Роберт Стивенсон - Бриллиант раджи
— Вам это кажется потому, что вы очень добры ко мне, — сказал Гарри. — Вы ко мне относитесь, как…
— Как мать, — перебила леди Ванделер. — Я стараюсь быть вашей матерью, но только я, пожалуй, для этого слишком молода, — прибавила она с улыбкой. — Боюсь, что так… Поэтому скажем лучше: как друг.
Она помолчала ровно столько времени, чтобы дать этим словам произвести свой эффект на Гарри, но чтобы сам он не успел ничего ответить.
— Но мы все говорим с вами не то, все уклоняемся от дела, — сказала она. — В дубовом гардеробе, налево, под розовым платьем с кружевами, которое я надевала в пятницу, вы найдете картонку и сейчас же отнесете ее вот по этому адресу. — Она подала ему клочок бумаги. — Но только ни под каким видом не выпускайте этой картонки из рук, не получив наперед от того лица письменного удостоверения, собственноручно мной написанного и подписанного. Вы поняли? Повторите! Пожалуйста, повторите! Все это до крайности важно, и я прошу вас быть особенно внимательным.
Гарри успокоил ее, повторив слово в слово всю инструкцию, и уже собирался уходить, как вдруг в комнату, весь багровый от ярости, ворвался генерал, держа в руке длинный счет от портнихи.
— Сударыня, не угодно ли вам полюбоваться? — прокричал он. — Не угодно ли вам будет взглянуть на этот документ? Я очень хорошо знаю, что вы вышли за меня замуж только для денег, и я надеюсь, что могу в этом отношении сделать для своей жены значительно больше, чем всякий другой военнослужащий моего чина. Но, вот как Бог свят, я такому бессовестному мотовству потакать больше не могу и должен положить ему конец.
— Мистер Гартлей, я полагаю, вы достаточно уяснили себе мое поручение, — сказала леди Ванделер. — Не потрудитесь ли вы приступить к его исполнению?
— Стоп! — сказал генерал Гартлею. — Одно слово, прежде чем вы уйдете. — Обращаясь опять к леди Ванделер, он спросил: — Какое это поручение? В чем дело? Я этому господину доверяю отнюдь не больше, чем вам, не в обиду будь сказано вам обоим. Если бы в нем была хоть одна искорка чести, он бы посовестился оставаться в этом доме. И что такое он здесь делает за свое жалованье — полнейшая загадка для всех. Что за поручение вы ему дали, сударыня? Куда это вы его посылаете и почему так торопите?
— Я полагаю, что вы желаете поговорить со мной наедине, — возразила леди.
— Вы говорили о каком-то поручении, — настаивал генерал. — Лучше не пытайтесь меня обманывать: я не в таком теперь настроении, чтобы это стерпеть. Вы именно говорили о поручении.
— Если вы непременно хотите, чтобы служащие у нас были свидетелями наших унизительных раздоров, то я уж лучше приглашу мистера Гартлея сесть, — возразила леди Ванделер. — Нет? Не нужно? В таком случае вы можете идти, мистер Гартлей. — Я бы вам советовала хорошенько запомнить то, что вы здесь слышали, это может вам пригодиться.
Гарри немедленно ушел из гостиной. Удаляясь, он слышал, как голос генерала поднялся до крика, и с каким ледяным спокойствием возражала ему тихим и ровным голосом генеральша. Как искренно восхищался молодой человек этой женщиной! Как ловко сумела она увильнуть от ответа на щекотливый вопрос! С какой самоуверенной дерзостью повторила она свою секретную инструкцию, находясь в полном смысле слова под неприятельскими пушками! И зато, с другой стороны, как он ненавидел ее мужа!
Гарри Гартлей был довольно хорошо знаком с положением финансовой части в доме. Секретные поручения, которые ему давала леди Ванделер, относились по большей части к счетам портних и модных магазинов. В этом заключался домашний «скелет в шкафу». Бездонное мотовство, бесшабашная расточительность миледи уже поглотили ее собственное состояние и грозили со дня на день поглотить состояние и ее мужа. Раз или два на одном году огласка и разорение бывали уже на носу, и Гарри бегал по всевозможным поставщикам и поставщицам, рассказывая вздорные небылицы и уплачивая мелкие суммы в погашение больших счетов, чтобы получить отсрочку. Отсрочку обыкновенно давали, и миледи со своим секретарем получали возможность перевести дух. Дело в том, что и сам генерал любил франтовство, любил хорошо одеваться и тратил почти все свое казенное жалованье на портных.
Он нашел картонку там, где ему было указано, тщательно оделся и вышел из дома. Солнце невыносимо пекло. Идти, куда его послали, было далеко, и тут он с досадой вспомнил, что генеральский набег помешал генеральше дать своему секретарю денег на извозчика. Ему предстояло, таким образом, терпеть мучение от жары и духоты, да и само по себе — маршировать чуть не через весь Лондон с картонкой в руках было просто невыносимо для молодго человека с его наклонностями. Он остановился и стал думать. Ванделеры жили на Итонской площади, а ему нужно было идти на Ноттинг-Гилль. Можно было пойти парком, выбирая самые глухие аллеи. И он должен был благодарить свою счастливую звезду, что был еще ранний час, и что публики было везде не особенно много.
Торопясь отделаться от своей кошмарной картонки, он шел быстрее, чем ходил обыкновенно, и как раз проходил уже через Кенсингтонский сад, выбирая глухие места, как неожиданно столкнулся носом к носу с генералом.
— Извините, сэр Томас, — сказал он, вежливо посторонившись, потому что тот остановился как раз на дороге.
— Куда это вы идете, сэр? — спросил генерал.
— Так, вышел немного прогуляться по саду, — отвечал молодой человек.
Генерал хлопнул своей тросточкой по картонке.
— А это у вас что? — произнес он. — Вы лжете, сэр, и сами отлично знаете, что лжете.
— Сэр Томас, я никому не позволю на себя кричать, — отвечал Гарри.
— Вы своего положения не понимаете, — сказал генерал. — Вы мой служащий и притом такой, против которого я имею самые серьезные подозрения. Почем я знаю, может быть у вас тут в картонке чайные ложки?
— Тут просто шляпа одного моего приятеля, — сказал Гарри.
— Шляпа приятеля? Прекрасно, — возразил генерал Ванделер. — Вот вы мне ее и покажите. Я специально интересуюсь шляпами, — прибавил он угрюмо, — и человек я очень упрямый, вы это сами знаете.
— Извините, сэр Томас, — продолжал отнекиваться Гарри, — мне очень грустно, но это дело совершенно частное.
Генерал грубо схватил его одной рукой за плечо, а другою поднял над его головой свою палку. Гарри счел уже себя погибшим, но в этот самый момент небо вдруг послало ему неожиданного защитника в лице Чарли Пендрагона, выступившего вдруг, откуда ни возьмись, из-за деревьев.
— Ну, ну, генерал, удержите свою руку! — сказал он. — Это и невежливо, и неблагородно.
— А! Мистер Пендрагон! — воскликнул генерал, оборачиваясь на нового противника. — Неужели вы полагаете, мистер Пендрагон, что я позволю такому обесславленному банкроту и развратнику, как вы, гоняться за мной и становиться у меня на дороге? Если я имел несчастье жениться на вашей сестре, то это обстоятельство еще не дает вам права так поступать со мной. Напротив, мое близкое знакомство с леди Ванделер окончательно отбило у меня всякий аппетит к прочим членам ее семьи.
— Неужели вы воображаете, генерал Ванделер, — отрезал Чарли, — что если моя сестра имела несчастье выйти за вас замуж, то она утратила через это все права и привилегии благородной дамы? Я готов признать, что она очень унизила себя этим браком, но для меня она все-таки — рожденная Пендрагон. Я считаю своей обязанностью защищать ее от неджентльменского оскорбительного обращения, и будь вы хоть десять раз ее мужем, я не потерплю, чтобы ее свободу в чем-нибудь ограничивали и путем насилия задерживали ее личных посланцев.
— Как же так, мистер Гартлей? — спросил генерал. — Вот и мистер Пендрагон, по-видимому, одного со мной мнения. Он тоже подозревает, что с этой картонкой послала вас леди Ванделер, а вы говорите, что там у вас шляпа вашего приятеля.
Чарли увидал, что сделал промах, и поспешил его загладить.
— Как, сэр? — крикнул он. — Вы говорите, что я что-то подозреваю? Я ничего не подозреваю. Я просто не могу видеть, когда с подчиненными обращаются так грубо, потому и вступился.
Говоря это, он делал Гарри Гартлею знаки, чтобы тот уходил, но тот ничего не понял — не то от природной глупости, не то вследствие окончательной растерянности.
— Как мне понять ваше поведение, сэр? — спросил Ванделер.
— Как вам угодно, сэр, — отвечал Пендрагон.
Генерал еще раз поднял палку и замахнулся над головой Чарли, но тот, несмотря на свою хромую ногу, отмахнулся от удара зонтиком, бросился вперед и схватился со своим грозным противником.
— Бегите, Гарри, убегайте! — кричал он. — Бегите же, олух вы этакий!
Гарри с секунду постоял, как окаменелый, глядя как схватились два противника, потом повернулся и пустился наутек. Когда через некоторое время он оглянулся через плечо, то увидал, что генерал при этом барахтался и старался подняться. В сад отовсюду бежал народ поглядеть на драку. Секретарь понесся прочь, как на крыльях, и пошел потише только тогда, когда добежал до Бэйсуотер-Рода и свернул в первую попавшуюся из боковых улиц, выбрав наиболее безлюдную.
