Андрей Кивинов - Карамель
– Все, дальше не могу, – Вадик глушит движок перед бревном, метрах в тридцати от места высадки десанта. – Бездорожье.
Я рассматриваю группу. У них три костюма против моего и два вишневых пиджака против Васькиного серого. Вадик вообще в расчет не берется. Приехал на официальное мероприятие в футболке и шортах. Шорт-мен.
Я расстегиваю куртку, обнажая крест на веревке, бросаю в рот еще один леденец и командую: «Пошли». Хотя вылезать из «Победы» очень не хочется. Даже чувство долга не помогает.
Дверь открывается со скрипом, похожим на крик раненой выпи на болоте. Назад не закрывается, что-то с замком.
Мы выстраиваемся в колонну по одному. Я как старший, можно сказать, как бригадир, как Гайдар, шагаю впереди. Следом Вася. Замыкает шорт-мен Вадик. Вася прижимает правую руку к туловищу, согнув ее в локте.
– Ты чего? – шепчу я.
– Да опасно пузырь в машине оставлять, упрут еще. А пакета нет.
Я догадываюсь, что Вася прячет под мышкой «Синопскую». «Она мне душу согреет, когда на пули бандитские пойду».
Тактике проведения «терок» на «стрелках» в школе милиции не обучали. Может быть, напрасно. Как себя на них вести, я понятия не имею. В нашей-то системе все просто: «Руки в гору – мордой в землю». А здесь скажи такое – тут же бревном заработаешь. Как они друг друга приветствуют? Не кланяются же, как дворяне…
А, инстинкт подскажет.
Они не двигаются навстречу, ждут, когда мы подойдем поближе. Значит, борзые.
Я вычленяю старшего. Инстинкт подсказал. Крепыш в пиджаке, с физиономией голодного бульдога. По человеко-килограммам наша группировка тоже явно уступает. Раз в шесть. Я смотрю только на их бригадира, на остальных смотреть как-то неприятно. Неловко.
– Здорово, пацаны, – «бульдог» сжимает в окольцованных пальцах мобильник с торчащей антенной.
У меня мобильника нет, надо было хоть рацию у постовых попросить, для приличия. Я поворачиваюсь к своим «пацанам». Вася сует руку под пиджак и возвращает на место чуть не выпавшую «Синопскую». Вадик чешет свой длинный нос.
Что отвечать, я не знаю. А когда не знаешь, лучше промолчать. Я и молчу.
«Бульдог» прячет мобильник в карман.
– Кто старший? – я все-таки начинаю переговоры.
«Бульдог» отступает в сторону, на сцену выходит мерзкий тип в кожаной жилетке и тупорылых бутсах. Лицо радиусом в кирпич, кулаки – в полкирпича. И то и другое круглое, гладкое и крепкое.
– Я старший. А вы кто?
– Мы свологодские, – никакого другого названия мне в башню не лезет. Карамель виновата, вкус отшибла. – Я бригадир. Наш пахан Вася Рогов. Слыхали?
«Жилетка» смотрит на «бульдога». Тот едва заметно утвердительно кивает. Я оборачиваюсь к своим. Вадик сместился в сторону, спрятавшись за врытую в землю сваю. «Пахан» Вася позицию не покинул, прикрывает мне спину.
«Жилетка» растопыривает пальцы в стороны:
– Ну что, братва, как барыгу разводить будем?
Вопрос задан конкретно мне. И отвечать на него должен конкретно я. Хорошо бы знать что. Конкретно. На этот вопрос даже Жора вряд ли ответил бы, а я уж и подавно. Но отвечать надо.
Я вытягиваю мизинец в направлении «жилетки».
– Тут вам ловить не фиг. Это наша корова, мы ее и будем доить.
Про «корову» я где-то слышал и вовсе не претендую на авторство.
Чувствую, как за спиной «пахан» Вася опять поправляет свою бутылку. Идиот, не мог в машине оставить, кому она там нужна?
– Да, – коротко подтвердил из-за сваи Вадик.
«Жилетка» насупилась, слегка стушевавшись.
– Не, мужики, подождите. Барыга не прав откровенно. Он же башли Вовану когда обещал вернуть? Ни хера не вернул, да еще под ментов подставил. Так не делается. Не по поняткам.
Про Вована я, разумеется, знаю ровно столько же, сколько и про размножение однодольчатых в неволе.
– Вован в «Крестах», а этот козел в «Астории» жрет.
Вероятно, опять настает момент для моей реплики. Иначе не солидняк..Отвожу мизинец на левой руке.
– Я чо, неясно сказал? Это наша корова, мы ее и доим.
– Да, – вновь соглашается из-за сваи Вадик.
Вася в очередной раз сует руку за пазуху, поправляя свой чертов пузырь.
Карагандинские нервно переглядываются. Кажется, я делаю что-то не то. Как бы, уроды, стрелять не начали. Пропадем тогда.
«Жилетка» сует руку за пазуху, у меня перехватывает дыхание. Я вращаю зрачками в поисках тропинки для отхода. Тропинки нет. Попали!
«Жилетка» достает свернутую бумагу. Фу-у-у…
– Вот, мужики, расписка. Пятьдесят процентов до мая, пятьдесят после. Барыга в оборотку пошел, Вована, как лоха, кинул, бык. Вован нам маляву заслал, чтоб башли все равно стрясли. Барыга думает, раз Вован в тюряге, значит, и миру – мир. Вы же видите, что не прав он. Давайте цену накинем за гнилой базар. Чтоб и вам хватило, и нам. Пусть платит. Чисто по жизни.
После столь длинного монолога должен последовать такой же длинный ответ. Жорик, бестолочь, не мог у Ильина спросить, на что его тут разводят. Выкручивайся теперь за него как знаешь. Зло берет.
– Короче, так. Это наша корова, мы ее и доим!
А что еще говорить? Не Маяковского же им читать! Жорик и этого не сказал бы.
– Да, – Вадик полностью меня поддерживает за сваей.
Пора сваливать. «Ксивы» для конспирации оставлены в отделе, и начнись сейчас заварушка, нечем будет даже прикрыться.
А заварушка, судя по реакции карагандинской братвы, вот-вот начнется. У «бульдога» уже слюни текут.
Вася едва успевает удержать под мышкой выпавшую в очередной раз «Синопскую».
– Не, братва, ну давайте «стрелку» перебьем, что ли? Пускай ваш пахан подъедет, мы своего подтянем. Неужели из-за этого мурла не договоримся? – делает шаг навстречу «жилетка».
Я растопыриваю пальцы, отступать некуда, позади – пахан.
– Никаких разговоров! Слышали, наша корова. Цурюк.
– Да.
«Да» почти шепотом выдавил Вадик. У Васи снова конфуз с бутылкой.
Все, надо валить. Иначе завалят нас. Задание было перебазарить. Перебазарили.
Я выполняю команду «Кругом!». К «Победе» возвращаемся в обратной последовательности. Впереди – шорт-мен, следом – пахан, последним – я. Если начнут стрелять…
Не начали. «Жилетка» что-то пытается объяснить нам вдогонку, но мой слух озабочен другим – проблемой вовремя уловить передергивание затворов. Глаза видят только заплатки на Васином пиджаке.
«Победа» заводится с третьего раза, Вадик выруливает задом. Василий раскупоривает свою «Синопскую», делает жадный глоток из горла.
– Пересохло. Будете, мужики?
– Да, – отвечает Вадик и протягивает руку. Заклинило у парня.
Я тоже не против. После этой дурацкой карамели во рту все слиплось. Не люблю я сладкое, если честно.
Неделю спустя Жора накрыл карагандинскую бригаду. Ту самую, с которой мы «терли». Потерпевший Ильин перезабил «стрелку», Жора нанял ОМОН, и братву повязали.
Часов в пять я случайно заскочил к Жоре отдать бумаги. В его кабинете, спиной к выходу, сидела «жилетка» и что-то увлеченно объясняла Жоре. Меня братан не заметил, и я присел на табурет у двери, решив немного послушать.
– Да что вы этого барыгу слушаете? Он только здесь козлика белого из себя строит. «Крыши» у него нет, как же! Про свологодских слыхали? Про беспределыциков? Вася Рогов у них пахан, полгорода их боится. Мы с ними неделю назад «стрелку» забивали. Полный атас. Вообще говорить бесполезно. Притащились трое, прикиды у всех – чумовые. Базарил только один, не основной. Пальцы гнул, на шарнирах весь, в «Адидасе» турецком. Ничего слушать не хотел. Основной в сторонке стоял, на Пьера Ришара чем-то похож, рыжий такой. Кивал только. А третий, чувствуется, законченный отморозок, я только рот открываю, он сразу под мышку, за автоматом… «Тачила» у них крутая, типа броневика, я такую в городе ни у кого не видел, даже у барыг серьезных. Так что зря вы на нас грешите, товарищ лейтенант, мы хоть с понятиями. А Ильина эти беспределыцики прикрывают…
Через час я столкнулся с Жорой в коридоре.
– Андрюхин, ты случайно про свологодских не слыхал? Команда такая. Вася Рогов у них авторитет.
Я не осуждаю Жору. У него был нелегкий день.
– Нет, не слыхал.
– У меня информация есть на них кое какая…
Жора в задумчивости исчезает за поворотом коридора.
Знаете, что больше всего меня огорчило в этой истории? То, что за «основного» приняли этого шорт-мена Вадика. С чего, интересно? Я понимаю, «Синопскую» с автоматом немудрено перепутать, но здесь?… Потому, что он свою липкую карамель постоянно сосет? Или потому, что на Ришара похож?
Ей-богу, обидно. До слез.
