Ольга Хмельницкая - Сезам, закройся!
– Преступник знает кодовые фразы? – переспросил он. – Вряд ли. Тем не менее на этот случай у нас с Евой есть пара личных фраз такого типа, мы договорились с ней о них прямо перед ее отъездом. О них никто не знает, кроме нас двоих.
Владимир Евгеньевич подошел к окну и скрестил руки на груди. Сердцем он чувствовал, что у его невесты какие-то проблемы, но совершенно не представлял, что ему в этой ситуации делать.
Сидя в большом кожаном кресле, Лиза допила кофе и бесшумно поставила чашку на блюдце. Богдан взял лист бумаги, гладкий, хрустящий и белый почти до синевы, и авторучку.
– Я сейчас нарисую тебе план, – сказал он девушке, – ты приедешь в НИИ, пойдешь в отдел кадров и попросишь принять тебя на работу. Тебя возьмут: у них дефицит сотрудников, никто не хочет работать в таком месте и за такую зарплату. К тому же страшные слухи делают свое дело.
За окном летели тучи и накрапывал дождик. Лиза любила такую погоду – во время дождя хорошо дышится.
– Кстати, о страшных слухах, – остановила Лиза молодого человека, глядя на чистый белый лист, – можно поподробнее?
– Можно, – вздохнул Богдан, – но боюсь, что ты тогда не захочешь туда ехать.
Повисла пауза. Поняв, что ему не отвертеться, мужчина задумчиво почесал затылок.
– Рассказывай, – подбодрила его девушка, – не фильтруй. Говори все, как есть. Я же не развлекаться туда еду, а по большому и важному делу.
Овчинников вздохнул. В его голове роились воспоминания – сплошь невеселые.
– НИИ Новых биотехнологий создает лекарственные препараты на основе генной инженерии, – сказал Богдан. – И это действительно правда. Препараты там делают, и они эффективны. Директором института является профессор Утюгов, которого я хочу убить.
– Мерзкий старикашка стибрил твою идею и прославился? При всех назвал тебя идиотом? Пять лет заставлял мыть пробирки, а потом выгнал взашей? Соблазнил твою девушку?
– Нет, все было не так.
– А как?
– Можно, я не буду об этом говорить? – поморщился мужчина, с тоской поглядев на пальму, растущую в горшке, который стоял рядом с журнальным столиком.
– Нельзя, – сказала Лиза.
Богдан встал и начал расстегивать брюки. Затем он слегка спустил их вниз.
– О ужас, – всхлипнула девушка, широко распахнув глаза. – Это произошло от препаратов Утюгова?
– Да. Он испытывал новые снадобья на своих сотрудниках.
Скрипнув зубами, Богдан снова надел брюки, скрыв свое почти метровое мужское достоинство.
– У меня уже несколько лет нет никакой личной жизни, – пояснил он. – Я никому не решаюсь это показать, чтобы меня не сочли уродом. Ты – другое дело, я тебе заплатил, я просто твой клиент. У нас деловые отношения. Во всяком случае, теперь ты знаешь, что мне есть за что желать ему смерти.
– А ты не пытался его укоротить? Хирургически? – спросила Лиза. Ей было искренне жаль Богдана. Мужчина ей очень нравился.
– Пытался. Хирурги отказались браться за такую операцию, – пояснил он. – Я, видимо, теперь до самой смерти буду жить без секса.
– А что сказал профессор, увидев, что с тобой сталось? – спросила девушка. – Он не пытался тебе помочь?
– Помочь? Ха! Мерзкий старикашка прыгал по кабинету как ненормальный и кричал, что выгодно продаст технологию изготовления снадобья, – с горечью произнес Богдан. – Мои чувства его при этом совершенно не интересовали.
– А потом?
– Потом, – сказал мужчина, слегка наклонившись через стол, – началось самое интересное. Через пару дней профессор, его, кстати, зовут Валентин Эмильевич, вызвал меня и сказал, что он согласен помочь вернуть моему члену первоначальный вид, но только в том случае, если я обязуюсь пахать на него в поте лица и никому не говорить о том, над чем я работаю.
– То есть он получил раба.
– Да.
– А сроки?
– Он пообещал выдать мне противоядие через пять лет. Но, думаю, врал.
– Ты не стал ждать?
– Да. Я сбежал, открыл свой бизнес, разбогател и теперь хочу его убить. Надеюсь, ты мне в этом поможешь.
– А если просто припереть его к стенке и потребовать антидот?
– Как? Он не покидает стен института. К тому же НИИ так и кишит несчастными уродами, готовыми защищать Утюгова ценой собственной жизни, так как он – их единственная надежда на возвращение нормального облика.
– А что, профессор не только на тебе ставил эксперименты?
– Нет. Главный бухгалтер НИИ Зинаида Валериевна Дрыгайло – женщина без зубов, она носит вставную челюсть на присосках. Утюгов регулярно обещал ей выдать зелье, от которого у нее вырастут новые зубы, но на моей памяти она этого так и не дождалась. А ведь это чуть ли не самый легкий случай. Например, заместитель директора по административно-хозяйственной деятельности Виктор Коршунов имеет жабры и каждые два часа вынужден ложиться в ванну с водой, чтобы они не пересыхали.
– Жуть какая, – поморщилась Лиза. – Как-то даже и не верится, что такое возможно в наше время и всего в нескольких десятках километров от столицы.
– Там почти все такие, – пояснил Богдан. – Почти все на крючке. Поэтому никто и не уходит – каждого нового сотрудника профессор поит чаем, кофе или вином со снадобьем, вариантов коего у него масса, и после этого человек, заполучивший проблемы с внешностью, начинает яростно работать на Утюгова, надеясь вернуть себе с его помощью нормальный облик. Сбежать можно, но тогда несчастный на всю жизнь наверняка останется инвалидом.
– А профессор правда может дать противоядие? – засомневалась Лиза.
– Конечно. То есть я думаю, что может.
– И что, больше никто в НИИ не владеет технологией производства таких препаратов? Утюгов – монополист?
– Возможно, кто-то и владеет. Но дружбы в коллективе нет, все скованы страхом, все друг от друга шарахаются, каждый оказывается один на один со своей проблемой, в состоянии глубокого стресса, и никто не стремится никому помогать. Поэтому я не знаю, умеет ли еще кто-то производить такие снадобья. Думаю, что нет – все нити находятся в руках Утюгова. После смерти бывшего директора к нему перешла вся полнота власти и кураторство над всеми научными разработками института.
Лиза задумалась.
– И ты предлагаешь мне поехать в НИИ, убить профессора и тем самым лишить всех его несчастных жертв надежды? Боюсь, часть сотрудников института покончит после этого с собой.
– Такие ЧП, к слову, в НИИ не редкость, – вздохнул Богдан. – Но зато убийство бесноватого профессора решит все проблемы одним махом. Больше такого беспредела уже не будет, и новые люди не попадут в эти страшные сети. Главное, ты не попадись, – добавил он шепотом.
– А если попадусь? – спросила Лиза. – И у меня тоже вырастет что-то очень большое?
Богдан рассмеялся.
– Тогда приезжай ко мне. Будем дружить, – сказал он.
Мужчина подвинул к себе бумагу и авторучку и принялся рисовать план НИИ.
Рязанцев ходил туда-сюда по своему кабинету и курил. Его широкое обветренное лицо было мрачным, между бровей залегла глубокая складка.
– Итак, что мы имеем, – сказал полковник вслух. – Два самоубийства подряд, пугающие слухи и достоверные сведения об астрономических счетах трех сотрудников НИИ в Швейцарии. Туда время от времени поступают деньги. От кого? Непонятно. Вероятнее всего, от фармацевтических или косметических компаний. Кому именно принадлежат счета, мы не знаем. Вопрос о том, как передается информация, которая впоследствии оплачивается, на повестке дня не стоит – институт подключен к Интернету, по которому можно отправить все, что угодно, куда и кому угодно.
Настольная лампа бросала теплый свет на бумаги, в беспорядке разбросанные на столе Владимира Евгеньевича. Рядом, возле стакана с карандашами и авторучками, стояла фотография девушки в простой деревянной рамке. Полковник протянул руку и провел ладонью по изображению. Он очень хотел бы оказаться сейчас рядом с невестой, но это было невозможно.
«Она уже два месяца там, – подумал Владимир Евгеньевич, – я видел ее в последний раз восемь недель назад. После этого она переселилась в общежитие при НИИ. Она находится в самой гуще событий, и при этом от нее не поступает ровным счетом никакой конкретной информации».
Интуиция подсказывала полковнику, что у его невесты возникли проблемы, но он совершенно не представлял, какого они рода. Вот если бы он мог поговорить с ней лично, обнять, расспросить, посмотреть любимой девушке в глаза…
Владимир Евгеньевич решительно прервал свои пустые мечтания и закурил очередную сигарету.
– Надо выяснить, кому принадлежат эти счета. Кто эти люди, которые продают российские биологические секреты на Запад? – зло спросил Рязанцев вслух. – Директор, главный бухгалтер и заместитель главы НИИ по административно-хозяйственной деятельности? Почему-то очень сомневаюсь, что все так просто. Кто-то, кто хорошо знает иностранный язык, может иметь доступ к научным материалам учреждения, сканировать формулы и пересылать их заказчикам. Руководство института, может быть, об этом ни сном ни духом не знает!
