Марина Серова - Опасная связь
Орудием убийства послужил тяжеленный кубок, — награда за былые заслуги, когда госпожа Устинова была еще товарищем и занимала ответственный пост на местной швейной фабрике имени какого-то партсъезда.
— В точности вот такой, — Веретенников указал на полку возле кресла.
Я запрокинула голову.
Массивная медная колонна завершалась острой загогулиной, которая, очевидно, должна была символизировать некую деталь станка, — по медному корпусу были прочерчены линии — нити.
Не ахти как красиво, зато увесисто.
Ни одна голова не выдержит, если, конечно, поставить перед собой определенную задачу.
Убийца с этой задачей справился.
— А откуда у вас такой же кубок? — машинально поинтересовалась я.
— Я одно время был начальником цеха. На этой же фабрике. Не могу сказать, чтобы я так уж хорошо работал, — скромно поведал мне потупившийся Веретенников. — Просто в середине восьмидесятых такие штуки раздавали налево и направо.
— Мотивы убийства? Рэкет? Политика? Финансы?
— В том-то и дело, что нет, — развел руками Роман Геннадьевич. — Были, конечно, какие-то наезды еще в кооперативные времена, но мы быстро утрясли все проблемы. У Раисы Михайловны имелись серьезные связи в областной администрации. Она даже пару раз избиралась депутатом. Сначала при советской власти, а потом при… нынешней. Так что на этот счет никаких зацепок.
— А депутатство Устиновой могло быть как-то связано с ее гибелью? — продолжала я вслепую нащупывать возможные ниточки.
— Боюсь, что Раиса Михайловна подходила к этой должности сугубо формально. Просто это было удобно ей как хозяйственнику.
— Может быть, конкуренты?
— Н-не думаю, — почесал затылок Веретенников. — У нас хорошие партнеры. Да и с оборотом не возникало никаких проблем. Никогда.
«На редкость продвинутая контора, — удивилась я про себя. — Все у них так замечательно, только вот директору череп проломили».
— Тогда, может быть, месть? Или ограбление?
— Последнее исключается, — заверил меня Веретенников. — Из квартиры ничего не пропало. А уж Раиса Михайловна знала толк в хорошей жизни, поверьте мне.
— Нельзя ли увидеть место преступления своими глазами? — предложила я.
— Нет проблем, — тут же отозвался Роман Геннадьевич. — Мы с милицией в хороших отношениях, и никаких препятствий не возникнет.
— У органов есть какие-нибудь версии?
Роман Геннадьевич крепко сжал побледневшие губы, как бы раздумывая.
— Они разрабатывают свою версию, так сказать, родственную. Дело в том, что у Раисы Михайловны был муж. То есть есть. Тьфу, совсем запутался. Извините, я немного волнуюсь…
Я смущенно улыбнулась.
Еще бы!
Беседовать с самым известным частным детективом.
Пусть даже областного масштаба.
Впрочем, я, наверное, потянула бы и на весь регион.
Да и по стране меня знают, и даже за границей.
Неудивительно, что мой собеседник волнуется.
— Я немного волнуюсь, — словно прочитав мои мысли, продолжал Веретенников. — У нас, видите ли, срочный заказ на экспорт, и теперь мы вынуждены принимать решения самостоятельно. Дело не терпит отлагательств, а генеральный директор фирмы до сих пор никак не может разобраться с бумагами. Этот заказ курировала лично Раиса Михайловна.
Я проглотила столь нелестную для меня причину волнения господина Веретенникова, — так тебе и надо, Татьяна, скромность украшает человека, — и поинтересовалась:
— Вы сказали — генеральный директор? Я поняла так, что Устинова…
— Нет-нет, — покачал головой Веретенников. — Раиса Михайловна осуществляла общее руководство. А директор «Рамиуса»… Да вот и он сам.
Роман Геннадьевич вскочил со стула навстречу открывающейся двери.
На пороге возник тучный юноша с редкими курчавыми волосами.
Он явно страдал сильной одышкой и выглядел очень озабоченным.
— Рома! — прохрипел он. — Я позвонил словакам. Они вроде согласны.
Веретенников молча кивнул на меня, давая понять, что не стоит обсуждать производственные проблемы в моем присутствии.
Толстяк даже не повернул голову в мою сторону — это потребовало бы от него слишком больших усилий.
Он лишь скосил глаза на кресло и осведомился:
— Вы по этому вопросу?
— Не исключено, — уклончиво ответила я.
— Я взял на себя смелость, Николай Борисович, — затараторил Веретенников, — пригласить госпожу Иванову для проведения, так сказать, негласного расследования столь прискорбного происшествия…
Коммерческий директор «Рамиуса» подхватил вялую руку толстяка и сунул ее в мою ладонь.
— Бережков, — нехотя пробормотал генеральный. — Ну и что вы думаете?
«Что вам не мешало бы сесть на диету», — чуть не вырвалось у меня.
— Навожу справки, — ответила я сухо. — Я была знакома с убитой, так что считайте, что у меня в этом деле есть личный интерес.
— Если возникнут вопросы — обращайтесь прямо ко мне. Мы окажем вам любое содействие, — голосом умирающего курильщика проговорил Бережков.
— Непременно загляну, — пообещала я.
Толстяк стал медленно разворачиваться по направлению к выходу.
При этом он настолько утомился, что остановился на середине поворота.
Немного отдохнув, он пролез в дверь боком, охая, словно собака, подавившаяся костью.
— Какой ум! — с искренним восхищением произнес Веретенников, глядя на нижнюю часть туловища Бережкова, с трудом протискивающуюся в дверь.
Я вопросительно взглянула на Романа Геннадьевича.
Что он хочет этим сказать?
— Финансовый гений! — продолжал восторгаться Веретенников. — Многие сочли бы за честь знакомство с этим человеком!
— Я просто лучусь от счастья, — нетерпеливо проговорила я. — Но мы, кажется, собирались осмотреть место преступления.
— Сейчас я распоряжусь, — пообещал Роман Геннадьевич. — Вы подождите меня минут пять, я только предупрежу милицию, и мы поедем. Идет?
Веретенников отправился согласовывать наш визит в соседний кабинет, а я осталась ждать его в кресле из пластмассового бамбука.
Что же все-таки было в том гороскопе, который я составляла для Устиновой года два назад?
— Роман Геннадьевич! — вбежала в кабинет высокая блондинка. — Тут по поводу Устиновой…
Она увидела меня и на всякий случай выдала дежурную улыбку.
Оглядев кабинет и удостоверившись, что Веретенникова в нем не обнаруживается, юное создание попыталось выскользнуть за дверь.
— Что вы там говорили насчет Устиновой? — задала я вопрос.
— Мне Романа Геннадьевича…
— Роман Геннадьевич пригласил меня для расследования этого происшествия, — непреклонно проговорила я. — Он вам еще не сообщал?
— Н-нет, — пролепетала девушка.
— Вы работаете в «Рамиусе»?
Девушка испуганно кивнула.
— Как вас зовут?
— Валя… Валентина Багрицкая. Я секретарь Романа Геннадьевича.
— Прекрасно, Валя! Давайте с вами сегодня встретимся и поговорим. Во сколько вы заканчиваете работать?
— В пять. После пяти…
— К пяти я буду ждать вас вон в том кафе, — я ткнула пальцем в окно. — Хорошо?
Напротив «Рамиуса», через дорогу, располагалось приземистое круглое заведение.
Его облупившийся фасад украшала покосившаяся вывеска «Итальянское мороженое».
— Хорошо…
Валя беспомощно оглянулась на дверь.
— Но я…
— Роман Геннадьевич заверил меня, что персонал фирмы окажет мне любую помощь, — продолжала я переть, как танк. — Вы ведь хотите мне помочь?
— Ну конечно, — растерянно отозвалась Валя.
— Вы работали с Раисой Устиновой? Систематически встречались с ней? Что это был за человек?
Я решила не прекращать этот мини-допрос, пока мне не станет ясна причина испуга молоденькой девушки.
Валя Багрицкая, кажется, была готова разразиться рыданиями.
Кончик ее остренького носика подрагивал, а губы слегка тряслись, будто она тайком пережевывала конфету.
— Может быть, о мертвых и не следует говорить плохо, но… Но Раиса Михайловна была очень дурным человеком, — проговорила она через силу.
— Вот как? И в чем же это проявлялось? — удивилась я такому неожиданному повороту.
— Она… она любила унижать людей. Просто так, без повода. Представляете, — наклонилась ко мне Валя, — однажды она…
Но тут в комнату заглянул Веретенников.
— Все готово! Можно ехать, — весело проговорил он, но, увидев Валю, тут же нахмурился.
— Валентина Эдуардовна, загляните, пожалуйста, ко мне, — попросил он, неестественно улыбаясь.
Багрицкая тут же кивнула и быстро вышла из комнаты, тихо шмыгая покрасневшим носом.
Кажется, она все-таки не сдержалась и расплакалась.
— Уже допрашиваете сотрудников? — пошутил Веретенников.
