Светлана Степанова - Морда протокольная
— Тебе что, совсем ничего не сообщили? — Борис Михайлов переложил папку из руки в руку — делал он это так медленно, что несколько секунд его скособоченная фигура напоминала дискобола.
Алексей отрицательно помотал головой из стороны в сторону, сконцентрировав при этом взгляд на лице Бориса — оно было классически красивым, даже чересчур: пронзительно яркие, под стать небу, глаза; пышный, слегка тронутый волной пшеничного цвета чуб; тонко очерченный нос; красивые рельефные губы.
— Вот и звони после этого в вашу контору. Ведь все подробно рассказали дежурному…
— Придется еще раз… — буркнул Сальников, извлекая из кожаного портсигара сигарету «Ява».
Алексей демонстративно поднял с земли еще не догоревшую спичку и, погасив ее, положил на капот «Волги».
— Не стоит увеличивать число вещественных доказательств — их тут и так, наверное, пруд пруди, — съехидничал он.
Михайлов вдруг закашлял, спрятав пол-лица в широкую ладонь. Алексей заметил, что глаза следователя смеялись.
— Дело обстоит следующим образом, — сказал Борис, перестав дохать, — неделю назад этот самый Боровой, выезжавший вместе с сотрудниками института и женой в пионерлагерь на субботник, вместе со всеми в город не вернулся. Утром пришел в отделение милиции и заявил: пропала жена, всю ночь искал и не нашел. Опросили сотрудников — все ее видели то тут, то там, а куда ушла, с кем и когда, никто ничего не видел и не знает… Ждали мы, ждали в милиции, ждали на работе. Думали, отыщется… А сегодня утром пионеры ловили лягушек для живого уголка — и…
— Где она?
— Метров семь от нас по тропинке, полтора метра от берега… Там еще ориентир: в воде круглая большая катушка от кабеля и рядом плавает пук соломы…
Но вот что интересно и, я бы сказал, загадочно: треть его дня в этом месте уже искали, тыкали в воду палка ми и ничего не нашли…
— Либо труп перепрятан, либо плохо искали. Если тут глубоко, тело могло лежать на дне, а через семь дней всплыло.
— Ерунда! Тут и метра не наберется. Видишь ее?
— Нет.
— Вон же, рука от плеча до локтя и короткий черный рукав футболки или майки…
— Угу… Местечко тут, должен вам сказать, неспокойное… — тихо произнес Алексей. — До аэропорта километра два — не больше. Через поле и прямиком по кромке леса. Под мосточком — пересекающая трас су дорога. Любимое место таксеров — в картишки перебрасываются. А судя по обрывкам газет, — он поднял с земли кусок бумаги, посеревшей от дождей и грязи, — тут останавливаются на ночлег водители дальнобойщики из Прибалтики, что продукты везут…
— «Ригас Балсс»! — вслух прочел Михайлов. — Интересная версия, как считаешь?
— Собачку не применяли или не захотели?
— Думаешь, нужна? — вопросом на вопрос ответил следователь. — А что это даст? Ведь прошла неделя.
— Обязательно нужно! — тоном, не терпящим возражений, произнес Сальников. — Отчитываться будем: есть мероприятие!
— Вызывайте по рации. Полчаса ожидания — не время! — Алексей сел на чемоданчик.
— Сфотографировать успеешь? Солнышко вниз пошло…
— Упаси, Боже, от заботливости прокуратуры.
Левая нога затекла и начинала противно ныть. Алексей отложил в сторону драгоценную книжку, встал, сделав несколько шагов по траве, чтобы размяться.
Вечерело. По небу плыли редкие, тронутые краснотой заходящего солнца, облака. За рощей слышался лай собаки. Даже читая, он успел заметить, как приехал кинолог с огромной овчаркой, как они медленно прошли в сторону оврага, а потом стремительно помчались вдоль поля. За источавшей запах псины парой поспешили Деденчук и Сальников. Водитель бежал за кинологом по долгу службы, а заместитель прокурора, наверное, из любопытства. Самым последним плелся Михайлов. Ему бежать было труднее, и он, как-то неуклюже переваливаясь с боку на бок, держа под мышкой папку с бумагами, с которой не мыслил расставания, шел за ними, тяжело дыша и далеко отбрасывая в сторону свободную руку.
Алексей бегать за барбосами перестал давно, как только понял, что пользы от этого никакой нет: волокут собаки по следу, а по чьему — неизвестно. Следы сапог влево — собака вправо! Подобным психозом погони не пронять человека, знающего статистику: может, по всей стране за год собаки находили одного-двоих…
«Пусть пока порезвятся, — решил он, — можно начинать осмотр…»
Щелкнули замки чемодана. Видоискатель фотоаппарата привычно ловил панораму — поле, рощу, забор пионерского лагеря. «Клац», — затвор запечатлел кадрик, «клац», — еще один. Попали на пленку и тропинка, ведущая к оврагу; пожухшие прошлогодние листы и стебли осоки со следами свежих изломов; отпечатки кроссовок на подсохшей глине; размокшая от росы пачка сигарет…
«Да… — многозначительно отметил Алексей. — Картины со смыслом — только думай. Травка примята… Не вытоптана, а вываляна овалом. — «Клац», — щелкнул объектив. — Носовой платочек белый с розовой каемочкой… — «Клац»! — Коробок спичек, кожура от апельсина… Счищена аккуратно ножичком… А, вот и он сам! — «Клац!» — Ничего пока не трогать: только фиксируем, фотографируем. Газетка скомканная с нерусскими буковками… Дата? Апрель! А сейчас май… Недельки три лежит. Малоинтересно. — «Клац», «клац», «клац»… Ну что, пора приступать к самому ответственному… Тропинка, след! Масштабную линеечку располагаем как можно ближе к отпечатку… Сфотографировано! Ветка шиповника — на колючке красная ниточка… Снято! Кромка воды, и возле нее две непонятных полукруглых борозды. Зафиксировано. Колесо от велосипеда в траве. Не интересно… Солома в воде — такая валяется у кромки поля… Катушка от кабеля полузатоплена… Высовывающаяся из воды рука, футболка — снято с трех точек. Норма!
За спиной послышались осторожные шаги. Алексей обернулся — «не затоптали бы следы».
— Дела идут, как я вижу, а контора пишет! — по раскрасневшемуся лицу следователя, ставшему еще более красивым от притока крови, подчеркнувшей нежность кожи, текли мелкие капельки пота. Он то и дело смахивал их.
— Чего не дождался? Понятых надо пригласить…
— Где их сейчас найдешь? Потом кто-никто распишется. Впервой, что ли? Лучше скажи, кто кого обогнал — собака преступника или прокуратура барбоса?
Борис осторожно присел на корточки. Стараясь не испачкать брюки, подтянул их на коленях. Алексей удивился — показавшиеся носки отличнейшим образом соответствовали по цвету и брюкам, и галстуку. Переведя взгляд на свои стоптанные с избитыми носами ботинки, красно-синие носки, подумал, что сравнение явно не в его пользу.
— Напрасно иронизируешь. Собачка уверенно дотянула до моста, а ты сам знаешь, что это за местечко.
Криминалист в это время занимал весьма сложную позу: обняв рукой стоящую у воды березу и упершись ногой в комель, он завис над оврагом и сделал очередной кадр.
— Все, я закончил съемку. Можно звать ребят и извлекать… Кстати, не знаешь, где муженек?
— На беспривязном содержании у Дойникова. Парень молодой, исполняет указания точно… Я о чем тебя все время хочу попросить. — Михайлов встал с корточек, — наше дело такое, что поссориться по ерунде пара пустяков. Сроки жмут, ошибки возможны…Давай без обиды?
— На мировую?
— Ну да…
— Заметано. Давай собирать народ. Будем вытаскивать!
Деденчук принес из машины моток толстой веревки и пару сапог. Кроме них, он достал из-под сиденья неизвестно зачем нужные, но подобранные, по случаю, возле подстанции, толстые черные перчатки, резко пахнущие резиной. У самого края воды, облапив ствол березы, возвышался Боровой. Волосы его, несмотря на скитания по лесу, были расчесаны волосок к волоску. На висках едва заметно серебрилась седина. С первого взгляда, ни за что не скажешь, что человек не в себе и лишь покрасневшие веки выдавали его с головой. Такой же молодой и почти равный с Боровым ростом стажер не отходил от него ни на шаг, словно приклеился смолой.
— Сорок вторые сапожки. Что надо… — протяжно сказал Алексей, прикидывая, кто полезет в воду.
Задача была не из легких. Судя по фотографии, лежащей в папочке Михайлова, покойница была тучноватой. Да и лежание в воде веса не убавляет. Доставать же требовалось с осторожностью, чтобы не нанести дополнительных повреждений. Мужиков же столпилось у воды шестеро. Боровой не в счет — ему нельзя. Его задача лишь опознать. Из Михайлова какой доставальщик. Зампрокуррра приглашать неудобно — начальство. Оставалось трое — стажер, Деденчук и Алексей… А кто же будет фотографировать?
— Натягивай сапоги, Петро! — Алексей протянул водителю обувку, но тот не спешил переобуваться.
— Трохи повременю… Не мое это дело! Пущай молодой лезет…
Стажер испуганно посмотрел на зампрокурора. Тот согласно кивнул — «можно». Спустившись вниз, парень сел на небольшой березовый пень и начал переобуваться. По выражению его лица было заметно, что радости ему это предложение не доставляет.
