Лин Гамильтон - Этрусская химера

Пока я пыталась впитать в себя всю обстановку, в комнату бодрым шагом вошел симпатичный мужчина лет пятидесяти, увенчанный пышной с проседью темной шевелюрой, и загорелый в такой степени, что это сразу же наводило на мысль о соляриях или же продолжительном отпуске, проведенном на собственной яхте. Я тщетно попыталась найти в нем признаки того, несколько застенчивого молодого человека, который был изображен на фото в ежегоднике. За прошедшие тридцать с гаком лет Лейк успел утратить всякие остатки неуверенности в себе. Безусловно, шесть миллиардов долларов могут посодействовать этому процессу. Для человека, достигшего зрелости в шестидесятых годах, он выглядел, пожалуй, чересчур молодо, однако я отнесла этот факт на счет ресурсов, позволявших ему должным образом следить за собой.

— Лара Макклинток? — Он протянул мне руку. Собеседник мой остановился в луче солнечного света, окружившего его неким сиянием, что показалось мне забавным. — Меня зовут Кроуфорд Лейк. Спасибо вам за согласие прийти сюда. Извините за весь драматизм и за то, что я заставил вас ждать. Надеюсь, вы простите меня. К сожалению, я нахожу подобную секретность необходимой. К вашему появлению я еще не закончил с делами, а, учитывая, что в Риме я бываю редко, мне было необходимо завершить их. А теперь не хотите ли чаю? Или, может быть, чего-нибудь покрепче?

— Чай подойдет самым лучшим образом, — ответила я, подумав, что раз Лейк пользуется этими апартаментами настолько редко, это вполне может объяснить и характер предметов, и застоялый воздух в помещении. Он позвонил в колокольчик, и в комнате появилась служанка с такой быстротой, словно она только что парила в коридоре в ожидании распоряжений.

— Будьте добры, чаю, Анна, — проговорил он. — И немного вашего дивного лимонного пирога.

— Сию минуту, мистер Лейк, — женщина чуть склонила голову словно бы перед каким-то князем.

— Ну, и что вы скажете? — провел он рукою в воздухе. — Случалось ли вам видеть нечто подобное?

— Алебастровые вазы роскошны, — согласилась я осторожным тоном.

— Четырнадцатое столетие, — заметил он. — Не слишком стары, конечно, однако вы правы, они очаровательны. А что вы скажете о картинах?

— Фрески великолепны, — ответила я. — А картина над камином меня восхитила. — И добавила, тщательно выбирая слова. — Интересно, где я видела оригинал? Наверно, в Лувре?

Столь очевидная копия среди явно подлинных произведений искусства меня удивила, и я хотела, чтобы Лейк понял, насколько я разбираюсь в деле.

Он нахмурился.

— Оригинал перед вами. Но вы не ошиблись в другом. Копия действительно находится в Лувре.

— Ого, — невольно вырвалось у меня. К моему облегчению тут появился чай в сногсшибательном серебряном сервизе и обещанные ломти лимонного пирога на блюде севрского фарфора.

Какое-то еще время мы поговорили о пустяках, он показывал мне на некоторые предметы и объяснял, каким образом сумел их приобрести, а я с пониманием кивала. Мне было известно, что Лейк был родом из Южной Африки, однако акцент его следовало бы назвать средне-атлантическим, чуть британским, чуть американским, который вообще выработать достаточно сложно. Передо мной был лощеный джентльмен, отрадно отличавшийся от грезившегося мне вчерашней бессонной ночью гибрида между отшельником Говардом Хьюзом,[1] заросшим волосами и отрастившим ногти на ногах, и патологически застенчивым компьютеризованным дурачком какой-нибудь новейшей разновидности.

— А теперь к делу, — произнес он наконец едва отыскав свободное место, чтобы поставить чашку. — Вне сомнения, вас интересует, почему я пригласил вас сюда.

Я кивнула. Сказать по правде приглашение меня восхитило, однако причины его оставались непонятными.

— Я хочу, чтобы вы приобрели для меня одну вещь. Произведение искусства. Очень старое. У одного человека во Франции. Конечно, вы получите комиссионные, и я покрою все ваши расходы. Вы сделаете это?

— Ваше предложение льстит мне, — начала я осторожно. — Однако, если вы простите меня за подобную прямолинейность, почему вы делает его именно мне? Почему его не может выполнить кто-нибудь из ваших людей?

— Они не разбираются в антиквариате, — он решительно взмахнул рукой. — В отличие от вас, как мне говорили.

— А Мондрагон, — упомянула я видного торговца предметами искусства. — Он часто делает покупки для вас, не так ли? И, безусловно, разбирается в антиквариате.

На лице Лейка проглянуло нетерпение.

— Вы, безусловно, понимаете, что когда мое имя связывается с важным приобретением, цена всегда возрастает. И превышает свое реальное значение.

— Аполлон, — сказала я.

— Аполлон, — согласился он. — Точнее, Аплу, или Апулу, как его называли этруски. Увы, да. Вижу, вы справились с домашним заданием, миссис Макклинток.

Я действительно справилась с домашним заданием — если не обращать внимания на высокомерное утверждение. Не то чтобы заниматься Лейком было бы сложно. Заметки о его финансовых эскападах — как и о наглых приобретениях в области искусства — регулярно появлялись в газетах — бери любую. Конечно, он был очень богат, однако всего приобрести не мог. Решив купить две тысячи трехсотлетней давности изваяние Аполлона, настоящий шедевр, этрусский по своему происхождению, он проиграл техасскому коллекционеру, у которого, наверно, не было ресурсов Лейка, однако имелось желание превзойти его в этом конкретном приобретении. До того Лейк присутствовал в списках сотни коллекционеров года, которые публикуют все художественные журналы. Но после Аполлона, однако, он как будто бы оставил это поле деятельности другим.

— Он не стоил и половины того, что заплатил за него Мариани, — упомянул Лейк гордого обладателя статуи Аполлона. — Но я до сих пор жалею. Однако вы, наверное, понимаете, что я достиг своего завидного финансового положения в этом мире, не переплачивая за свои приобретения, какими бы привлекательными они не казались. Поэтому мне нужен человек, ни в какой мере не связывавший меня с приобретением нужного мне предмета.

— А именно?

— Мы сейчас перейдем к этой теме.

— Однако вы объяснили мне только причины, заставившие вас обратиться к услугам нового антиквара, но то, почему вы выбрали именно меня.

Он слегка повел плечами.

— Я тоже провел исследовательскую работу. Как и вы сами. Мне сказали, что вы — человек честный, знаете свое дело, настойчивы и упрямы. Настойчивость меня восхищает. Это качество может оказаться у нас общим. Далее — надеюсь, эти слова не обидят вас — ваша фирма не пользуется международной известностью. «Макклинток и Свейн» не принадлежит… — он сделал паузу —… к числу таких фирм, с которыми я привык иметь дело.

Возразить ему я не могла, поскольку испытывала вполне обоснованную уверенность в том, что о магазине «Макклинток и Свейн», которым я владею совместно с моим бывшим мужем Клайвом Свейном, мало кто знает за пределами двух кварталов от магазина, не говоря уже о более дальних странах.

— Знаете ли вы, что такое химера? — спросил он вдруг.

— Мифическое существо, так кажется? Отчасти лев, отчасти змея, отчасти что-то еще.

— Коза, — кивнул он.

— Коза, — согласилась я.

— Вы не разочаровали меня, миссис Макклинток, — проговорил Лейк. — Вы могли бы сказать, что этим словом пользуются ученые для обозначения межвидового гибрида, растительного или животного, или же так называют существо, способное менять свой облик по собственной воле. Однако насколько я знаю, вы выбрали правильное слово. А теперь, скажите, знаете ли вы Химеру из Ареццо?

— Вы имеете в виду бронзовую химеру, находящуюся в археологическом музее Флоренции? Ту, которую нашли в Тоскане, в Ареццо?

— Да, — сказал он, протягивая руку к находившемуся перед ним на столе большому конверту и помещая передо мной фотографию. — Очаровательная вещь, не правда ли? Бронза, конец пятого или начало четвертого столетия до Рождества Христова. Одно из истинно великих произведений этрусского искусства. Ее находкой мы обязаны Козимо де Медичи. Он считал себя археологом. Говорят, что он даже собственноручно расчищал изваяния, а это такая возня. Химеру он обнаружил в 1553 году, а Аррингаторе, Оратора, тоже этрусскую вещь, в 1566 году. Полагаю, этим делом он занимался потому, что любил его. Тем не менее оно соответствовало и политическим амбициям Козимо. Его преемником был провозглашен dux magnus Etruscus, великим герцогом Этрусским, вы знали об этом? Да и сам Козимо стал великим герцогом Тосканы в 1569 году. Откровенно говоря, глупо было называться dux magnus Etruscus, поскольку этруски были биты римлянами еще две тысячи лет назад, однако этот поступок свидетельствует о том, какую власть имеет над нами славное прошлое. Но, согласитесь, работа великолепная. Сколько силы в львиной голове и лапах, какое коварство в змеином хвосте, сколько козьего своеволия.

Похожие книги на "Этрусская химера", Лин Гамильтон читать полностью, без сокращений.

Эдмонд Гамильтон - Имеющий

Тесс Герритсен - Химера

Дональд Гамильтон -

Химера Паллада - Темный

Лесли Чартерс - Вендетта для