Джон Макдональд - Цена убийства
— Откуда такая точность?
— Он пришел на другой день после моего дня рождения — принес подарок.
— Что за подарок? Дорогой?
— Кожаный пенал с ручкой, карандашом и ластиками.
— Мне нужно посмотреть.
— Он в колледже, в моем кабинете.
— Как вы думаете, сколько стоил?
— Долларов тридцать.
— Что говорил о своих делах?
— Не много. Может, я смогу скорее помочь, если вы объясните, в чем дело?
Вытащив из кармана рубашки сигарету, Кифли приложил спичку к коробку и одной рукой зажег ее.
— Ловко? Научила меня сиделка в больнице.
— Отлично.
— Я могу удержать спички и в искусственной руке. Видите? Только так дольше. Вернемся к Дэнни. Вы бы его стали покрывать, а?
Ли смотрел на ленивую, хитрую ухмылку Кифли.
— Мой ответ имеет значение?
— Возможно.
— Я не в силах доказать, что не покрывал. Вы говорили с мистером Ричардсоном?
— Наболтал кучу чепухи — любит красивые слова. Все социальные служащие обожают высокие фразы. Но вы, Дэнни и я родом из Синка, знаем что почем. Нам не нужны красивые фразы, так?
Синк — так называли тридцать городских кварталов в Хэнкоке. Когда-то Бруктон был самостоятельным городком возле Хэнкока. Но город у озера, преуспевая, разрастался и поглотил Бруктон. Синк был самой старой частью города, он строился еще тогда, когда Хэнкок был маленькой оживленной пристанью у озера. Истоки такого наименования района города уже давно забылись. Эти тридцать блоков были зажаты в долине между старыми доками, складами и железнодорожными депо. Здесь рождались и подрастали самые отчаянные уголовники Хэнкока. Потом появился новый проект, бедняцкие кварталы сравняли с землей, и от былого Синка осталась лишь узкая полоска домов.
— Наше детство там не назовешь легким, — заметил Ли.
Кифли, соглашаясь кивком, спросил:
— Вас было только двое братьев?
— Да, Дэнни и я. Он на три года старше. Моему отцу принадлежала половина паровой баржи. Умер, когда мне не исполнилось года.
Кифли осклабился.
— Был в дымину пьян и свалился в воду между доком и баржей с рудой. Ему стукнуло тридцать девять, а вашей матери тогда было двадцать три. В девицах ее звали Элвит Шарон, ее родители держали охотничий домик в северном Висконсине; ваш отец познакомился с ней, когда там охотился, и удрал с невестой. После смерти Джерри Бронсона вышла замуж за Руди Фернандеса. Бронсон не оставил ей ни цента. Руди был рабочим на пристани и постоянно ввязывался в драки. Сразу после женитьбы его избили до полусмерти. Тогда они перебрались в Синк. Когда Руди очухался и взялся за прежние штучки, его прихлопнули. Все это есть в досье. Потом Элвит связалась со слюнтяем по имени Каули, однако о регистрации брака нигде нет ни строчки. Когда вам было двенадцать, а Дэнни — пятнадцать, Каули умер от сердечного приступа. Втроем вы жили в третьеразрядной конуре на Ривер-стрит, 1214, на третьем этаже. Элвит на полставки работала официантской, а на полную была пьяницей. И вы, парни, тащили домой деньги, по крайней мере столько, чтоб удержаться на плаву.
Опустив глаза на свою правую руку, Ли сжал ее в кулак.
— Пожалуй, вы изучили нашу биографию досконально, Кифли.
— По картотеке тех самых социальных служащих, парень. Они обязаны знать, почему юноша вроде Дэнни не может… поладить с действительностью. Но там, внизу, это выглядело слишком реально, так ведь? Дэнни бросил школу в шестнадцать, начал зашибать у Ника Бухарда. Когда ему было девятнадцать, приносил достаточно денег, чтобы Элвит вообще не работала. Я уже тогда к нему приглядывался — ловкий был бездельник. Всем этим социальным служащим я мог бы сразу сказать, что его ждет.
— Он был старший. Я думал…
— Хватался за все, где можно было быстро заработать. Именно у Ника, большого босса, — Кифли хихикнул. — Ник хорошо позаботился о парнях Бронсона.
— Обо мне — нет. Я с ним не имел ничего общего.
Кифли удивленно раскрыл глаза:
— Разве? Тогда вы учились в школе, считались самым известным спортсменом. Я думаю, когда Дэнни подзалетел в первый раз и его на два с половиной года упекли в холодок за угон автомашин, Ник каждую неделю посылал вам деньги.
— Посылал. По договоренности между ним и Дэнни. Я с этим не имел ничего общего. С Ником я говорил. Он… хотел вытащить меня из Синка.
— Помогал вам просто по доброте? На вас завели дело, парень. Нападение. Обвинение сняли — адвокаты Ника постарались.
— Никакого нападения не было, мистер Кифли. По ночам я подрабатывал на складе универмага колониальных товаров. Когда я однажды возвращался домой с работы, меня задержали. Ободрал костяшки пальцев об ящик, а тогда как раз разыскивали ребят, разгромивших гриль-бар.
— Звучит разумно, — спокойно сказал Кифли.
Ли бросил на него резкий взгляд — тот держался спокойно, вроде бы сонно, почти приветливо.
— Ник Бухард был не такой уж плохой человек, — заметил Ли.
— Еще бы, черт побери. Помог вам кончить школу. Ясно, не был плохим.
— Все немного не так, как вы изобразили, мистер Кифли. Я получал стипендию за футбол. И Дэнни иногда присылал кое-что. Ник тоже посылал иногда двадцать, иногда пятьдесят долларов, и всегда с письмом, чтобы я истратил на развлечения. Думаю, что он… что я ему нравился. Первые два года я успешно играл в футбол. Потом ухудшилось зрение, меня поставили в защитники, затем я получил травму.
— Говорите, я не прав? Тогда скажите мне, что случилось с вашей матерью. Расскажите сами.
— Это имеет значение?
— Расскажите, давайте, парень. Своими словами — это же ваша профессия.
— Что ж, было это, когда я учился на втором курсе в университете. В декабре. За год до этого Дэнни увез ее из Синка, снял другое жилье. А тогда она вернулась… навестить старых друзей. Ночь была холодная. Она много выпила, упала в аллее, и когда ее нашли, было уже поздно. Я ездил на похороны.
Кифли кивнул.
— В деле записано так же, парень. А на следующий год Ник сбрендил, решил прикрыть синдикат, они его и прикончили, однако так, чтобы выглядело все как самоубийство. Потом появился Кеннеди, и боссом стал он. Ему показалось, что Дэнни чересчур сочувствовал Нику, в результате братик ваш загремел второй раз в тюрягу.
— За то, чего он не сделал.
— Это вы говорите. И не забудьте, парень, за то, что он сделал.
Бросив сигарету на пол веранды, Кифли растер ее туфлей.
— Для обоих бронсоновских ребят было бы лучше, если бы Ник оказался умнее и удержался в седле.
— Не понимаю, что изменилось бы для меня.
— Ну как же! Ведь он хотел помочь вам выбраться из Синка. И помогал, пока вы не кончили колледж.
— Допускаю, Дэнни это было не по душе. Но после школы я вовсе не стал футбольным громилой, который хочет служить у Ника или ему подобных. Я окончил колледж с хорошими результатами.
— Знаю, знаю, — со скукой оборвал его Кифли. — Потом вас ранили и наградили в Корее, а когда вернулись, за счет армии кончили Колумбийский университет. Понимаю, вам повезло.
Однако Ли знал, что поступал так, как считал необходимым он сам. После курса лечения в Японии его отправили на санитарном судне домой, и он пришел в себя, когда встали на якорь в Сан-Франциско. Принял твердое решение уйти из армии. Записался в Колумбийский университет й, одолев тяжелейшие препятствия студенческой судьбы, получил диплом.
Именно тогда он порвал все свои рассказы и наброски романа. Написал более семидесяти страниц совершенно новой вещи. У него было триста долларов. В посредническом агентстве ему сообщили, что в Бруктонском колледже есть вакансия — место учителя. Отправившись туда для переговоров, он подписал контракт. Летом до начала учебного года, работал в дорожном строительстве, чтобы войти в форму. Через неделю изнурительной работы стал привыкать и смог продолжать писать книгу. Строительная фирма вела новую ветку шоссе в южном Мичигане, с жильем там было туго, и он снял комнату на ферме супругов Дитерих. На ферме жили три их сына, старшая дочь служила в страховой конторе в Бэтл Крик. Во второй половине августа приехала домой в отпуск. Звали ее Люсиль, и ему она показалась очаровательнейшим созданием.
В декабре того года после нескольких поездок в Бэтл Крик в старом «плимуте», купленном специально для этого, когда он проработал достаточно, чтобы удостовериться, что работа ему нравится и он способен выполнять ее хорошо, когда получил 250 долларов аванса за свою книгу, — в фермерской усадьбе Дитерихов на второй день Рождества состоялась его свадьба с Люсиль. Медовый месяц провели в Нью-Орлеане. Неожиданное свадебное путешествие получилось благодаря подарку Дэнни — прислал пять новеньких шуршащих стодолларовых купюр, завернутых в листок с фирменным знаком отеля. На обертке Дэнни нацарапал: «Развлекайтесь, детки». Он отсутствовал полтора года. Теперь опять возвратился в Хэнкок, и, казалось, дела у него наладились.
