Бретт Холлидей - Майкл Шейн и белокурая сирена
Друг за другом они поднялись на поверхность. И окунувшись в поток солнечного света, Шейн тут же потерял сознание.
Первым ощущением было то, что его подняло сразу много рук. Он приказал своим мышцам воспрепятствовать этому, цо приказ не достиг цели. Маску с него сняли, и вдыхать настоящий чистый воздух было очень приятно. Все бы ничего, если б не пронизывающая головная боль, стекавшаяся со всего черепа в одну точку между глаз.
— Ну и здоров этот рыжий ублюдок! — раздался недовольный голос Тима Рурка.
— Давайте вместе, — откликнулся другой голос, женский. — Раз-два, взяли!
Шейн попробовал пошевелить ногами — безуспешно. Отдышаться-то он отдышался, а вот восстановить силы никак не удавалось. С третьей попытки спасатели все-таки взгромоздили его тело на борт небольшой моторки. Голова ударилась о деревянную перекладину, и Шейн почувствовал, как она раскалывается от боли.
— Переверните его, — распорядилась девушка. — Быстрее!
Чьи-то руки схватили его за плечи. Опираясь спиной на баллоны, торчащие где-то между ребер, он глядел вверх на пеликана; тот кружил над моторкой на фоне ярко-синего неба. Такого синего, что резало в глазах. Он на мгновение закрыл их, но тут же снова открыл, чтобы отразить нападение голой блондинки, за которой последовал из глубины вод.
Она приникла к его губам, насильно раздвигая их языком. Он чувствовал прикосновение ее обнаженных грудей и пальцев, гладивших его по лицу. С трудом оторвав руку от дощатого настила, он предостерегающе коснулся ее плеча. Пусть не сочтет его невежливым, но у него дико болит голова и вообще хотелось бы знать, что все это означает.
— Дышит, — сказал Рурк.
Девушка привстала. Теперь, когда головная боль немного утихла, Шейн вспомнил ее имя. Выходит, никакой это не мираж и не сирена, а женщина из плоти и крови, и зовут ее Китти Симз. Здесь на острове у нее вилла со всеми современными удобствами, но без особых претензий, а Шейн, его друг Тимоти Рурк и еще одна женщина, Натали… как уж ее, забыл… приглашены сюда на денек погостить. Китти одолжила сыщику свой акваланг, чтобы он смог осмотреть подводные коралловые рифы.
— Ну и шуточки у вас, молодой человек! — с неодобрением покачала головой Натали, изящная брюнетка в желтом купальнике.
Жилистая, угловатая фигура в донельзя облегающих плавках склонилась над ним. Журналист, лучший друг Майкла Тимоти Рурк от избытка чувств запустил пятерню в и без того взлохмаченные волосы.
— И ведь главное уверил всех, что он классный ныряльщик! А может, он хотел так напугать Китти, чтобы она ему сделала не обычное искусственное дыхание, а рот в рот?…
Шейн приподнял было голову, но, скривившись от боли, опять ее опустил.
— Да снимите наконец с меня эту чертовщину! — выдавил он из себя.
Китти отстегнула маску, другая девушка стащила с него баллоны, и Шейн облегченно вздохнул.
— Майкл Шейн, — негромко произнесла Китти, — ты болван!
Длинные мокрые волосы облепили немного скуластое лицо, казавшееся неестественно бледным. Светлая челка доходила до самых бровей. Глаза у девушки были стального цвета. Она поежилась; на ресницах блеснули жемчужные капельки.
Шейн в один миг вспомнил, каким способом она выманила его из воды, когда он уже совсем было решился продолжать свое самоубийственное погружение, и губы его сами собой сложились в улыбку. Только теперь осознав, что на ней ничего нет, кроме ласт, Китти ахнула и поднесла руку ко рту.
— Натали, ради Бога, набрось на меня что-нибудь!
Другая девушка, смеясь, кинула ей большое полосатое полотенце. Китти вытерлась и завернулась в него, подоткнув край под мышкой. Румянец заливал ей щеки.
— У меня было подозрение, что на тебе чего-то не хватает, — заметил Рурк, — но я решил ни с кем им не делиться.
Китти сердито откинула волосы со лба.
— Твои остроты неуместны, я, между прочим, пыталась вытащить его силой, но куда мне такого поднять!
Рурк расхохотался.
— Не переживай, куколка, ты же у нас гений. Лучшего способа воздействовать на Шейна и не придумаешь.
— Заткнись! — огрызнулась Китти, но и ее уже разбирал смех. — Ну, ты как, Майкл?
— Лучше.
Приподнявшись на локте, он озирался в поисках бутылки коньяка, зная, что она где-то здесь, так как неоднократно прикладывался к ней, прежде чем надел акваланг Китти. Он нетерпеливо оглянулся на Рурка, и тот, как настоящий друг, плеснул ему Золотистой жидкости в бумажный стаканчик. Сперва Шейн прополоскал горло, чтобы избавиться от неприятного привкуса во рту, потом залпом выпил остальное.
— Я так и не понял, — обратился он к Китти, — как ты спустилась на такую глубину без маски? Ведь там было, наверное, футов пятьдесят.
— Господь с тобой! От силы футов десять. Я плавала в маске, и, когда ты бросил веревку, сразу поняла: что-то неладно. Подплываю ближе, смотрю: ты кувыркаешься, как ненормальный… А, да что говорить!
— Эйфория на краю бездны! — прокомментировал Рурк, наливая и себе коньяку. — Был однажды такой случай, я о нем писал в воскресной газете. Но чтобы крыша поехала на десятифутовой глубине, гм!… Ну да ладно, все хорошо, что хорошо кончается. Выпьем, друзья мои!
В тоне его сквозила какая-то недоговоренность, но Шейн отнес это на счет того, что еще не до конца обрел чувство реального. Он сел, стараясь контролировать движения, и снова ощутил режущую боль между глаз. Китти хотела было ему помочь, но он остановил ее: надо проверить свои силы. Доковылял до шезлонга и со вздохом опустился в него. Рурк указал взглядом на бутылку.
— На сегодня с меня хватит, — отозвался Шейн. — Сколько я пробыл под водой?
— Три-четыре минуты.
— Три-четыре минуты! — угрюмо повторил сыщик. — Китти, я хотел бы потолковать с человеком, который заправляет тебе баллоны.
Девушка подложила ему под спину разноцветные подушки. Потом сама уселась, закурила и переглянулась с журналистом, который пожал плечами и вздохнул.
— Можно, конечно, и сейчас сказать, но, боюсь, он еще слишком слаб для сведения счетов.
— Каких счетов? — удивился Шейн.
Китти нахмурилась.
— Я знаю, Майкл, ты подумал об окиси углерода, но я заправляю акваланг в одном и том же месте, в Марафоне, и они всегда следят за тем, чтобы воздух был совершенно чистым. К тому же у них специальные компрессоры, которые подают воздух точно такой же температуры, как вода. Ведь все аквалангисты дико боятся как бы что-нибудь не просочилось в баллон. Но даже если б туда и попала окись углерода, разве эффект мог бы быть таким быстрым?
Шейн прикрыл глаза.
— Все зависит от концентрации.
— Чего гадать на кофейной гуще? — вмешался Рурк. — Баллоны-то почти полные, снесем их в лабораторию, там нам сделают химический анализ. — Он тоже уселся в шезлонг, надвинул на глаза старую соломенную шляпу. — Не пора ли закусить, друзья? Или еще позагораем?
Никто не ответил. Шейну вдруг отчаянно захотелось опять на глубину, но теперь он уже вернулся в реальный мир со всеми его проблемами.
— По-моему, мы толчем воду в ступе, — сказал он. — Время за полдень, а у меня, кроме коньяка, ничего в желудке не было.
— Он прав, — пробормотала Китти.
— Не ворчи, дружище, — примирительно заметил Рурк. — Девочка попала в передрягу, мы тебе об этом расскажем, когда малость оклемаешься.
Босыми ногами Шейн придвинул к себе бутылку и повернулся к Натали.
— Это о тебе речь? Что стряслось?
— Да нет, — ответила та. — Я наслаждаюсь жизнью. Мне и в голову не могло прийти, что встречусь здесь с такой знаменитостью, как Майкл Шейн.
Рурк большим пальцем приподнял шляпу.
— Прости, Майкл, я знаю, как тебе в последнее время досталось, кому-кому, а мне известно, что ты больше чем кто-либо заслужил отдых. Но так уж ты устроен: через пару дней устанешь бить баклуши и снимешь с двери табличку «Не беспокоить».
— Не тяни, — отрезал Шейн.
— Мы с Китти давно дружны. Ей надо помочь, и как можно скорее… А ты с этим справишься одной левой. В общем, идея этой вылазки принадлежит мне. Я подумал, что при виде бифштекса, бутылки коньяка и двух очаровательных девочек в бикини ты разомлеешь и дашь себя уговорить. Если я не прав, скажи сразу «нет».
— Нет, — сказал Шейн.
— Не теряй надежды, — шепнул девушке журналист. — Он, когда отказывается, говорит: «К черту!»
— Я виновата перед тобой, Майкл, — вступила в разговор Китти. — Но ты себе не представляешь, в каком я состоянии. Я ведь никогда не упускаю случай понырять в воскресенье: посидишь неделю за пишущей машинкой, и все суставы ржавеют… Обычно я плаваю после завтрака и как просмотрю воскресную газету. Говорят, на глубину лучше спускаться вдвоем, но по-моему, нырять с веревкой на пятнадцать — двадцать футов и в одиночку безопасно… Она закрыла глаза и провела рукой по лбу, как будто ей передалась головная боль Шейна. — Так что если б не ты, меня бы уже не было в живых.
