Агата Кристи - Синяя герань
«Она не могла долго говорить: была слишком расстроена. Но кое-что всё-таки сказала. У меня на столике в стакане стояли фиалки. Она показала на них и вскрикнула: «Уберите их прочь! Прочь! Никаких синих цветов! В вашем доме не должно быть синих цветов! Помните, синие цветы для вас — смерть!» А ты ведь знаешь, — добавила миссис Притчард, — я действительно никогда не любила синий цвет. Всегда чувствовала, что он мне вреден».
Джордж был достаточно благоразумен и промолчал, что первый раз об этом слышит. Он спросил только, что эта таинственная Зарида собой представляет. И миссис Притчард с удовольствием принялась её описывать.
«Густые чёрные волосы, собранные на затылке, мечтательные полузакрытые глаза, чёрные круги вокруг них, а рот и подбородок скрыты чёрной вуалью. Говорит немного нараспев, с заметным иностранным акцентом, по-моему, испанским».
«Ну что ж, в общем, вроде всё как и положено», — бодро заметил Джордж.
Миссис Притчард тут же снова закрыла глаза.
«Ну вот, мне сразу стало хуже, — сказала она. — Вызови сиделку. Твоя бессердечность меня убивает, и ты это прекрасно знаешь».
Через два дня после этой сцены сестра Коплинг подошла к Джорджу и мрачно сказала:
«Зайдите к миссис Притчард. Она получила письмо, которое ее очень сильно расстроило».
Он поднялся к жене.
«Прочти», — сказала она, протягивая ему письмо.
Джордж прочёл. Оно было написано большими чёрными буквами на сильно надушенной бумаге.
«Я видела будущее. Верьте мне: час близок… Бойтесь полной луны. Синяя примула — предупреждение, синяя роза — опасность, синяя герань — смерть…»
Джордж хотел было рассмеяться, но, поймав предостерегающий взгляд сиделки, сдержался и довольно неловко пробормотал:
«Она тебя просто запугивает, Мэри. Послушай, ведь ни синих примул, ни синих гераней не бывает».
Но миссис Притчард только плакала и причитала, что дни её сочтены. Джордж с сиделкой вышли на лестницу.
«Чушь какая!» — вырвалось у него.
«Конечно», — подтвердила та.
Однако что-то в её тоне его насторожило, и он взглянул на нее повнимательнее.
«Но вы же… вы же не верите?..» — вырвалось у него.
«Нет-нет, мистер Притчард. Конечно нет. Все эти предсказания сплошная чушь. Но… но какой в этом смысл? Прорицатели зарабатывают своими предсказаниями. А эта женщина запугивает миссис Притчард без всякой видимой причины. Никак не пойму: зачем ей это? И еще одно…»
«Да?»
«Миссис Притчард говорит, что Зарида ей кого-то напоминает».
«Кого бы это?»
«Словом, мне это не нравится, мистер Притчард, совсем не нравится».
«Вот уж не думал, что вы так суеверны».
«Я не суеверна, я просто чувствую, что здесь что-то не так».
Прошло ещё четыре дня, и произошёл первый инцидент. Чтобы объяснить его, надо описать комнату миссис Притчард.
— Это ты лучше предоставь мне, — прервала его миссис Бантри. — Так вот: комната у неё была оклеена этими новомодными обоями. Цветы, цветы и ещё раз цветы. Такое ощущение, будто попала в клумбу. Глупость, конечно, страшная. Я хочу сказать, не могут они все цвести одновременно…
— Не придирайся, Долли, — заметил её муж. — Все и так знают, что ты одержима цветами.
— Но ведь это абсурд, — возмущалась миссис Бантри. — Собрать вместе колокольчики, нарциссы, люпины и астры!
— Да, дизайнер был явно не силён в ботанике, — согласился сэр Генри. — Но продолжайте же.
— Так вот: среди этого моря цветов были жёлтые и розовые примулы… Ой, извини, Артур, это ведь ты рассказываешь…
Полковник Бантри продолжил историю:
— Однажды утром миссис Притчард начала звонить в колокольчик как одержимая. Мигом примчалась прислуга. Все были уверены, что у неё приступ. Ничего похожего. Она сидела в постели и истерично тыкала пальцем на обои. И там, среди примул, теперь была одна синяя.
— Ой, — воскликнула мисс Хелльер, — мне как-то не по себе!
— Джордж попытался убедить жену, что этот цветок был на обоях и раньше, но ему это не удалось. Миссис Притчард была твёрдо уверена, что до того самого утра никакой синей примулы там не было. К тому же накануне как раз было полнолуние, и миссис Притчард не помнила себя от страха.
— Я встретила Джорджа Притчарда в тот самый день, и он рассказал мне всё, — вмешалась миссис Бантри. — Я пошла проведать миссис Притчард и, как могла, постаралась её успокоить. Куда там! Я ушла с тяжёлым сердцем. Помню, ещё повстречала Джин Инстоу и поделилась с ней новостями. «Что, в самом деле так расстроилась?» — удивилась Джин. Я ей сказала, что миссис Притчард настолько суеверна, что вполне может умереть от страха.
А Джин, надо вам сказать, девица довольно своеобразная. Возьми да и ляпни в ответ: «А может, оно и к лучшему. Вам так не кажется?» И таким ещё безразличным тоном, что я была просто в шоке. Нет, я понимаю, теперь это в моде — вести себя вульгарно и вызывающе, только я никак не могу к этому привыкнуть. А Джин ухмыльнулась и говорит: «Да что вы так напряглись-то? Это ж правда. Разве у неё жизнь? И сама не живёт, и мужу не дает. Напугать её до смерти — лучше и не придумаешь». Я говорю: «Джордж с ней так терпелив». А она: «Да, уж если кто заслужил награду, так это Джордж Притчард. Привлекательный малый. Вот и последняя их сиделка тоже так думала. Как её? Карстерс, что ли? Хорошенькая такая. То-то они с хозяйкой и не поладили».
И очень мне, знаете, не понравилось, каким тоном Джин всё это сказала. Тут поневоле призадумаешься… — Миссис Бантри сделала многозначительную паузу.
— Конечно, дорогая, — спокойно произнесла мисс Марпл. — Всегда возникают вопросы… А мисс Инстоу тоже хорошенькая? Наверное, и в гольф играет?
— Просто замечательно, и не только в гольф. И такая милая, просто душка: волосы светлые, а глаза ну прямо цвета неба. И кожа нежная. Все, конечно, знали, что она и Джордж Притчард… То есть это если бы сложились обстоятельства по-другому… Они так подходили друг к другу…
— И они были друзьями? — спросила мисс Марпл.
— О да, и хорошими.
— Может быть, Долли, я всё же дорасскажу? — обиженно проговорил полковник Бантри.
— Да-да, Артур, извини, возвращайся к своим привидениям, — согласилась миссис Бантри.
— Остальное я слышал лично от Джорджа, — продолжал полковник. — Понятно, что с тех пор мысли миссис Притчард были заняты следующим полнолунием. Она даже отметила его на календаре и, когда оно наступило, заставила сначала сестру, а потом и Джорджа тщательно исследовать обои. Убедилась, что розы на обоях розовые или на худой конец красные, выпровадила их и тщательно заперла дверь.
— А к утру несколько цветков посинели, — догадалась мисс Хелльер.
— Совершенно верно, — подтвердил полковник Бантри. — Или почти верно. Синей стала одна роза, как раз у неё над головой. Это потрясло даже Джорджа, хоть он и уверял всех, что это чья-то глупая шутка. Сам-то он прекрасно знал, что миссис Притчард запирала дверь на ночь, да и перемену обнаружила раньше всех, раньше даже сестры Коплинг. Он, похоже, и сам уже начинал верить во всякие сверхъестественные штуки, только даже себе не хотел в этом признаться. И, вопреки своему обыкновению, категорически отказывался потакать капризам жены.
«Мэри, прекрати строить из себя дурочку, — заявил он. — Вся эта чертовщина — вздор и чепуха».
Прошёл месяц. Миссис Притчард успокоилась и даже стала меньше капризничать. Догадываюсь даже почему: бедняжка была настолько суеверна, что попросту смирилась с неизбежным. Только всё повторяла: «Синяя примула — предупреждение, синяя роза — опасность, синяя герань — смерть». Целыми днями лежала и разглядывала на обоях соцветия розово-красной герани, самой близкой к её постели. Обстановка в доме становилась совершенно невыносимой. Настроение хозяйки передалось даже её сиделке. За два дня до очередного полнолуния она явилась к Джорджу и стала уговаривать его увезти жену из дома. Джордж пришел в ярость.
«Да хоть бы они все посинели и приняли очертания дьявола, от этого никто не помрёт!» — заорал он на неё.
«Не скажите. Нервное потрясение может оказаться для миссис Притчард смертельным».
«Чушь!» — отрезал Джордж.
Он всегда был немного упрямым. Подозреваю, он считал, что жена сама все это подстраивает, движимая какой-то навязчивой идеей.
Наконец наступила развязка. Тем вечером миссис Притчард как обычно заперлась в своей спальне. Она была неестественно спокойна. Сестра хотела дать ей чего-нибудь тонизирующего, сделать укол стрихнина, но миссис Притчард отказалась. Мне кажется, она находила какое-то извращённое наслаждение в своих страхах. Джордж говорит, что так оно и было.
Миссис Притчард всегда просыпалась около восьми. Утром колокольчик не прозвенел. В восемь тридцать было всё так же тихо. Тогда сиделка сама постучала к ней в дверь. Не получив ответа, она пошла за Джорджем и убедила его выломать дверь. Тот принес стамеску и кое-как открыл замок.
