а Гейвин — белые таблетки.
— Не беспокойтесь за Джона, у него тяжелый переход от юношества к взрослому состоянию.
— Знаю, — она вздохнула, и ее лицо покрылось морщинами. Потом она внезапно спросила: — Джон собирается стать писателем. Что вы думаете об этом? У него есть шансы на успех?
— Вы что-то прочли?
— Да. И мне не понравилось, — она вздохнула. — Мне не показалось, что это хорошо написано.
— У него талант, большой талант, — Гейвин поколебался. — Что касается карьеры, я бы сказал следующее: если Джону надо было бы зарабатывать на жизнь после университета, я бы не стал рекомендовать литературу в качестве профессии. Но у него есть средства. И в этом случае я рекомендую позволить ему писать. Ибо, повторяю, у него есть талант. Надеюсь, вы простите мне откровенность.
— Прощать не за что, — улыбнулась миссис Гаровей. Да, Джону не надо зарабатывать на жизнь. Мы живем просто, поскольку я не люблю показной роскоши. Но денег у нас больше, чем надо…
Когда Джон вечером вернулся домой, фары осветили ворота гаража и человека, стоявшего рядом с открытой дверцей машины матери. Услышав визг тормозов, человек выпрямился. Это был Гейвин. Рядом с ним, виляя хвостом, стоял Джилл, державший в пасти толстую палку. Джон высунулся из машины.
— Добрый вечер! Что вы делаете?
Гейвин подошел к Джону, вытирая руки носовым платком.
— Вытираю руки. Разве нельзя? И все из-за Джилла. Он притащил палку с пляжа. Я бросил ему ее, но она закатилась под машину вашей матери. Доставать пришлось мне.
— Ох уж этот пес!
— Вы рано вернулись. Как поживает юная леди?
— Хорошо. А как вы поладили с матерью?
— Отлично. Она предложила мне погостить еще. Я съезжу к Стоунам и вернусь в среду.
В среду Гейвин с чемоданом в руке первым вылез из автобуса в Эль Морро. Огляделся и с улыбкой направился к машине Джона. Увидев водителя, он бросился к нему.
— Боже, Джон, что случилось? — На лбу и щеках Джона белел пластырь. Правая рука была забинтована от локтя до кисти. Гейвин бросил чемодан на заднее сиденье, сел в машину и сухо спросил: — Итак.
— Не беспокойтесь, небольшая авария. Мамина машина… — он засмеялся и тронул с места.
— Но вы же никогда не водите эту старую колымагу.
— Позавчера решил ее испробовать. Когда вы уехали. Мать попросила заменить шину. Тормоза мне показались не в порядке, но я решил рискнуть. На спуске к гольф-клубу я ехал со скоростью семидесяти километров в час, как вдруг заметил красный сигнал и два грузовика. Хотел затормозить, но тормоза отказали! Пришлось прыгать на ходу. Упал в канаву, но остался цел. А машина врезалась в грузовик и превратилась в груду металла.
— Что случилось с тормозами?
— Похоже, протек главный цилиндр. Старушка, ничего удивительного.
— К счастью, за рулем сидела не ваша мать. Она… могла разбиться.
Несколько дней пролетели незаметно. Но однажды за завтраком Гейвин объявил об отъезде и сказал:
— А теперь о главном. В Лос-Анджелесе Толлеры играют «Рай глупцов», и я перед отъездом хочу отвезти вас с матерью на этот спектакль, а перед этим мы пообедаем в городе. Джон мог бы нас отвезти, но у меня небольшая загвоздка — встреча с адвокатом. И надо быть в городе чуть раньше.
Они договорились встретиться в ресторане Эскофир в семь часов. Но, оказавшись в городе, Гейвин отправился не к адвокату. Он отыскал большую аптеку и через некоторое время вышел из нее с небольшим пакетом. Продолжил прогулку, зашел в ювелирную лавку, еще одну аптеку, в магазин «Все для дома и сада».
Они возвратились домой без двадцати час. В гостиной их ждал холодный ужин. Чуть позже Гейвин вышел и вскоре вернулся с двумя пакетами. Он сделал подарки хозяевам — Джону роскошную зажигалку, а миссис Гаровей миниатюрную лампу в серебряном корпусе.
Через час миссис Гаровей в халате, наброшенном на ночную рубашку, зашла в спальню Джона. Тот читал, но выглядел несчастным.
— Отличный вечер. Я давно так не развлекалась.
— Да, было здорово. Благодаря Гейвину. Если он что-то делает, то делает отлично. Классный тип, мама? Как ты думаешь?
— Он очарователен. Самый очаровательный человек из всех, кого встречала, — она встала и поцеловала Джона. — Тебе лучше поспать. Ты обещал закончить свою историю до отъезда Гейвина.
Гейвин сидел за столом в своей спальне. Он достал из пакета несколько желтых капсул, открыл одну и высыпал содержимое. Потом наполнил ее серым веществом и коричневатыми кристалликами из другого пакетика. Соединил половинки и с удовлетворением осмотрел капсулу. Она была идентична тем, которые Энид Гаровей принимала за кофе. Все. Никаких трудностей. Он посмотрел капсулу на свет и осторожно положил в карман.
Будильник прозвонил в половину восьмого. Гейвин встал, принял душ, побрился. Вместе с Джилл вышел из дома. Обошел сад и добрался до ограды, где стоял мусоросжигатель. Открыл крышку и бросил в черную пасть газету со всем содержимым. Достал спички, поджег бумагу и кочергой размешал пепел. Потом направился к пляжу. На этот раз он спускался вниз без особой спешки. На пляже никого не было. Легкий бриз с океана кружил голову, как хорошее шампанское. Волны сверкали золотыми искорками. Гейвин шел размашистым шагом и глубоко дышал. В половине десятого он вернулся в дом. Гейвин выглядел свежим и отдохнувшим, словно проспал всю ночь. Гейвин зашел к Молли и плотно позавтракал.
Миссис Гаровей спустилась в одиннадцать часов, а в полдень появился и Джон. Он сообщил, что перепил накануне и с завистью глянул на Гейвина.
Тот рассмеялся:
— Мой мальчик, вам просто надо отдышаться, — и изложил программу. — Позавтракать, одеться, сыграть в теннис и искупаться.
Джон надулся.
— Мне надо работать. Вы же хотите, чтобы я закончил эту сказку…
— Мальчик мой, с такой головой вы ни на что не годитесь.
Программа была выполнена до мелочей, и Джон вернулся работать уже за полдень. Он ощущал себя в отличной форме. Но потерянное время не нагонишь, и к аперитиву он вышел с озабоченным видом.
— Гейвин, я не успею закончить.
— В детстве няня мне говорила — слово невозможно не существует. Думаю, она была права.
