Хэнк Сирлз - Челюсти - 2
Два года назад недалеко от этих мест ее сильно ударил самец почти такого же размера, как и она. Схватив зубами за спинной плавник, ему удалось стащить ее к илистому дну, несмотря на то, что она была немного сильнее. А на дне она покорно отдалась ему. С тех пор на ее спине остались следы от той встречи...
Большая Белая превосходила по размерам своего случайного партнера, как и любое существо в океане, кроме некоторых разновидностей китов и ее безобидных родственников - китовых акул. Длинной в тридцать футов и весом почти в две тонны она была больше кита-касатки и вдвое его тяжелее.
Сейчас, перед родами, она чувствовала в себе новую жизнь: троих молодых в левой матке и пятерых в правой: трех самок и двух самцов. Самый маленький был больше трех футов в длину и весил всего двадцать два фунта. Но он был полностью самостоятельным существом, прожив в чреве матери почти два года и сожрав тысячи неоплодотворенных яиц. А вместе со своими братьями и сестрами они поглотили около тридцати более слабых зародышей...
Сейчас ему самому все еще угрожала опасность, особенно со стороны его сестер, которые, как правило, были крупнее самцов. Если его мать будет успешно охотиться в ближайшие несколько недель и воспроизводить яйца, которыми будут довольствоваться его братья и сестры, то ему, возможно, удастся выжить. Если он отобьется от нападений сестер, то родится на самом верху пирамиды животного мира. Уже сейчас он никого не боялся, кроме своих родственников.
* * *
Адвокат замедлил движение, и врач его почти обогнал, но увидел, что напарник показывает налево. Врач повернул голову и разглядел предмет, выделявшийся более темным цветом среди бледно-зеленой воды. Это была не гряда скал, к которой они ныряли в минувшем году. Предмет, казавшийся поначалу бесформенным, имел строгие очертания и явно был продуктом человеческого труда.
Адвокат направился к неизвестному сооружению. Врач не спеша последовал за ним. Перед ними из ила торчала корма затонувшей рыбачьей шхуны. На транце играли зеленые зайчики света. Она наверняка была крупнее их катера, а корпус и сейчас казался прочным и массивным. Обилие поселившихся на нем морских существ свидетельствовало о том, что шхуна затонула давным-давно.
Врач обратил внимание на тяжелый стальной трос, находившийся внутри затопленного корпуса. Он подплыл поближе и попробовал потянуть за трос. Безуспешно. Тогда он обогнул корму с другой стороны и нашел другой конец троса. К нему была прикреплена железная бочка, вмещавшая пятьдесят пять галлонов, которая билась о корпус шхуны. Бочка была местами продавлена, но остатки желтой краски говорили о том, что она когда-то служила буем.
Неожиданно бочку ударило течением о корпус с замогильным стоном... Врач вновь почувствовал холод... Благотворное действие виски уже не сказывалось.
Адвокат подплыл к корме и стал соскребать водоросли. Потом он выхватил приспособление для открывания раковин и принялся лихорадочно им орудовать, подняв тучу грязи. Когда муть осела, врач смог прочитать поблекшие оранжевые слова "Орка" и "Наррагансатт". Название о чем-то напоминало, он взглянул на своего партнера.
За стеклом маски увеличенные диоптрией серые глаза напарника сузились в размышлении. Вдруг адвокат резко ударил кулаком в ладонь левой руки. Видимо, данная шхуна была связана с чем-то необычным. Явно возбужденный, адвокат начал мычать, подавая сигналы, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Он махнул рукой в сторону оранжевых букв, а потом сжал пальцы рук наподобие страшных челюстей и показал, как они сжимаются. Затем адвокат вновь указал на название. Врачу все стало ясно.
В памяти всплыла история, которую он когда-то читал в "Лонг-Айленд пресс", об охотнике на акул - начальнике полиции из небольшого поселка, и каком-то специалисте-океанографе.
Врачу это место не нравилось. Они охотились за раковинами, а не искали затонувшие суда. Кроме того, все, что могло рассматриваться как сувениры, наверняка давно уже растащили другие любители подводного плавания. Он понял, что внезапно утратил и всякий интерес к раковинам. Опять участилось дыхание и сильно забилось сердце. Появились и первые признаки падения давления в баллоне...
Он показал рукой вверх, но его напарник отрицательно мотнул головой и, взяв в руки фотоаппарат, заставил врача позировать возле кормы. Врач покорно стал указывать рукой на надпись, идиотски улыбаясь под маской... Адвокат пытался занять устойчивое положение, но ему это никак не удавалось. Неожиданно врачу отчаянно захотелось опорожнить мочевой пузырь, страшное предчувствие, владевшее им все утро, настойчиво требовало облегчиться. Когда он понял, что больше сдерживаться не может, то просто выплеснулся в нижнюю часть костюма. По ногам потекла теплая жидкость, но холод внутри оставался по-прежнему...
Он слышал глухой стук железной бочки о корпус и даже чувствовал звук через перчатку, лежавшую на корме. Он слышал свое прерывистое дыхание...
Сработала вспышка фотоаппарата, на мгновение залив все вокруг мертвецки белым светом. Внезапно врач ощутил как бы грохот поезда подземки, быстро надвигавшегося сзади. Его партнер, пританцовывавший на песке в попытке противостоять течению, перевел затвор фотоаппарата и неожиданно замер. Он смотрел на нечто, приближавшееся сверху из-за спины врача. Мундштук трубки, тянувшейся от кислородного баллона, выпал у него изо рта...
Врач, объятый ужасом, хотел повернуться, но инстинктивно присел, спрятавшись за торчавшие из корпуса доски. Взглядом он прирос к напарнику. У адвоката изо рта вырвался громадный пузырь воздуха... Одной рукой он как бы пытался защититься... Ремень фотоаппарата запутался, и снова сработала вспышка, высветив все вокруг и вызвав у врача ощущение полной незащищенности.
Померк зеленоватый свет... Колоссальная туша, опускавшаяся, как самолет, идущий на посадку, прошла на расстоянии одного фута над головой врача. Казалось, она бесконечно. Махину завершал хвостовой плавник по высоте равный росту врача. Первый взмах едва не вышиб его из укрытия и заслонил адвоката, стоявшего в туче грязи, поднятой со дна.
Полное молчание.
Врач крепко держался за доску, стараясь рассмотреть, что происходит. Он слышал только свое мучительное дыхание, которого очень боялся. Его страшили и пузырьки воздуха, привлекавшие к нему внимание... Но он не мог успокоиться...
Течение пронесло мимо врача один из ластов его напарника. Он оставался недвижимым...
Из убежища в конце концов его выгнал страх. Врача больше пугала перспектива умереть на месте с пустым кислородным баллоном, чем возможность быть обнаруженным. Осторожно он выполз из-под досок и немного постоял. Ничего не произошло. Тогда в приливе храбрости он пустился в путь.
Врач помнил, что подниматься нужно не быстрее, чем пузырьки воздуха, которые он сам выпускал. Врач также знал, что работать ластами нужно медленно и равномерно, без суеты и нервозности. Все морские обитатели чутко реагируют на панику. Он все прекрасно помнил, пока приближался к поверхности... пока темная зелень не стала напоминать цвет оникса... Он помнил, что нужно дышать ровно, чтобы воздух, скопившийся в легких, не разорвал грудь. Помнил, но страшился звука собственного дыхания. А когда всплыл на поверхность к золотым лучам солнца, он сообразил, что нужно отключить кислородное питание и дышать свежим воздухом. Он не забыл сбросить тяжелый пояс, чтобы стало легче плыть. И он помнил о необходимости работать ластами не поднимая брызг.
Врач поднял голову над водой. Катер стоял всего в ста футах от него. Страха поубавилось. Его пронизало чувство огромной радости, почти экстаза. Да, ему удалось выжить...
Осторожно и внимательно врач приближался к катеру, почти не оставляя следов на воде. Один раз он остановился и замер, внимательно всматриваясь в глубину. Но ничего не было видно, кроме зеленоватых лучей света, уходивших в пучину.
Он поднял голову повыше. В тысяче ярдов от катера в дюнах спали дома. Вдоль линии отлива бежали две крохотные фигурки. Казалось, прошла вечность с того момента, как он их видел в последний раз из каюты. Но это был все тот же ребенок и все тот же лохматый пес. Он даже слышал собачий лай...
Внезапно его пробрала дрожь. Откуда-то из самой глубины пришло чувство ужаса... Он заработал ластами быстрее. Послышался громкий шлепок, потом другой... До цели оставалось не больше тридцати футов. Нервы не выдерживали медленного темпа...
Когда до катера осталось футов двадцать, он поплыл что было сил, вздымая тучи брызг и глубоко вбирая воздух.
Неожиданно в десяти футах от катера врач ощутил удар, и что-то цепко схватило его чуть выше колена. Удивительно, но он не почувствовал боли, а подумал, что его напарнику как-то удалось остаться в живых, вот он теперь догнал его и взялся за бедро, чтобы привлечь внимание. Врач опустил маску и взглянул вниз.
